«Страдание – личный выбор каждого»

Этот марафон у нас проходил при явном присутствии Харуки Мураками.
«Страдание – личный выбор каждого», - эту уже избитую фразу из его книжки «О чем я говорю, когда говорю о беге» мы уже несколько раз цитировали в наших разговорах и статьях на клубном сайте. Но что поделать, если она зрит в корень, бьет в глаз и в печень.

Сверхмарафон «Уймон 2011» года я встретил больным. За два месяца до старта перенес выраженный приступ экстрасистолии и мой лечащий врач, он же друг, и он же партнер по тренировкам и путешествиям Александр Лущаев сделал мне суточный мониторинг сердечного ритма и категорически запретил бегать. Я лечился, гулял, а потом… заскучал и начал скрытно потихоньку трусить в лесу. Максимальная скорость передвижения 6 - 7 минут на километр. В Усть-Коксу поехал как руководитель клуба и один из организаторов пробега. Бежать поначалу не думал, но чем ближе старт, тем становился суетливее и тревожнее. А после восхождения на «Красную гору», лазанья по кручам и курумам вдоль не больших, но очень красивых водопадов, что-то в душе дрогнуло, и подумал, что не устою и побегу.
- Хотя бы километров десять. По самочувствию.

Изначально мы с моим другом Андреем Семитко намеревались просто выйти на старт, поддержать сверхмарафонцев, стартующих на 65 км своим присутствием, поучаствовать в празднике бега, но как часто бывает – увлеклись. «Бег по самочувствию» затянулся. На первых километрах весело болтая с новосибирцем Вячеславом Боярским, мы нисколько не отклонялись от своего плана: трусили, смеялись, восхищались облаками, низко нависшими над близ лежащими горами, любовались Катунью, перебегая ее по железобетонному мосту после с. Октябрьское. Однако сразу за мостом Андрей и Слава немного задержались по нужде, и я остался трусить в одиночестве.

- Сейчас догонят, - поначалу думал я. Но проходило время, а их все нет и нет. Все чаще оглядываясь, я понял, что им и без меня хорошо: взахлеб говорят, жестикулируют, смеются, на меня не глядят и стали даже несколько отставать. Вздохнув для бодрости, я решил не останавливаться, не ждать попутчиков, а продолжить бег в одиночку, ведь скучать не приходилось.
- Такая природа вокруг!
Во мне проснулся метроном, и я бежал в такт ему. Приближалась первая большая деревня – знаменитый Верхний – Уймон. Для тех, кто не знает, это место, где в 1926 году останавливались Николай Константинович, Елена Ивановна и Юрий Николаевич Рерихи во время знаменитой Центрально-Азиатской экспедиции.

«…Ночью, на берегу Катуни, я внезапно проснулся. И поразился. Отчасти, даже поначалу испугался. Нигде и никогда я не видел так близко столь крупные сверкающие звезды. Они нависали прямо надо мной, и свет их был прекрасен. По Млечному Пути, казалось, поднимись и беги. «И звёзды в буйном головокруженье несутся мимо, в вечность, по кривой...» Я вспомнил, как накануне вечером наблюдал радугу. Она будто бы встала из Катуни и дугой перекинулась к Белухе. Обернувшись, я посмотрел на спящее село. Луна начертила силуэт дома, возвышающегося над Верх-Уймоном. Я вдруг остро ощутил, что нахожусь в Уймонской долине, что семьдесят три года назад эти же звёзды смотрели здесь на Николая Константиновича, что радуга, хоть и была произведением другого дождя (а тогда, в двадцать шестом, на Алтае шли сильные дожди), но она существовала...Надо ли говорить, что я был счастлив...»
(Анненко А.Н. Журнал: № 7 (147), Июль, 2006)

Рерихи жили неделю в усадьбе Атамановых, оставили письменные свидетельства об этом периоде, и сейчас наша дорога проходит рядом с прекрасным музеем их имени.

Работают в нем подвижники из многих городов России, читают лекции, проводят экскурсии. Нам, например, проводила экскурсию женщина из Челябинска. Очень большой профессионал и очень интеллигентный человек с прекрасно поставленной речью. Жаль имени ее не помню, так как это было несколько лет назад. В музее собраны репродукции почти всех знаменитых картин Николая и Святослава Рерихов. Село Верх-Уймон — одно из самых старых русских поселений на Алтае. Основали его около 300 лет назад крестьяне, бежавшие от реформ Никона, по-тогдашнему — раскольники, по-нынешнему — староверы или старообрядцы (хотя официальное оформление села как старообрядческого поселения произошло позднее, в 1868 году). До сих пор в селе живут преимущественно русские.

Пока я вспоминал о Рерихе, незаметно прибежал к началу деревни. Толпа местных жителей в причудливых костюмах, с транспарантами, воздушными шариками, приветствовала меня: плясала, кричала, обнимала, Это было очень трогательно! Я не мог разочаровывать таких благодарных болельщиков сверхмарафона, ведь я далеко не футболист, и слегка взбодрившись и подтянувшись, последовал дальше.
- Потом сойду, еще силы есть, вслух подумал я и последовал к следующему селу под лиричным названием – Тихонькая.
Тихонькая находится совсем рядом – километров пять. Не больше. Дорога живописная, не жарко, так как от ближайшей горы тень заслоняет большую часть дороги, да и утро еще продолжается. Витиеватый поворот, рядом чистейшая протока и какой-то ручей. В 2008 году на этой протоке я встретил причудливых птиц, потом снова повстречал их на среднем Мультинском озере и даже заснял на фото. Позже выяснил – это кархаль или крохаль – и не гусь и не утка.

На краю Тихонькой стояла группа детей с женщиной во главе. Видимо учительницей. Дети держали также транспарант с приветствием сверхмарафонцам и воздушными шариками, но почему-то, в отличие от детей села Верхний-Уймон, молча глядели на меня.
- Что ж Вы молчите, веселее надо! Теперь уж мне пришлось взбодрить взгрустнувших, а может еще не проснувшихся ребят.
- Наверное, я уже совсем плохо выгляжу и как бегущий дед навожу на них тоску и недоумение. Дети в деревнях практичны:
- Работать надо, - видимо думают они, - а не бегать без штанов. Так я и удалился от молчащих ребят, и только учительница пыталась растормошить и детей и меня, аплодируя и что-то выкрикивая.
Прошло уже около двух часов, а я все бегу. Солнце все веселее греет мою лысую голову и дышать становится все трудней и трудней. Высота над уровнем моря около километра. Но это же не Памир, где бежать приходилось на высоте 4300 метров. Так что можно еще продолжить. К тому же Андрей Семитко не сходит, а то уже непременно догнал бы меня на машине и предложил бы поехать с ним. Он друга не бросит.
- Короче, бегу до Мульты, а там посмотрим. Размышляя таким образом, я заметил, что приближается время, когда эстафетные команды должны догонять меня, они стартовали на час позже. Вскоре за спиной раздался скрип тормозов и крики – меня догоняла наше команда «Восток».
- Все по плану, подумал я, хотя нас только восемь, мы все равно сильнее десятерых «Дюшевцев» или «Пограничников» из Усть-Коксы! Ребята весело прогарцевали мимо, особенно выделялся Дима Слепов – красавец парень, сложен как вчерашний ахалкетинец, на первенстве Республики Алтай по конному спорту который мы наблюдали вчера на ипподроме, только Дима белого цвета. Широким шагом, отталкиваясь мощными стройными ногами, он стремительно убежал от меня, чуть не опережая и саму машину с ребятами, приветливо машущими из окна. Только я их и видел.

Дымка пыли, как «розовый туман» проглотила их. Не успел я заскучать, как группа машин на диких скоростях стала проноситься вблизи меня, резко останавливаясь и стартуя вновь. Азарт, напряжение, резкие крики – команды, рискованные прыжки из автомобиля и широкое размахивание руками и ногами. Смена этапа происходит при остановке машины – один выскакивает, другой заскакивает, передавая эстафетную палочку. Пронеслись «Усть- Коксинцы» на трех экипажах, затем бийчане – веселые и приветливые старики - ветераны, затем «Мостоотряд – 96» из Барнаула. Володя Хринык, как всегда обаятельный и веселый, дружески пожелал мне успехов и помчался воплощать в жизнь свои многочисленные планы по тактике и стратегии марафонской эстафеты. У него видимо все получалось!
В конце третьего часа бега показалась Мульта, а перед ней крайне утомленный Сумер Табаев из местного села Талда и барнаулец Алексей Герасимов, массирующий сведенную судорогой ногу. Алексей стартовал на час – полтора раньше, а Сумер просто очень быстро начал и на моих глазах в мучениях сходит с дистанции. Он служил в погранвойсках и считает, что он в состоянии пробежать 65 км. Второй год он стартует на сверхмарафоне, но вот и вторая попытка неудачная. Добегает только до Мульты. 32 км.

Мульта - родина Эдика Болтовского и самое активное в плане поддержки бегунов село. Эдик здесь любимец и герой! Он выигрывает почти все пробеги (один раз уступил Андрею Дерксену). Я не знаю знаменитых людей Мульты, наверное, они есть, но на период прохождения нашего пробега – Эдик точно «национальный герой»!

В трех точках деревни по ходу дистанции были группы поддержки, энергично приветствующие всех бегущих. Пришлось опять собраться и подтянуть живот, чтобы достойно выглядеть перед земляками Эдуарда, некоторые из них, родственники Эдика, меня знали, и было стыдно выглядеть не очень свежим.
Мульта основана в 1836 г. как выселок из Нижнего Уймона. Это старое старообрядческое село и сегодня неофициальный центр старообрядчества Уймонской долины. Этот статус ей перешел в начале XX в. от села Нижний Уймон. В соседнем селе Замульта, находится действующий старообрядческий храм Илии Пророка Новосибирской епархии Русской православной старообрядческой церкви (белокриницкое согласие), построенный в 2002-2003 гг.

Старожилы и основатели села - старообрядцы-беспоповцы (не признающие священство) посещают свой молельный дом. С восточной стороны Мульты возвышается Филаретова гора высотой 1783 м., в начале 20 века на ней жил старец — Филарет. Очень интересным является жизнеописание старца Филарета, описанное Раисой Павловной Кучугановой – легендарной личностью Уймонской долины, заслуженным учителем России, основателем Музея истории и культуры Уймонской долины, историком – краеведом, писателем, этнографом и фольклористом:

«По рассказам старожилов, пришел в Уймонскую долину в 1863 г. Калистрат Железнов с пятью сыновьями. Калистрат пришел не на пустое место. По течению бурной реки Мульты стояло шесть алтайских аилов. Железновы были людьми умелыми, работящими, но больше всех выделялся Филарет. Он был хорошим плотником - до сих пор в Мульте стоят дома, срубленные его руками, и молельный дом на берегу Катуни тоже он ставил. Долго служил молельный дом людям, и даже в 30-е годы ходили туда молиться, да не одной деревней.
Шли годы, Филарет состарился, и одолела его душу великая скорбь. Видя, что стали изменять старой вере его односельчане - табак курить, сквернословить, выпивать не по времени - Филарет решил уйти из долины и отмаливать грехи вероотступников. Он построил себе скромную келью на высокой горе и стал там жить в полном уединении. С тех пор Филарет не спускался в долину, проводя жизнь в непрестанной молитве. Пищу ему приносили родственники и единоверцы. Филарет предупреждал, если оставят люди старую веру, то уйдет из мира последняя любовь и люди начнут уничтожать друг друга.
Келья старца Филарета стала местом паломничества для его единоверцев. Власти видели в нем бунтовщика, обвиняли старца Филарета в гордыне и самолюбовании. «Мирские» даже в мыслях не допускали того, что рядом с ними кто-то может жить в святости, по обычаям стариковского благочестия.
Люди нуждались в нем, по рассказам старожилов, бездетные женщины тайком поднимались на Филаретову гору, просили старца молиться за них - и помогало, появлялись у них ребятишки. Больные шли к нему и вставали на колени, ожидая, когда старец нарушит свой же обет и выйдет из кельи.
- «Слабы стали люди, - сокрушался старец Филарет, - потеряли старую веру и ослабли».
По воспоминаниям мультинских старожилов, Филарет отошел в 1907 г. Говорят, он знал о дне своей смерти, заранее предупредив людей. Похоронили старца недалеко от его кельи. А как ушел он из мира, Филаретова гора, при жизни названная его именем, еще больше обросла лесом, цветами и лекарственными травами. Как видно, снизошла на гору с высоких небес божья благодать, и как выпадает старинный праздник - народ мультинский на Филаретку идет, поклониться памяти старца и вознести свои молитвы Всевышнему.»
Эдуард Болтовский имеет самое непосредственное отношение к Филарету. Он из рода Железновых.

Эдик еще в детстве постоянно ходил на гору один и с другими ребятами. Часто с сестрой Татьяной бродили по склонам и поднимались на вершину, он думал о Филарете и его вере, образе жизни, причинах уединения, не зная, что он родственник, хотелось найти его избушку. Нашли с Татьяной могилу Филарета, но никому не показали ее, боясь вандализма туристов и деятелей от туризма. Места там дикие и труднопроходимые. Много скальных обрывов, завалов деревьев, кустарника. Много зверей.

Бывая в Мульте достаточно часто я всегда несколько болезненно вспоминаю историю раскола те ужасные последствия для Русского православного народа. Вот уж у кого: «Страдание – личный выбор каждого», и часто в голове всплывают замечательные стихотворения старообрядческого поэта с трагической судьбой Виталия Гриханова. Вот, например, последнее, запавшее в душу:
Следы огня и дым кругом,
Поля все голые,
С ветвей деревьев за окном
Свисают головы.
Пока судьбы метеорит
Проносит мимо,
Играет старый инвалид
На пианино.
Игра везде: в делах, словах,
В глазах и жестах,
Игра в добро руками зла
И в судьбах женских.
Играем в жизнь с самим собой,
С душою спящей.
Придет безносая с косой –
Сыграем в ящик

- За Мультой очень живописный навесной мост, - добегу до него, снова решил обмануть себя я. Пробежав мост и налюбовавшись видом реки, я с грустью отметил свое одиночество. Машины, которой меня бы подобрала, не было видно. Нет вблизи и Андрея Семитко с Вячеславом Боярским. Пункт питания не виден.
- Где же джип, сопровождающий Славу Бояринцева, который должен был нас подобрать?
Вроде чувствую себя терпимо и можно двигаться дальше, но прошло уже 3 часа 25 минут, как я ушел со старта. В последнее время у меня были проблемы со здоровьем, и тренировки прекратил, бегал иногда от 5 до 10 км, но крайне нерегулярно. Был какой-то подспудный страх, а не обострится ли проблема. Во время бега прислушивался к себе и планировал сразу прекратить движение, если появятся предвестники ухудшения состояния. Но, наверное, клин клином вышибается. Посмотрим, что будет дальше? Продолжил движение. Пешком влез в крутую гору. На 38 км. подъехали Алексей Герасимов и Вера Байлагасова главный редактор районной газеты «Уймонские вести». Предложили сойти с дистанции, но здесь уже я уперся:
- Что за расстояние 38 км? Ни рыба, ни мясо. Пробегу 42 км, а это хоть какой-то символ!
На 39 км догнал джип с Андреем Семитко на борту, я объяснил, где меня забрать и поплелся дальше. Жара на этом участке была уже выраженной, 31 – 33 градус, а солнце в горах совсем другое, чем на равнине. Припекало по полной. Я благодарил бога, что там, где «закончился мой асфальт», протекала через дорогу чудесная безымянная речка с чистейшей живительной прохладной водой. Я искупался с огромным удовольствием. Посмотрел на часы – 4 часа 19 мин. 24 секунды. На моем спидометре - 43 км. Так медленно я еще никогда не бегал марафон. Но пару месяцев назад стоял вопрос, а смогу ли вообще бегать. - Так что не жадничай, - включился внутренний голос.
«Страдание – личный выбор каждого» - снова всплыла в моей голове цитата из Мураками.