СЕМЬ ВСТРЕЧ

ВСТРЕЧА №1

Тут, как-то про Буульген заговорили… Чучхур вспомнили.
Так у меня там тоже дело было… в 65-м.

Я ещё пацаном желторотым в двоечный поход с мужиками напросился…
Эпчик, Назалыкол, Рыжее седло, прошли, и аккуратно в этот самый Буульген угодили…

Идём, значит друг за дружкой по дороге. Справа - лес, слева - река, иногда и там тоже кустарничек. Впереди массив ГКХ и обещанная инструктором полуднёвка.

Солнышко в зените, парко…
Притомились…

Степаныч в карту глянул и говорит: «Впереди поляна, бивуак организуем…»
Мы вокруг него сбились, в карту заглядываем: « Где это? Скока до неё?..» А нам в тыл грузовик сигналит – освободить проезд требует.

Подняли мы головы. Мать честная! Фашисты!!!
И в кабине рядом с шофёром и в кузове!
Над кабиной их автоматы и каски блестят! И мундиры голубовато-зелёные не нашенские!

Что тут с туристским народом стало! Кто в лесок, кто к речке.
Я за кусты сиганул, рюкзаком прикрылся.
Кому охота двадцать лет после войны на пулю нарваться?!..

Машина мимо ме-длен-но-о-о проезжает… Водила, притормаживает…
Немцы в кузове гогочут, «хенде хох» кричат.
Кое-кто из автоматов по нашим задницам прицеливается.
Сейчас КА-АК дадут!...

Но проехал ГАЗ 51 далее, а на заднем борту у него табличка «КИНОСЪЁМОЧНАЯ»…

Ох, и матерился же второй наш инструктор Юра Лысенко! Даже стартовый пистолет выхватил!
А Степаныч на центр дороги выбежал, в след безобразника кулаком грозит: «Я вам покажу, «хенде хох!» кузькину мать!»…
Это и понятно.
Рассердился Степаныч очень за нашу коллективную трусость.

Вот если бы мы с ледорубами да альпенштоками это авто с киношными фашистами на абордаж взяли – было бы другое дело!..


ВСТРЕЧА №2

… Дальше поляны мы не пошли.
Был костёр. Звучала гитара.
Аркадий пел Окуджаву, Высоцкого и Визбора, ещё кого-то…
Мы расслабились и немного подзабыли позорный полдень.

Тут одна рыжая дамочка из «матрасников», что на зелененьком «407-ом» раньше нас на поляну приехала, к нашему костру попросилась, мол: «Разрешите послушать?».
«Нам не жалко,- отвечаем, - слушайте!»
Кто-то из наших:
- Вы, наверное, таких песен в городе-то и не слышали?..
-Отчего же, - отвечает, - слышала. Но возле костра они по-особому воспринимаются!

С чуткой натурой женщина оказалась...

Уже за полночь, когда Аркаша подустал, да и мы от хорового крика-пения осипли, дамочка говорит:
-Разрешите мне тоже что-нибудь спеть?
Аркадий струны перебрал и спрашивает:
-Что подыграть?
-Это новая песня. Её почти никто не знает. Я а капелла спою…
И запела!!!

«В разных краях оставляем мы сердца частицу…»

Народ обалдел!

Песня закончилась.
Тишина.
Где-то у далёких ледников Домбай-Ульгена высоким эхом голос певицы затихает…

«…Остроконечных елей ресницы
над голубыми глазами озер…»

Вот вам и дамочка по фамилии Майя Кристалинская!!!

…Утром Майя велела загрузить на «Москвичонка» наши рюкзаки и отвезла их под Клухор. А группа отправилась туда налегке…

Все, кроме меня.


ВСТРЕЧА №3

Утром я тоже было начал мостить своего «абалакова» на легковушку, но меня остановил Степаныч:
- Погоди, дело есть.
Рядом с инструктором стоял крепкого вида бородатый мужик, в знакомом мне голубовато-зелёном кителе.

Оказывается вчера, пока мы распевались у костра, Степаныч прошёл по дороге в сторону Чучхура и нашёл шутников – киношников.
Что они там со Степанычем ели-пили, не знаю, но результатом этой посиделки оказался я - самый молодой, самый не занятый, самый не семейный, нигде не работающий (поскольку «пэ-тэ-ушник»), а значить совершенно свободный до первого сентября человек.

- Надо помочь! – сказал Степаныч. – Группу через Клухор на Сухими отправлю и буду поджидать тебя на Северном приюте. Товарищи из кинематографа подвезут… Я правильно говорю, Толик?

Бородач кивнул:
- Не сомневайся, тёзка! – и оценивающе оглядел меня с головы до ног: - По скалам лазать можешь?
- Как горный тур скачет! Не догонишь! – заверил Степаныч.
Толики ударили по рукам.

Вот так нежданно-негаданно я, на четыре дня, попал в подчинение к оператору съёмочной группы фильма «Альпийская баллада» Заболоцкому Анатолию Дмитриевичу и мне был положена зарплата 8рублей 32 копейки в сутки, как помощнику осветителя.
А по-простому – рабочим, куда пошлют!..


ВСТРЕЧА №4

Актёры и массовка жили в палатках.
Анатолий Дмитриевич подвёл Витю к одной из них.
Представил, велел накормить и удалился.

На земле, уминая из банок консервы и тушёнку, завтракали четверо парней.
Они были одеты в чужую униформу, но говорили на нормальном русском языке.
При этом, перекусывая, парни травили интеллектуальные "анекдоты".

Появление новенького было воспринято ими без энтузиазма: пришёл, так пришёл…

И это зацепило самолюбие семнадцатилетнего турика.
Группу из-за «этих» он оставил? Оставил!
Помогать пришёл? пришёл!
А взамен такое равнодушие?!

Надо было показать, что Витя не пустое место!

Один из «немцев», выглядел очень молодым и был явным слабаком. Форма на худом его теле висела, как на вешалке.
Короткая, унизительная причёска (нормальные парни в ту пору носили если не битловские патлы, то уж точно не эту курчавую непонятку), маленькие ушки, черные тонкие брови и круглые глаза не сообщали о мужественности, а скорее подсказывали сравнение с маменькиным сынком, случайно оказавшимся среди достойных мужиков.

По-взрослому поздоровавшись за руку с каждым из остальных, Витя «приятельски» и весомо хлопнул «сынка» по плечу и, потеснив его хилую фигуру, по-хозяйски устроился возле «стола»:
- Ого! – пискнул «сынок». – Нельзя ли полегче?!

Это слабое сопротивление указывало на правильность выбранных действий.

Оставалось ещё чем-нибудь доказать что Витя и тёрт, и бывал.

Он кинул на кусок хлеба пару ложек тушёнки, не спеша пережевывал и рассказал анекдот не для женских ушей.
Знай, мол, наших!

Реакция коллектива превзошла все ожидания.

Трое парней ржали покатом, а «маменькин сынок» вскочил и назвал Витю «Невоспитанным хамом!»

Тут и открылось, что солдатиком с розовыми ушками была актриса фильма Любовь Румянцева!..

Вечером, за общим ужином этот эпизод весело обсуждался всей съёмочной группой.
Я был подавлен и смущён.

Хорошо ещё что Любовь Григорьевна, передавая кружку чая, сказала, что « ...уже ни капельки не сердится…»


ВСТРЕЧА №5


Утром следующего дня мы работали по установке съёмочной площадки у горной реки.
Мостили камни, срезали мешающие ветки, тянули аккумуляторные кабели, крепили на треногах прожектора, зеркала, зонтики и разно, что было нужно для съёмки. Укладывали короткие рельсы.

В общем, потрудились немало.

Невдалеке, на камушках, сидела одетая в полосатое тряпье Люба Румянцева и весело разговаривала с высоким небритым, и тоже в полосатом, дядькой.
Этого типа я вчера среди киношников не заметил.

Сказали, что это артист Станислав Любшин.
Он мне показался очень мрачным.
Слушал Любовь Григорьевну, как-то рассеяно, жевал травинку и поглядывал на вершины гор.

Там ползли серые облака.
Утреннее солнце пыталось сквозь них пробиться, но пока без успеха.

Оператор Заболоцкий требовал крепить камеру понадёжней, и всё интересовался у тех, кто был рядом, не выскочит ли раньше времени солнце?

Обратился он и к пацану с зеркалом:
- Как думаешь, турист, тучи это надолго?

- До обеда точно, а дальше может ветер разогнать…- отвечал я, польщенный такой ответственной консультацией.

- Слышали?! – кричал режиссёр Степанов. – На всё про всё два часа! А ещё сцену у водопада снимать! Шевелитесь, канальи!

«Канальи» улыбались, и никто никуда не спешил…


ВСТРЕЧА №6

После трёх дней съёмок у горного потока и под водопадом, моя миссия вроде бы закончилась.
Но тут выяснилось, что в массовке облавы не хватает народа.

Впервые в жизни я примерял военное обмундирование, да ещё армии завоевателей!

Во всех детских и юношеских схватках старался быть нашим.
А здесь вдруг – фашист!
Это казалось ненормальным.

Мужики фыркали: «Не ломайся!»
А Любовь Григорьевна сказала: «Я, Витю понимаю. Ему надо вжиться…»

Я вживался весь вечер и ночь. Утром отпустило.
Даже каску на затылок передвинул.
Пусть народ на экране видит и презирает!..

Режиссер Борис Михайлович поучал:
- Нечего красоваться! Вы не люди, а роботы. Призраки зла. Понятно?!- и уже через рупор:
-Чтоб ни одной физии не видел!.. По сигналу цепью: от камня на снежнике до скалы с травою наверх бегом… Держать интервалы! Пошли!.. Мотор!

Говорили, что Борис Михайлович Степанов хотел когда-то быть военным…
Но, по моему, это не правда.
Выглядел он на 100% гражданским, а вот голос всего лишь рупор усиливал.

Массовка бегала вниз, и «цепью» шли обратно.
Но по камням парадно не намаршируешься! «Цепь» сбивалась в кучу.
Режиссер ругался на лексиконе интеллигентного дебошира.
Оператор чесал бороду и тосковал по испорченной плёнке…

Кто-то сказал, вытирая пот:
- Один хрен, вырежут!..
Ему возразили:
- Толик обещал что-то оставить…
«Толиком» в группе называли Анатолия Дмитриевича Заболоцкого.

На «перекурах» Станислав Любшин рассказывал про свой дом в подмосковной деревне да истории про учёбу в каком-то техникуме…
Витя старался быть внимательным слушателем, а остальным нет. Потому, что слыхали про это уже несколько раз…


ВСТРЕЧА №7

Весна 1966 года. Посёлок Камень-Рыболов.
Казарма учебки.

Объявление, что роту поведут смотреть фильм «Альпийская баллада».

- Мужики, я же в этом фильме снимался!- вспомнил я.
- Иди, ты! – не поверил народ.
- Честное слово! Вот послушайте, как это было…

…Шестая рота в составе третьего батальона шла на просмотр фильма с особым вдохновением.
Как никак – в её рядах был киноактёр!
На меня указывали и передавали подробности, как сам Любшин! советовался «вон с тем пацаном», как правильно ходить по горам…
И ещё о таком, что я даже не подозревал…

Это был пик славы!

Весь сеанс народ искал Витю на экране.
А Вите всё не было.

Вот уже и заключительные титры побежали…

И в самом конце строчка.
Дословно не помню, но где-то так:
«Съёмочная группа выражает благодарность за оказанную помощь альпинистам и туристам Домбая»

Я был реабилитирован и счастлив.
Оператор Заболоцкий сдержал свой слово.


В. И.

P.S. До сих пор сожалею, что в августе 65-го у меня не было собственного фотоаппарата.