КУЛИ IV

В двух шагах



Рукой подать...


В день нашего выхода на Флюорит, Пашка проснулся сам и был очень возбужден. Мы позавтракали и двинулись по тропе к склонам Флюорита. Павлик на мое предложение оставить ледоруб в лагере, отрицательно замотал головою. Я не стало его убеждать в том, что он там не потребуется. Ритуал так сказать должен быть соблюден.

На вершину вела хотя и крутая местами, но вполне безопасная тропа. Когда мы преодолели больше половины подъема, я понял, что мы можем, не уложится в контрольный срок. Все-таки мне трудно было предположить темп нашего продвижения, а он оказался значительно медленней. Хотя мой напарник не ныл и не жаловался, но было видно, что однообразие длинного, вьющегося серпантином подъема, его ввело в уныние. Все мои попытки как-то его отвлечь мало помогали. И когда до вершины осталось метров тридцать не более, Павлик заявил расстроенным голосом, что дальше он идти не хочет. Я не стал на него давить. Тем более что кроме усталости, у него не просматривались ни какие симптомы горняшки. Я присмотрел место, где склон выхолаживался, и был поросший травою. К тому же прикрытый от солнца небольшой грядой скал. Я, ободряюще улыбаясь, сказал ему.
- Ничего в этом страшного нет. Посидишь в тенечке, полюбуешься на плато. А я забегу на вершину, отсниму пленочку и мы с тобою посыплемся вниз.

Но только я выбрался на скалы вершины, как увидел моего сына, медленно, но упрямо поднимавшегося ко мне, по склону. Я подумал, что он, поднявшись, тихонько усядется на камни вершины, и будет ждать, когда мы двинемся вниз. Не тут-то было. Первое, что его явно ошеломило, это открывшийся вид на сверкающие ледники массива вершин Марии и Мирали. До которых казалось, было рукою подать. А в другую сторону распахнулся вид на все плато Куликалоны. Он присел буквально на пару минут и с непонятно откуда взявшейся энергией начал исследовать вершину. Мы сняли записку, как оказалось побывавшего здесь тоже папы, но с двумя дочками. Я оставил нашу записку, в которой Паша собственноручно вписал себя, и он же упаковав ее в банку, заложил камнями тура.

Отсняв со штатива, все, что меня интересовало, я достал перекус. Мы с аппетитом его приговорили. Пора было покидать вершину. Меня волновало то, что мы не вписывались в контрольный срок. И потому я решил спускаться по скальному кулуару. В отличие от серпантина тропы, он почти прямо уходил вниз, нам все время предстояло спускаться, по полого уходящим вниз скалам и валунам, но ни каких опасных и крутых участков не просматривалось. Когда мы вошли в кулуар, обнаружилось, что в нем весьма жарко, нас не доставал прохладный ветерок с ледников, но выбора не было.

Метров через десять спуска, Павлик, вдруг остановился с удивлением на лице. И произнес.
- Папа я слышу у себя в голове голос.
Я мысленно констатировал.
- Горняшка. Хотя, почему лишь на спуске. Да и в лице, как бы ни каких признаков не наблюдалось.
А вслух со всей доброжелательностью произнес.
- И что этот голос тебе говорит?
Он некоторое время молчал, потом оглянулся и посмотрел куда-то выше вершины. Повернувшись ко мне, с тем же удивлением в голосе произнес.
- Это пап, мальчик - инопланетянин. Он говорит, что прилетел на Землю без разрешения взрослых, он сзади нас за вершиной, на своем аппарате. А его космический корабль на орбите. И его аппарат невидим для нашего зрения.
Я согласно кивнул и мягко предложил продолжить спуск. Паша возобновил движение, держась за мою правую руку, произнеся через паузу.
- Пап, ты веришь, тому, что я говорю, он спрашивает?
- Конечно, верю.
Ответил я, мысленно добавив себе, что лишь бы у нас поменьше было остановок. Мы продолжили спуск, и я узнал подробности о нашем госте. Оказалось он с планеты, которая наблюдает за нашей Землей, но у них разрешено прилетать на нашу планету только роботам. Их жителям запрещено у нас бывать. Он же, как выяснилось, незаметно взял космический корабль и прилетел к нам, потому как нетерпелось все увидеть своими глазами. И ему повезло вступить в контакт с моим Пашей.
Слушая сына, я внимательно выбирал путь среди камней, иногда спрыгнув, опускал его на руках. Где-то треть пути мы уже преодолели.

Я невольно начал прикидывать, где сын мог почерпнуть эту фантазию. Понятно взрослой фантастики он еще не читал, а в детских книгах ее не густо. Немного, возможно в детских журналах и конечно мультики, но тоже не густо. Точно, что с таким сюжетом даже я не сталкивался, хотя перечитал фантастики просто немеренно. Но тут Паша расстроенным голосом произнес.
- Папа его голос стал еле слышен, и он говорит, это потому, что ты не веришь….
С мыслью, что главное это не терять темпа спуска, я как можно убедительней произнес.
- Какая ерунда Паша, конечно верю! И на всякий случай мысленно себя убедил в том, что такой контакт вполне возможен. И с их общением больше проблем не было. То, что я услышал не изложить в коротком очерке. За время спуска я не раз предлагал сыну передохнуть, но он отказывался и с воодушевлением передавал мне обо всем услышанном от мальчика. Дабы не вызвать очередного недоверия ко мне я иногда задавал вопросы и на все получил ответы. Позже, правда, пожалел об их незначительном количестве. Но что я мог поделать, я всегда с иронией относился к информации о всяких явлениях, внеземного происхождения. Кто был на Куликалоне, понимают, что спустится с Флюорита с ребенком, быстро не получится. Тем не менее, Паша говорил почти, не замолкая весь спуск. Когда мы, наконец, вышли на плато, я присмотрел разлапистую арчу, в тени которой мы могли отдохнуть. Мы расположились, и тут Паша произнес.
- Папа, мальчик говорит, что ему пора возвращаться на орбиту в свой корабль перерабатывать информацию.
В этот момент я вдруг осознал, что на меня свалилась масса необычной информации, которую бы неплохо запомнить. И тут ощутил, то чего еще у меня не случалось. Необычайную пустоту в голове, ничего, так, наверное, пусто у новорожденных. Потом пришла легкая досада, сам не знаю к чему….

Наш привал был на прямой видимости с лагерем. Потому можно было теперь не спешить. После пекла кулуара, в тени арчи, обвеваемые прохладным ветерком, нам было необычайно хорошо. Так хорошо, что не хотелось уходить. И вид был красивый. Я спросил Пашу.
- Ты доволен, понравилось?
Он посмотрел, на впечатляющую с этого места, стену вершины Мирали и ответил.
- Здорово пап! Мне очень понравилось! И через паузу тревожно спросил.
- Как думаешь пап, «мальчик» еще вернется?
Невольно взглянув на склоны Флюоорита, я ответил.
- Ну, раз он тебе обещал вернуться, то вернется.
Тут в голове все как бы встало на место. Ясно и четко вспомнился весь наш спуск и общение с «гостем». Это меня успокоило, и мы двинулись в лагерь. Весь оставшийся путь Паша был необычайно серьезен и задумчив, как-то не по-детски.