Хибинская Одиссея или «устрой себе Юкон-квест сам»

Итак, имея дома ДВУХ ездовых собак... Происходит столкновение с естественной проблемой – хочется проводить с ними максимум времени, однако в поход тоже хочется. И вот тут в голове уже возникают прекрасные зимние пейзажи, которые ты мельком удостаиваешь взглядом, просто потому что они МЕЛЬКАЯ проносятся мимо. Ты – Амундсен и Скотт в одном лице, ты борешься со стихией, и ездовые собаки – друзья по риску, помогают тебе, пробиваясь через торосы, они перемещают тяжеленные нарты из пункта А в пункт Б, как тому и положено, и согревают своим теплом в пургу. Они делят с тобой пойманную в лесу дичь... (вот уж этого-то за ездовыми собаками никогда не водилось! прим. авт.) Да что там говорить, ты сам Ленс МакКей , и 16 собачьих тел впереди работают как одно, и мчат тебя за тысячи миль, через дикие просторы Аляски...
На деле, все, естественно, капельку не так. Что говорить, твоя фамилия на Карпенко и собак у тебя всего 2. Но глаза уже загорелись.
Мы нашли еще двоих таких же больных на голову и поехали.
Теперь необходимо представить участников мероприятия, которое изначально планировалось как обычная лыжная двойка по Хибинам, и которое навечно останется в наших сердцах как «Хибинская одиссея, или Устрой себе Юкон-Квест сам». На старте в наличии имелись двуногие существа под кодовыми именами Серега (он же - Руководитель), Леха (он же Леха), Зиг (Кирилл) и моя скромная персона. Основную же роль в описываемых событиях сыграли аляскинские маламуты - Винс, Рэм, Ника (Юника) и Эка (по документам имеет неприлично длинное имя).
Не будем увлекаться перечислением титулов этих собак и их предков. Факт остается фактом, их бесцеремонно сдернули с диванов, упаковали в машины, и через двое суток они уже тянули лямку за полярным кругом .
Итак, мы вплотную подошли к описанию маршрута. То, что было заявлено в МЧС, звучало примерно так: Малый Вудьявр – перевал Рамзая – озеро Имандра – перевал Южный Чоргорр – база КСС – перевал Северный Рисчорр – перевал Умбозерский – база КСС – перевал Кукисвумчорр – Малый Вудьявр. И мы изрядно расчитывали на крепкие спины наших серых братьев для прохождения указанного маршрута. Конечно,все пошло несколько иначе, чем мы думали.
Первая очевидность, с которой нам пришлось столкнуться – это упрямое неприятие однополыми собаками друг друга. Хрен нам, а не упряжка из четырех собак. Очевидность эта стала очевидной окончательно после того, как мы в течение часа веселили население Кировска зрелищем «кобелиные бои в намордниках» около Тирваса. Проделали мы это в надежде, что «кобели разберутся». Не знаю, в чем они там разобрались, но разнимать их через час все-таки пришлось, так как лонуло терпение. Правда, разошлись они легко и с благодарностью, видать, им и самим надоело.
Надо отдать должное, к подобному удару судьбы мы были готовы, и из Питера на крышах наших полноприводных жигулей стартовало две прекрасных нарты, созданию одной из которых была посвящена пара бессонных ночей. (Вторую, честно признаться, мы заранее купили, но Хибины сравняли начальные условия, обе конструкции мы уделали в хлам).
Таким образом, «миротворческая» акция у Тирваса имела предсказуемый результат, а именно - нулевой. Мы постановили удвоить бдительность (ох как хорошо мне это вспомнится позже!) дабы не допустить травм и потери работоспособности, и поехали на базу МГУ – отсыпаться и настраиваться на позитивную волну. И вот наступило завтра.

Часть 1 – страдательная.
Не будем долго останавливаться на сборах и погрузке. И даже к Малому Вудьявру мы попали довольно быстро. А вот уже там выяснилось, что в Хибинах недавно шел снег. И ни один завалященький снегоход не озаботился съездить на перевал Рамзая. Так думала я, толкая впереди себя эту жуткую тяжеленную нарту, проваливаясь поколено, и через каждые два шага выдыхая «хоп-хоп, малыши, давайте, хоп». К середине дня снегоходы все-таки поехали. Особенно смачно смотрелось, как они приминают только что перепаханную нами целину. Перед очередным «тает след, след закончился» приехал Саша Сибрин . Сказал «собаки – это хорошо», и исчез вдали. Правда, в качестве дали он по нашей просьбе выбрал перевал Рамзая. Оказалось, что отсутствующих снегоходеров мы крыли зря. Одиночный свежий след – это все равно что никакого. Боевой дух по мере продвижения вверх падал экспоненциально. Бодрые «хоп-хоп» постепенно сменились плаксивыми «ну пожалуйста». Сибрин вернулся, сказал «дорога на Рамзай есть» и поехал работать. А мы ничего не сказали, и поперли на Рамзай. Потихоньку начало темнеть и неприятно задуло. Еще один встречный снегоходер впечатлился с моего «кто нарыл здесь эти сугробы» и даже помог Лехе тащить нарту. Однако до перевальной точки мы в тот день все же не дошли. Примерно 300 метров .
С рассветом пришло понимание, что на той стороне перевала нам делать нечего. Это был еще один удар по психике. Только начали – и так обломиться! Но это была суровая правда. Спуститься-то мы бы спустились, но далее ломиться к Имандре по девственно-чистому снегу было бы тяжело и долго. Времени на это в маршруте заложено не было. Кроме того, цитируя подобранную когда-то на перевале Орлином записку от группы детей из Москвы, погода была «г..о». Решение устроить дневку там, где стоим, приняли легко и единогласно. Кроме вышеупомянутых аргументов о погоде и отсутствии следа, в ход пошло рассуждение о том, что вряд ли кому-то из нас когда-нибудь еще доведется по-лоховски стоять на Рамзае (раньше, во всяком случае, не доводилось). К середине дня погода стала улучшаться, а идти смысла по-прежнему не было, в связи с чем мы вполне освоили роль местной достопримечательности. Мы построили ветрозащитную стену и поили в этом загончике чаем всех проходящих мимо «угрюмых сольников», отчего они становились веселыми и повторяли все ту же фразу «собаки – это хорошо». Ушлые снегоходо-гиды возили своих туристов полюбоваться на «местных». Мы хихикали, жрали конфеты, запас которых казался нам тогда слишком большим, и развлекались катанием по ущелью на всех доступных нам снарядах, а именно – на собачьих упряжках, на лыжах, и просто на задницах (до перевальной точки, естественно – на упряжках). Леха при этом непрерывно ныл, что он первый раз в горах, и хочет посмотреть на сход лавины. И даже пытался спровоцировать его с абсолютно лавино-безопасного склона всякими неприличными жестами, за что был подвержен всеобщему осуждению.
На следующее утро (а это уже был «день ходовой третий») мы поныли, что поток паломников к нам принимает угрожающие размеры, собрали манатки и дернули обратно в долину Малого Вудьявра, признав первую часть плана абсолютно неосуществимой, и с грустью думая о второй. Впрочем, вниз собачки работали лучше, чем вверх, трассу нам подраскатали, да и солнышко приятно пригревало. По совокупности это навело меня на мысль еще пяточек километров проехать вокруг озера в темноте на пустых нартах – чисто в тренировочных целях – и я ее даже воплотила в жизнь. Ночевка в цивилизации – на Эскимосских играх, среди бесчисленных иглу, в которых детишки ночевали, чтобы получить звание «полярного волка». Заразившись окружающим весельем, мы оценили общее состояние группы и поняли, что за жучек пора браться всерьез. Перевал Кукисвумчорр замаячил перед ними со всеми своими прелестями, а именно, пургой, отсутствием видимости и бешеным движением в обе стороны. Кажется, мы встретили все, что только могло через него пройти, от лыжных туристических групп до какого-то гибрида газели с танком. Все это обязательно радовалось, останавливалось и стремилось сфотографироваться. Мы чувствовали себя звездами. Собаки, видимо, тоже.
Надо сказать, что отличительной особенностью упомянутого перевала для меня всегда была его бесконечность. И чем хуже погода, тем он, гад, бесконечнее. К середине спуска рассуждения о том, где бы мы сейчас были, если бы шли безсобак, немного наскучили. Наш унылый караван полз через пургу, и когда ветер стал особенно ледяным, неизбежное взяло и случилось. Закончив борьбу с путающимся якорем, я подняла голову и увидела сцепившиеся упряжки. Тормозить было уже поздно.
Дальше мы много потели и матерились, а очередные туристы на снегоходах в ужасе объезжали нас, выпучив глаза на залитые кровью куртки. При первичном подсчете потерь мне показалось, что завтра мы сворачиваемся и едем в город шить собак, потому что самим шить нечем и стремно. Тут разум мой помутился и только через полчаса поступательного движения к базе КСС я осознала, что куртка моя улетела где-то на месте братоубийственной бойни, и скорее всего, надежно слилась с пейзажем. Труды по нашиванию на нее никнейма из светоотражающей ленты пошли этим кобелищам под хвост.
Здесь необходимо отметить, что воля нашего Руководителя группы несгибаема, а рассудок холоден. Он строго-настрого запретил нам принимать какие-либо решения на голодный желудок. И мы, печальные овечки, подчинились, и в стенах гостеприимного МЧС-овского барака принялись промывать, чистить, мазать, бинтовать, колоть... Собаки, правда, пострадали скорее мордально, и на ходовых качествах драка не сказалась. Боевой пыл у них тоже как-то подзачах, и мы решили довериться судьбе. Судьба, правда, чуть не задушила нас печным дымом, но более сведущие соседи быстро среагировали и поделились секретом безопасной топки. Разомлев, мы благосклонно и терпеливо здоровались и объясняли, что «нет, Виноградов по-прежнему не в этой комнате», вяло размышляя, не соорудить ли самодельную защелку на дверь. Следующий день был признан дневкой, и снова единогласно. Дневкой он и стал. Раны на собаках чудодейственно затянулись, то ли от антибиотика, то ли от горного воздуха, то ли от того,что они – собаки. С утра распогодилось, и Серега погнал нас в радиальный выход на перевал Петрелиуса, на пустых нартах. Следа на него мы не нашли, зато нашли мою куртку, которая сдала на «полярного волка» на обочине дороги . Не солоно хлебавши, но с курткой, и с небольшим развед. выходом в сторону Рисчорра, мы вернулись на базу. Кружочек получился километров 10 – 5 вверх, 5 вниз, и собаки умиротворились под нарами. А Зиг достал свой большой ноутбук (на котором собирался пытаться работать), и мы посвятили этот вечер, как и последующий, просмотру обучающих фильмов, таких как «Снежная пятерка» и «Аляска. Большие гонки.». Параллельно молодые люди устраивали танец с саблями в связи с изготовлением таблички «Питер. Маламуты.», и я получила возможность обновить навыки наложения повязок на кисть и на указательный палец в частности. Леха при просмотре «больших гонок» впал в исступление при виде порогов на Фокс Ривер и стал орать, что он, да на 16 собаках, тойных порогов просто не заметил. Потом он еще кричал что-то про альпиндяев и неприлично обзывал Мартина Бузера . Собаки согласно посапывали и, кажется, жизнь налаживалась.

Часть 2 – патетическая.
Наступил «день ходовой шестой», и мы уже изрядно приободрились на МЧС-ных харчах. Собаки были признаны здоровыми, и шеф объявил радиальный выход на перевал Северный Рисчорр. Что говорить – мы на него взобрались! Серега радостно потер ручки и предложил взобраться на вершину Касканюнчорр, благо она тут рядышком. Всего-то 300 метров подъема – и можно гнуть пальцы всю оставшуюся жизнь. Мы возразили, что пальцы можно гнуть уже сейчас, но послушались и пошли. Где-то на середине подъема я, пихая впереди себя нарту, задумалась о двух вещах: во-первых, что я буду делать, если оно под действием МЖ поедет прямо на меня, увлекая за собой собак... И во-вторых, каким образом мы будем спускаться вниз. Зиг малодушно предложил не мучить собачков и забить. Однако забить – не наш метод. Кроме того, к моменту, когда коленки начали подрагивать, подъем стал положе, а снег плотнее. Мы вышли на плато! «Знаете ли вы, что такое ездить на упряжке по плато», – написал бы Гоголь. Нет, вы не знаете, что это такое! Вид наиобычнейшего тригопункта будоражил нас в тот раз не меньше, чем открытые рты собравшейся на перевале толпы, провожавшей нас взглядом. Сверху было не видно, но, держу пари, рты были открыты. Не думала, что 1100м могут выглядеть столь героически. В прочем, вершина радовала недолго. Довольно быстро стало холодно и захотелось назад. Оказалось, что собаки вполне способны спускаться траверсами за лыжником. У Зига, правда, все было не столь гладко, так как тормоз сломался о камни еще на плато. Что касается Лехи, которому по жребию в тот день выпали лыжи, большую часть пути вниз он весело проделал на боку.
Под вечер мы злорадно отметили, что километровый тренировочный кружок весьма благотворно влияет на маламутов, если километр отсчитан по вертикали .
На базе потихоньку стало скучно. Веселые соседи, вечно ищущие Виноградова, куда-то рассосались. А мы уже почувствовали вкус восхождений. Так было принято решение покорить Северный Рисчорр еще раз, но уже с определяющей стороны.
Подходы немного утомили, хотя Зиг всю дорогу от верха Умбозерского цинично ехал и требовал забраться куда-нибудь повыше. Стояли под ущельем Ведьм, и Леха снова пробовал силу мысли на окрестных козырьках. Но козырьки остались недвижимы. Наутро при свежем взгляде Северный Рисчорр неожиданно показался крутоватым. Чуть позже он показался нам крутым. И вдруг я обнаружила, что мне просто не справиться. Это было ново. Правда, снегоходы, сползающие мимо юзом, вызывали некое злорадство. Спасение в виде Сереги явилось довольно быстро (хотя могло бы и побыстрей!). Он впрягся третьим, и дело пошло. Я задумалась, не ангажировать ли его в качестве вожака, тем более что в лидерских качествах сомневаться не приходилось. Наверху мы, ясное дело, пали, и трижды пропели «весь мир на ладони, ты счастлив и нем, и только СОВСЕМ не завидуешь тем, другим, у которых вершина еще впереди». А пропев, отправились помогать этим другим. Дрожащими руками раздали собакам кусочки пармезана и задумались о том, что, собственно, мы будем делать весь оставшийся день. Восхождение заняло всего 40 минут, а спуском мы конечно же пренебрегли – и зря. На этот раз на лыжах (= на боку) спускаться предстояло мне. Было весело и немного больно.
А потом в Хибинах наступила весна. Вернее, она подкралась, и мы унюхали запах пробуждающегося леса. Весна на Клондайке, должно быть, выглядит именно так. Нам оставалась последняя ночевка, и местные боги оказались благосклонны как никогда. Серега внезапно метнулся в лес, как подстреленный олень, и через 10 минут вернулся со словами «там стояло турье и оставило дрова». Как оказалось, турье было трудолюбивым, и стояло не один день. Готовое устеленное лапником место под шатер, на которое мы жадно втиснули две своих горных палатки, и огромная костровая яма с кучей хвороста и дров. Бальзам на душу, израненную холодными ночевками! Дым костра, как полагается, создал уют, и сердце защемило: только ведь разошлись, а уже домой. В глазах собак наконец отражалось то, чему там (по Д. Лондону) и положено отражаться – бесконечная древняя мудрость.
Оставался обратный переход через Кукисвумчорр под палящим радиоактивным солнцем по раскисшему снегу – весна вступала в свои права. И оставалось презрительное «Ущелье Фокс Ривер. Помогать 16 собакам! Ну надо же! Видали мы лилипутов и покрупнее».

Мы прошли нашу двоечку, 160 километров горами, 5 нк перевалов, 1 нк вершина и 1 перевал категории 1А. Собаки прошли это с нами, и, если честно, они все же больше помогали, чем мешали. Да и что уж говорить, мы хотели сходить туда вместе, а с учетом драчливости, привязать их к нартам было единственно-возможным вариантом.
А еще – мы подумали, что с километра надо переходить на два. И теперь подумываем об Эльбрусе...

Евгения Шаталина,
Sleddog off-road club