Чушь

По мере выступления участников начала складываться нездоровая ситуация вокруг страхующего, ибо, по всей видимости, ему в работе мешали то ласты, то маска. Наконец, когда в финале он чуть не сдернул со стены очень известную скалолазку, народ, кублящийся вокруг, забросил бухать и со свирепыми лицами направился к виновнику с явным намерением набить последнему морду. От неминуемой расправы страхующего спас сам Женька, которого разбудили дежурить к печке. В то время как Женька пытался совладать с чадящими кедровыми дровами в другом углу шатра я, чтобы как то урезонить бессонницу, пытался найти в прошедших нескольких днях хоть что-нибудь положительное. Получалось, прямо сказать, неважнецки. Ночь в тесной, одновременно холодной и душной «буханке», долгие поиски человека со снегоходом по темной, стылой деревне, которая, казалось, находится на краю света, потом прогулка по заснеженному лесу, снегоходная тропа, ничего не тянет плечи, прелесть! снегоходка кончается, прелесть улетучивается, день стремительно исходит, барахло лежит нелепой кучей в сугробе, впереди только заметенная свежим снегом лыжня, обновляем ее с малым грузом, где-то позади рычит снегоход, пытаясь налегке пробраться по нашей тропе через частокол сосенок, вторая ходка за бивуачным снаряжением просто необходима, иначе жить негде будет, вздыхаем, рассовываем по рюкзакам печку, шатер и уходим в стремительно темнеющий лес, погода дрянь, дует и не видно ничего, снегоход привез наши лыжи, идем наверх, ветер словно лопата лупит по лицу, с позором сваливаем вниз, а жизнь в лагере налаживается! ясно, тропим в горы мимо пренебрежительных взглядов туристов – лыжников, а наверху снега нет, НЕТ!, НЕТУ!, ФИГ ВАМ!, ХРЕН ПО ВСЕЙ МОРДЕ! камни, камни, заструги, лед, ужас, лыжи за спиной начинают тихонько материться, где уж тут место Иринкиным легендам или моим интуитивам, Максовым бандитам, а уж Сашкиным сэтам тут и подавно делать нечего, мать-перемать, безнадега! надраться что ли?! Твою мать! Твою мать! Чушь какая-то! всю губернию завалило снегом, а тут… спасибо тебе, батюшка Конжак!!! Тяжелое забытье наваливается, подминает, я куда-то проваливаюсь. Там оказалось лето, родительская дача и пахнет дымком из пыхтящей баньки, теплый ласковый ветерок и смешанная закатная акварель заката над головой. Забредаю в пахучие заросли смородины и обнаруживаю солдата срочной службы в шапочке а-ля Боб Марли, самым бесстыдным образом испражняющегося под наш забор. Нечеловеческая злоба захлестывает меня с головой, я пинаю наглеца со всей силы. Он вскакивает, по-хамски ощерившись, и на ходу подтягивая портки, бежит через смородину, ломая на ходу кусты. Бегу за ним. Чувствую, что если догоню, буду убивать. Запинаюсь за что-то, кажется, это были грабли, падаю. Дергаю ногой, стараясь подальше отопнуть грабли и просыпаюсь…




В лесу тихо, ветер стих и не сшибает с деревьев шапки снега, запоздалое зимнее солнце неуверенно укорачивает тени на своем пути к низкому зениту. Я радуюсь этому внезапно навалившемуся счастью. Больше не надо переживать, получится ли у нас покататься, и если получится, то где. Мы просто топаем к самой близкой вершине Конжаковского архипелага – Тылайскому Камню. Красива гора Серебнянский Камень, вырастающая из-за гребня Конжака, туманной полоской на севере белеет ГлавУрал и Денежкин Камень, грандиозна и действительно остра близкая Острая Косьва, словно исполинская черепаха окутан дымкой Косьвинский Камень. Как приятно заливать эту красоту в недра пустой и выгоревшей переживаниями души! Сохранить и вынести ее в край, где взгляд всегда упирается в близлежащие объекты. Не правда ли, так легче!?

Автор Александр Петрищев aka Kompressor Екатеринбург
Январь 2010 Северный Урал