Почему мы травмируемся?

- Вот тут интересно: хорошее нависание… потом сюда, здесь есть зацепка… и вот так! - комментирует Антон на скалолазной тренировке в Лошице. Иду следом. Шаг, другой, зацепочка, меня громко зовет Геннадий Исаакович (откликнуться сейчас или потом?), скользят пальцы на песке кирпичей – спрыгиваю. Совсем низко – меньше метра, но под ногами неровная поверхность, не удержавшись на ногах, падаю и опираюсь на руку.
-«аааа-ммм!?…». Остаюсь лежать – теперь уж все равно, и с отчаянием наблюдаю, как на запястье быстро растет отечность, а в голове - вихрь мыслей и калейдоскоп картинок изменений в сезоне.
- Опля… - бормочет Антон,
- Где болит?! Говори, где болит?! Доктор, иди сюда! – громко и как мне показалось, сердито, кричит подошедший Геннадий Исаакович.
Понимаю, что он очень испугался за меня, предполагает, что не могу встать. Отвлекаюсь от созерцания своей руки, быстро вскакиваю, силюсь улыбнуться:
- Только рука… Вот…

Тренировка закончилась. Не только на сегодня. Неизвестно насколько. До отъезда в горы 2 недели. Впервые – на фестиваль, где мы должны принять участие. Обидно? Очень… «…Сколько ж мы на эти тыщи забирались…». Да, я готовилась долго, годы… Если точнее, то десятилетия – с 1980, когда, выйдя замуж перспективной продолжающей альпинисткой, имея на руках честно заработанную путевку в альплагерь, осталась дома. Молодой муж поехал без меня. Мы говорили себе тогда, что не всю жизнь ведь дети будут маленькими, что «горы стоят и будут стоять», что придет время и мы, возможно уже состарившись, возьмемся за руки, и как дети еще будем счастливы в наших любимых горах. Мы искренне верили в это. С тех пор вид летних облаков стал для меня притягательным напоминанием о далеких и прекрасных горах, напоминанием о предстоящем свидании с ними и собственной молодостью. Сколько раз, улыбаясь облакам сквозь слезы бытовых, житейских трудностей и обид, я черпала в своих мечтах силы для преодоления препятствий.




2000 год. Хорошо знакомая альпбаза «Джантуган». Многое здесь по-другому, но вот горы – те же. И за руку не с любимым мужем, а с маленькой дочкой я снова здесь. Как дома, «…куда готов ты возвращаться вновь и вновь яростным, нежным, добрым, злым – еле живым». А я и в самом деле еле живая. По утрам просыпалась как от толчка: не сон ли это? Действительно ли я здесь? Со второго яруса койки первым делом смотрела в окно на Бжедух – не исчез ли за ночь? Нет, не исчез! Прекрасный, невозмутимый, неприступный, величественный, снисходительный и мудрый сверкает на утреннем солнце той же первозданной белизной снежно-ледового склона, как в тот год, когда там была моя первая «тройка». «Доброе утро, старик! Спасибо тебе… ».

И вот июнь 2008 г. В сопровождении Антона иду в поликлинику, несу как младенца пульсирующую болью правую руку. Сейчас ее «закатают» в гипс.
Горы, но ведь вам не важно, в каком виде я к вам приду? А? Я и такая вас люблю. И надеюсь, взаимно. А мои товарищи… Ведь в основном всю эту поездку готовила я. Вроде, как в долгу перед ними и дальше.
«А, черт с ними! Справятся. А я возьму внука и, плюнув на все, поеду в деревню к матери!» – есть и такая мысль с интонацией обиды на товарищей. Обидно, что у них не было времени принять участие в суете подготовки, что «некогда» было тренироваться, со своей напарницей по связке я провела только пару тренировок. Ну ладно – участники, вдвойне досадно и неправильно то, что ближайшие товарищи, с которыми вместе готовим поездки, обсуждаем варианты, изучаем и используем предыдущий опыт, они уж точно знают каким образом «пишутся правила» горовосхождений, и те регулярно «забывают», как мы договариваемся поступать, нарушают собственные намерения и обещания, и опять и опять приходится напрягаться и выбираться «из задницы» там, где следует использовать запас прочности. Собственно, на обдумывание всех этих мыслей предостаточно времени впереди: долгие бессонные ночи и дни на «больничном», наполненные болью, отчаянием, собственной беспомощностью. В данный момент мне следовало бы подумать о предстоящей процедуре в поликлинике.


Мне запомнился один разговор с психологом. В психологии считается, что травмируется человек не случайно. Что это проявление чувства вины. Взрослых уже не наказывают строгие родители, учителя, начальник на работе, и поэтому подсознательно мы сами становимся для себя строгими родителями. Так в чем же моя «вина»? Что я не доделала? Это уже четвертый сезон, когда я принимаю самое активное участие в подготовке клубных сборов. Прошли трудные годы накопления первого опыта. Многое учтено и улучшено и наш маленький коллективный опыт работает и дает положительный результат. На сборы сезона 2008 года наш клуб впервые разделился на две группы. Придерживаемся разработанных правил, организационные вопросы решаются по мере возникновения, что высвобождает бесценный резерв времени, которое без суеты можно посвятить докомплектованию групп снаряжением, улаживанию дел на работе и в семьях, а самое главное – потренироваться командой. НО… в другой отъезжающей группе не придерживаются так строго правил, однако там опытный руководитель, ему виднее. НО… участники игнорируют тренировки, однако я могу объяснить себе это фразой: «что ж, возможно это я придираюсь, а на самом деле в горах окажется, что они хорошо подготовлены». Есть еще «но», и как я не утешаю себя, а подсознание мечется и твердит: «нельзя так! С горами нельзя шутить! Выезжая в горы нужно быть очень строгими и требовательными и к себе лично, и к коллективу! Нужно уважать горы, нужно уважать себя в горах!». И уж из чисто житейского опыта знаю, что никогда нельзя расслабляться на пути к цели, особенно и тем более, если все идет хорошо и гладко.

Товарищи звонят, заходят. Говорим о том, что многовато у нас травм за последнее время, правда, не все они получены в горах и на тренировках, но люди-то наши, клубные! Компрессионный перелом позвоночника, растяжение лодыжки, перелом лодыжки, дачная травма нашего командира, осколочный перелом лодыжки, ну и моя. Все это меньше, чем за год. В радиусе гнева Господа не только я. Что-то мы все делаем не так. Надо что-то менять. Но если честно, мне не до шуток. Меня беспокоит то, что мы как будто стали привыкать к такому положению дел. Первая травма – на позвоночнике – нашла широкий отклик у товарищей по альпинизму: Светлану активно навещали в больнице, заботились о лечении и процедурах, собрали денег на послеоперационную реабилитацию. К последующим травмированным внимание постепенно иссякало. Например, про травму Саши Гедроитя мы даже не сразу узнали, а мой товарищ, навестив меня, первым делом попросил отдать свое снаряжение ему, мне ведь уже не понадобится! Правда, молодежь, участники, задавали один вопрос: «Вы ж наверняка поедете. Когда будете выезжать?»





Почему мы травмируемся?

Этот вопрос уже поднимался мной в публикации «Человеческий фактор». Продолжу на примере анализа ситуации в Крыму на майские, где Жорик травмировал лодыжку. Как сложилась та ситуация? Какие правила были нарушены? Не случись травмы, нарушение Правил остались бы для нас неизвестными и незамеченными.
На майские клуб организовал два выезда: на скалы в Крым для подготовленных и на скалы Довбуша в Карпаты для новичков. Крым собрал много желающих. Половина из них не посещала наших тренировок, некоторых мы даже видели впервые (классическая ситуация – не так ли?). Следует отметить, что на тренерском совете мы решили первый выезд новичкам организовывать на более простые скалы, например Денеши и Карпаты, после предварительных обязательных встреч и тренировок в городе. Однако это правило руководитель крымской экспедиции, опытный тренер клуба Шелкович Анатолий Михайлович, нарушает и берет с собой всех желающих, а это свыше 20 человек на одного инструктора. В моей группе всего четыре девушки-новичка. Пятая, Алеся, накануне отъезда позвонила мне:
- Антонина Андреевна, я не поеду с вами.
– Что случилось?
- Ничего не случилось. Просто мой знакомый рекомендовал мне для первого раза ехать с Анатолием Михайловичем, чтоб он меня чему-нибудь поучил.
– Глупенькая. Анатолий Михайлович может поучить новичков на тренировках в городе в свободное от основной деятельности время. На сборах он будет работать с разрядниками, а тебе посоветует обратиться к своему, новичковому инструктору, т.е. ко мне. И будет прав.
– Нет, я заставлю его поучить меня!
- ???!!!
- Ладно, попрошу…
- Ты, как участница должна давать себе отчет, что поездка на скалы Довбуша в составе отделения новичков с инструктором была бы для тебя учебно-тренировочной. В Крым же новички едут поплескаться в море, варить кашку для разрядников, пообщаться с альпинистами.
Однако инструктор принимает ее в свою группу и разрешает выходы на маршруты без начальной подготовки. Потом, после Крыма, участники рассказывали мне, какие проблемы на маршруте создавала новичок Алеся тем, что не только не умела завязать нужный узел, но даже не понимала иногда, о чем идет речь («Вяжи прусик!» – «Ой, а что это такое?»). Жорик тоже новичок, но в отличие от Алеси, давно ходит к нам на тренировки, хорошо физически и теоретически подготовленный, очень спортивный, умный, опытный. И инструктор Анатолий Михайлович, переоценив его, нарушил другое Правило, более серьезное: разрешил новичку идти первым на незнакомом маршруте, пусть и не сложном. Жорик сорвался, травмировал ногу. С маршрута частично спустился самостоятельно, гипс на травмированную ногу ему положили в Севастополе, через месяц должны были снять в Минске. И только здесь обнаружилось, что перелом был с осколком. Сделали операцию. Еще как минимум месяц «больничного». И еще один негативный опыт в нашей деятельности.

После наложения гипса, беру внука и, как и намеревалась, еду на неделю к маме в деревню. Здесь – благодать. Часто удаляюсь на лесное озеро с ребенком и собакой, где оба они по-детски резвятся, а я переживаю свое поражение. К физической боли присоединяются другие муки: стыда и досады, беспомощности, переосмысления случившегося еще и еще раз. Тяжело видеть глаза матери, «меньше всего любви достается нашим самым любимым людям». Однако общение у нас по-умолчанию с напускной грубоватостью, сдержанное, без сантиментов, это - защитная реакция, чтоб не прорвались эмоции. Пусть устоятся, как и физическая боль. Но напрасно я жду, в запястье боль не проходит. Не могу избавиться от желания исправить неудобное положение кисти под гипсом. Даже дыхание делается сдавленным, как и рука. По возвращении в Минск уже дважды была на приеме у врача, однако тревогу забили друзья и дочка. После сессии она приехала домой, сняла неудобную шину и ахнула в ужасе от увиденного: моя маленькая изящная и сильная кисть скалолазки утратила признаки жизни, неестественно изогнута, посинела-побагровела-распухла в запястье и стала горячей, пальцы не желают двигаться, «как у трупа, только тепленькая». Так как день нерабочий, то на скорой помощи отправляют меня в больницу, переполненную пострадавшими от теракта на празднике города. Теперь на снимке даже я отчетливо вижу съехавший в сторону обломок, окруженный туманностью воспалительного процесса. Мне прописывают дорогой фиксатор немецкой фирмы. Покупаю, в надежде, что страховая компания скомпенсирует затраты, вправляем мою руку в новый фиксатор, и я могу дышать полной грудью, почувствовав себя почти здоровой – в удобном положении боль в запястье значительно уменьшилась.

Сломанная кость у здорового человека срастается быстро и легко, но в моем случае время упущено. И я не знаю, что будет дальше. Как сложится дальше моя судьба и судьба клуба, в котором я – инструктор, об этом я расскажу осенью.
Моя группа уехала на фестиваль в Узункол 3 июля. 11 июля уезжает группа в Уллу-тау. Пусть вам сопутствует удача! Отвезите Горам мой поклон.





7 июля 2008г.


А.А.Малама