Морис Уилсон.Ever Wrest.

Морис Уилсон родился в 1898 го­ду в Бредфорде. Отец его был добропорядочным английским буржуа, владельцем небольшой фабрики шерстяных изделий. Морис, третий из четырех сыновей, прилежно учил­ся и уже в двенадцать лет бегло го­ворил по-французски и по-немецки. В 1916 году, в восемнадцать лет, он добровольно записался на воен­ную службу, стал старшим ефрей­тором, потом лейтенантом, получил награду за храбрость, после ране­ния в левую руку и грудь был демо­билизован.
Как многие люди его поколе­ния, Морис Уилсон не мог забыть ужасов войны и привыкнуть к мир­ной жизни. Напрасно спрашивал он себя о смысле и цели своего су­ществования. Отцовская фабрика с ее монотонной работой скоро опро­тивела ему, и он отправился в Лон­дон. Там было то же самое, и он сделал то, что делали другие бывшие солдаты, не нашедшие себя в мир­ной жизни: эмигрировал в Америку. Нью-Йорк, Сан-Франциско, нако­нец, Новая Зеландия. Здесь он про­жил много лет: продавал машины, лекарственные средства, пробовал заняться сельским хозяйством, дер­жал небольшой магазин дамской одежды в Велмигтоне.

Неожиданно, следуя внезапно­му импульсу, на почтовом судне он вернулся в Англию. С этого вре­мени он не знал ни успехов, ни по­ражений, но счастлив не был. Неста­рый, сильный, как медведь, мужчи­на без цели в жизни. Угнетенный и подавленный, он чувствовал себя физически все хуже. Похудел, стал кашлять. Лекарств он не принимал и однажды исчез. А когда появил­ся снова - был здоров. Вернуться к жизни и обрести душевный покой Уилсону помогло учение индийских йогов, с которыми он познакомил­ся по пути в Европу. Они открыли Уилсону средство против всех зол: пост и молитва. Он постился в тече­ние 35 дней, лишь иногда позво­ляя себе глоток воды, и читал мо­литвы. Ему хотелось, чтобы это сред­ство стало известно всему челове­честву, но для этого надо было со­вершить нечто исключительное.
Случай вскоре представился. От­дыхая в Шварцвальде, в маленьком кафе во Фрайбурге Уилсон совер­шенно случайно прочитал вырезку из старой газеты с сообщением об экс­педиции на Эверест 1924 года. Он узнал о шерпах, о яках, которые та­щили груз, о ледниках, штормах и непреодолимых препятствиях. Эве­рест! Теперь он знал, что нужно де­лать. Наконец-то мир будет потря­сен. Это была фантастическая, безумная идея. Уилсон не имел ни малейшего представления об альпи­низме.
Вернувшись в Лондон, Уилсон тотчас же взялся за дело. Он изу­чил все материалы предшествую­щих экспедиций. Именно теперь, не позже, он должен был понять, сколь бесперспективно его намере­ние. Но он решил все-таки осуще­ствить это предприятие, к тому же без обременительной цепочки пере­носки грузов, без устройства лаге­рей. Услышав о планируемом Хаустоном облете Эвереста, он решил уговорить команду взять его с собой и позволить спрыгнуть с парашютом, но вскоре отбросил эту идею и за­думал сам лететь в Тибет, призем­литься на леднике Восточный Ронгбук и идти далее к вершине пешком. Никакого представления об Эверес­те, об альпинизме, о полетах. Его друзья были в ужасе. А он смеял­ся и говорил: «Да всем этим я овла­дею».
Он купил подержанный «Джипси Мот», написал на его боку «EVER WREST» и поступил в Лондонский аэроклуб. Уже после первого поле­та с инструктором стало ясно, что хорошим пилотом Уилсон не ста­нет. Но эксцентричный ученик об­ладал двумя достоинствами, кото­рые компенсировали все его не­достатки, мужеством и решитель­ностью. Несмотря на это у него не было ни малейшего шанса добрать­ся живым хотя бы до Индии. В от­крытом биплане пролететь более 8000 километров над малозаселен­ной территорией сложно и для опыт­ного пилота. Для неопытного это могло кончиться катастрофой.
Однако Уилсон продолжал нача­тое дело. Он купил снаряжение: па­латку, спальный мешок, одежду. Приобрел высотомер и легкую ка­меру с самоспуском, чтобы сфо­тографировать себя на вершине.
Затем начались альпинистские тренировки. Он много раз прошел пешком от Лондона до Бредфорда и обратно, в отриконенных ботинках, с тяжелым рюкзаком. Потом начал восхождения. Пять недель он ла­зал в районе озер и в Уэллсе. Вместо того, чтобы учиться у швейцарских горных проводников ледовой тех­нике на кошках и с ледорубом и подняться в Альпах на настоя­щие горы, он выбрал относительно безопасные вершины в Англии. Что­бы испытать нервы, спрыгнул с па­рашютом над Лондоном. Газеты выступили с острой критикой Уилсона, но тот не сдавался. В свой «EVER WREST» он встроил спе­циальный бак для горючего и мощ­ное шасси. Позаботился о картах, тщательно обозначил этапы своего маршрута: Фрайбург - Альпы - Милан - Палермо - Средиземное море - Тунис. Так как Уилсон со­бирался лететь без маски, то он уста­новил высоту полета не более 3000 метров. Вылет был назначен на 21 апреля 1933 года - его день рож­дения. В середине апреля Уилсон тяжело заболел ангиной, и его план чуть не сорвался. Но он постился, молился и вскоре был полностью здоров. Первый взлет не удался, при этом наш герой едва не погиб. Дра­гоценное время было упущено.
А между тем окончился перелет Хаустона, двум машинам удалось пролететь над Эверестом. Большая экспедиция под руководством Хью Раттледжа шла в базовый лагерь. Если Раттледжу повезет, Уилсон не успеет обогнать его, чтобы быть на вершине первым.
Когда «EVER WREST» снова был готов к старту, министерство воздушных перевозок попыталось воспрепятствовать полету. Уилсон разорвал телеграмму, в которой со­общалось, что его полет запрещен. В воскресенье, 21 мая 1933 года, он распрощался с друзьями и репор­терами. Машина оторвалась от зем­ли, полетела навстречу восходя­щему солнцу, превратилась в точку и исчезла. Мало кто из провожав­ших надеялся увидеть Уилсона жи­вым.
Через неделю он приземлился в Каире. Еще неделя - и он в Ин­дии. Поскольку лететь над Пер­сией ему было запрещено, при­шлось изменить маршрут и на­правиться из Багдада прямо на ост­рова Бахрейн. 1000 километров без посадки - это запредельная на­грузка для его машины.
Прилетев в конце концов на Бах­рейн, он вопреки запрету британско­го консула раздобыл горючее и до­брался до Гвадара в Индии. За две недели Уилсон преодолел почти 8000 км и этим самым длинным пе­релетом доказал, что решительность и сила воли делают чудеса. Но это не удовлетворило его. Он хотел до­браться до Эвереста за 500 фунтов стерлингов.
В Лалбалу около Пурниха путе­шествие пока что окончилось. Влас­ти не дали разрешения на перелет через Непал. Специальный коррес­пондент «Дейли экспресс» в Кара­чи убеждал его отказаться от за­думанного. Уилсон был в отчаянии. Прошло несколько недель, начал­ся муссонный период, и он понял, что шансов становится все меньше. Деньги кончились. Узнав о неудаче экспедиции Раттледжа, Уилсон про­дал свой «EVER WREST» и отпра­вился в Дарджилинг.
И здесь власти отказали ему в разрешении на пешее путешествие по Сиккиму и Непалу. Тогда ему пришло в голову пробраться неле­гально в Тибет. Он познакомился с Полом Кармой, тибетцем, прини­мавшим участие в экспедициях 1922, 1924 и 1933 годов. Карма был в восторге от Уилсона и пообещал сопровождать его до базового ла­геря. Но вскоре он перестал пони­мать этого эксцентричного англи­чанина и отказал ему. Между тем настал январь, Уилсону пришлось искать помощи в другом месте. Он договорился с тремя шерпами - Тевангом, Ринцингом и Тзерингом, которые работали носильщиками в экспедиции Раттледжа. Они были добродушны и молчаливы, доста­ли лошадь для путешествия, заши­ли приборы и снаряжение в мешки для пшеницы. Уилсон сказал, что он отправляется охотиться на тиг­ров, оплатил гостиницу за шесть месяцев вперед, и ночью 21 марта 1934 года эта четверка тайно поки­нула Дарджилинг. Уилсон оделся, как тибетский монах. Ехали только ночью. Шерпы были прекрасными проводниками и заботливыми спут­никами. Оставляя в стороне города и селения, эта небольшая группа проходила каждую ночь едва ли по 25 километров. Снегопады, дожди с градом, бурные потоки прегражда­ли им путь. Они прошли мимо Кан­ченджанги и наконец-то оказались на перевале Конгра Ла: перед ними лежал Тибет!
За бесконечно далеким горизон­том терялись горные цепи, море коричневого, фиолетового, оливко­вого и белого - лунный ландшафт. Не надо было маскироваться, Уилсон почувствовал себя снова свободным. Они все еще сторонились людей, но ехали теперь днем. 12 апреля Уилсон записал в дневнике: «Я уви­дел Эверест!». С гребня высотой 5200 метров в прозрачном воздухе Эверест со своим заснеженным вос­точным склоном представлял собой сказочную картину. Была идеальная для восхождения погода.
Через два дня четверка пришла в Ронгбук. Ледяной южный ветер дул со снежных полей. Травы боль­ше не было. Скалы, осыпи, лед вы­вели Уилсона из мира его грез. В до­лине, запертой со всех сторон гора­ми, он увидел монастырь. Массив­ные стены казались маленькими на фоне гигантской горы, которая за­нимала все пространство за ним: Маунт Эверест.
Верховный лама монастыря Ронгбук пригласил Уилсона, Тзеринга, Теванга и Ринцинга на ауди­енцию. Он принял их в богато офор­мленном зале с искусно расшитыми занавесями на дверях и окнами из настоящего стекла. Мужество и решимость Уилсона произвели впе­чатление на ламу, и он дал Уилсону и шерпам свое благословение.
Вечером Уилсон долго лежал без сна в палатке, смотрел на свою го­ру, на Эверест. Он записал в днев­нике: «Завтра, выхожу!»
Когда, проснувшись на следую­щее утро, он услышал проникновен­ное пение 300 монахов, то решил, что они молятся за него. Погода бы­ла прекрасной. Неся на плечах более 20 килограммов груза, Уилсон начал подъем по долине к Ронгбукскому леднику. Так как все, что он прочел об этой местности, было написано альпинистами, у которых считалось хорошим тоном преуменьшать труд­ности, он попал в сложную ситуацию. Запутанный лабиринт из ледовых башен, трещин и скальных блоков возник перед ним на следующий день. Утомленный и изможденный, Уилсон бродил среди них. Он умень­шил свой груз, но вперед продвигал­ся очень медленно. Хуже всего бы­ло то, что он все еще не понимал, как идти по льду. У него не было ко­шек, он не умел правильно рубить ступени и лишь чудом не свалился ни в одну из бесчисленных трещин.
16 апреля, полностью изнурен­ный, он дошел до лагеря II предше­ствующих экспедиций на высоте 6035 метров. Начался снегопад. Ослабевший Уилсон проглотил не­сколько фиников и немного хлеба. После морозной ночи в палатке он снова пустился в путь, и через два дня на высоте 6250 метров попал в снежную бурю. Снегопад не прекра­щался, продовольствие кончилось.
Хромая, с болью в суставах, вернулся он через три дня в Ронг­бук. Его глаза были обожжены, горло болело. Пока Ринцинг и Теванг подогревали суп, Уилсон запи­сал в дневнике каракулями, кото­рые почти невозможно было ра­зобрать: «Я не сдаюсь. Я по-преж­нему уверен, что сделаю это...» Уил­сон медленно приходил в себя в од­ном из помещений монастыря. Поев впервые за 10 дней горячей пищи, он начал рассказывать шер­пам путаную историю о своем одиночестве, усталости и разочаро­вании на Ронгбукском леднике. Никогда еще он так не тосковал по обществу и друзьям. Потом он за­снул и проспал 38 часов.

Он был еще слишком слаб и ле­жал в своем спальном мешке, но уже начал разрабатывать с Ринцингом и Тевангом план следующей попытки. Тзеринг заболел желудоч­ной болезнью и не мог идти с ним. Два других шерпы на этот раз должны были сопровождать Уилсона до лагеря III, который находил­ся под ледопадом на стене Север­ного седла. Имея достаточный за­пас продовольствия, шерпы собира­лись оставаться здесь до тех пор, по­ка Уилсон не вернется с вершины.
Уилсон пролежал 4 дня. На пя­тый день он впервые встал с посте­ли. Шатался, ноги распухли, болели левая рука и левый глаз. Лишь в кон­це месяца ему стало лучше. 30 апре­ля он записал: «Ноги и глаза о'кей, через несколько дней я буду здоров. Ужасно потерял в весе, но мышцы окрепли. Скоро буду снова в по­рядке, как всегда. Путь до лагеря III на этот раз будет, по всей види­мости, довольно не труден. Мне по­требуются кошки и молодые люди, чтоб готовить горячую пищу. Наде­юсь, что через несколько дней на­чну восхождение».
Однако 1 мая его левый глаз совершенно заплыл, а левая поло­вина лица частично онемела. Ле­чился голодом, принимал участие в религиозных церемониях. Его восхитило состояние экстаза, в которое впадали монахи. Выше по ущелью находился Чамалунг, «до­лина курицы», небольшой мона­стырь, затерявшийся среди морен­ных гряд. Он состоял из ряда при­митивных келий, в которых от­шельники жили в полной изо­ляции от окружающего мира. Один монах в полной неподвижности, по­груженный в молитвы, жил там в скальной пещере уже 15 лет. Один раз в день его братья-монахи пере­давали ему через небольшое от­верстие чашку воды и горсть ячмен­ной муки. Не удивительно, что Уилсон чувствовал внутреннее вле­чение к этим людям.
Вечером 11 мая - Эверест был затянут облаками - Уилсон за­кончил свою ежедневную запись в дневнике следующими словами: «Завтра мы выходим. Будь что будет. Хочу, чтобы скорее все кон­чилось». Теванг пообещал в случае смерти Уилсона передать властям в Дарджилинге письмо, в котором тот просит простить шерпам нару­шение запрета на это путешествие.
12 мая на рассвете Уилсон, Теванг и Ринцинг покинули мо­настырь. Шерпы навешивали перила на леднике Восточный Ронгбук, и уже через три дня группа до­стигла лагеря III. Здесь они обнару­жили склад с продовольствием экспедиции Раттледжа, который по­казался им в сравнении с их скуд­ным пайком лавкой деликатесов. Пока Ринцинг готовил обед, Уил­сон прошел еще вперед, чтобы про­смотреть путь на Северное седло. Он увидел вздыбленные склоны ледопада, трещины, постоянно ме­няющиеся ледовые провалы. Ле­довая масса поднималась почти на 500 метров над верхними фирно­выми полями ледника Восточный Ронгбук. Даже для опытных аль­пинистов того времени это было серьезное препятствие. Однако Уил­сон наивно записал в тот вечер: «Вершина и путь к ней теперь со­вершенно изучены. Пройти осталось всего 2100 метров».
16 мая тройка была застигнута снежным ураганом, который 5 дней продержал их в лагере III. Скрю­чившись, лежали они в своих па­латках. Буря раздражала. Большая высота нагоняла сонливость. Когда 21 мая непогода наконец улеглась, Уилсон снова двинулся в путь в направлении ледопада. Ринцинг вы­нужден был проводить его немного, чтобы показать путь, намеченный Раттледжем. Вскоре они уже полз­ли, задыхаясь. Ринцинг вернулся в лагерь III. Уилсон остался один на один с ледником. Четыре дня про­должалась отчаянная борьба. Он но­чевал на крошечном выступе на отвесном склоне, задыхаясь, бил сту­пени в твердом льду, ввинчивал ле­довые крючья, срывался и снова под­нимался по веревке вверх. Путь преградила трещина шириной в 10 метров, он переполз ее по тон­кому снежному мосту. Наконец он стоял у подножия последнего ледо­вого участка над Северным седлом. Эта ледовая стена протяжен­ностью около 100 метров была от­весной и гладкой. Он пролез по ней несколько мучительных метров. Пе­реночевав здесь, Уилсон попытал­ся вскарабкаться по камину. Ве­чером 24 мая, находясь по-прежне­му внизу камина, Уилсон признал, что не может покорить Эверест. Полуживой, скользя и срываясь, спу­стился он с ледопада и упал на руки шерпов.
Два следующих дня Уилсон обессиленный лежал в лагере III в своем спальном мешке. Однако по­том - уму непостижимо - он запи­сал: «Теванг собирается вниз, но я убедил его сопровождать меня в ла­герь V. Это будет моя последняя попытка, и я чувствую себя уверен­но...» В действительности же шерпы считали этот план совершенно бе­зумным и уговаривали Уилсона воз­вратиться. Уилсон не послушался и 29 мая один начал восхождение. Слишком слабый, чтобы действи­тельно идти вперед, он стал на би­вак недалеко от лагеря III у подно­жия стены Северного седла.
30 мая он провел в палатке, не в силах вылезти из спального мешка, записал в дневнике: «Великолеп­ный день. Вперед!» Вскоре после этого Морис Уилсон умер. Лишь годом позже, в 1935 году, Эрик Шиптон и Чарлз Уоррен нашли его высохшее тело. На теле остатки свитера и зеленых фланелевых брюк, колени согнуты, на одной но­ге нет ботинка, палатка разорвана зимними штормами. Альпинисты похоронили Уилсона в трещине ледника. Шиптон взял с собой только дневник. Рассказ этих аль­пинистов, а также сообщение шер­пов, сделанное ими по возвращении в Дарджилинг, дали возможность восстановить самую отважную по­пытку восхождения на Эверест.