Закончившемуся приему работ конкурса "Я выжил!" посвящается! :)

Ржавому стальному кованому крюку. Я как раз первым шел, и, как только этот крюк увидел, то подумал, что его кто-нибудь из братьев Абалаковых забивал, да и то в ранней молодости. В общем, поделился новостью с Серым, чтобы он сразу понял, как у меня настроение испортилось, а сам прощелкнул оттяжку в этот крюк и попер дальше – вверх и вправо. Через четыре метра понял, что приплыл. Правая нога стояла на сантиметровой зацепке, левая – еще хуже. Правая рука безуспешно искала хоть что-нибудь на абсолютно гладкой стене и только левая надежно держалась за небольшой тоненький откол.
- Может, попробуешь вернуться? - спросил Серый снизу.
Признаться, эта мысль уже щекотала мозг. Но реализовать ее не удалось. Характерный щелчок под левой рукой сообщил, что у Серого появилась серьезная работа. Или, может быть, кто-нибудь считает, что легко погасить кинетическую энергию свободно падающей девяностокилограммовой тушки?
Дальше события развивались по довольно хреновому сценарию. Ржавый крюк вылетел, как будто он не был забит в трещину, а висел приклеенный к скале скотчем. Закладка, расположенная ниже, удержала, но меня развернуло на веревке и, со всего маху, приложило спиной к скале. Перед глазами поплыло голубое небо, на фоне которого летел кусок пластмассы точно такого же цвета, как и моя каска.


Спать хотелось, сил нет. Но Серый уже, кажется, поднялся и теперь шебушился в углу палатки.
- Дай поспать, гад! – ласково обратился я к нему. В горах всегда пытаюсь быть предельно корректен с коллегами, а уж с друзьями и тем более. Серый затих, вместо того, чтобы послать меня. От удивления открыл глаза и приподнялся на локте. Палатки не было. Я лежал на каком-то черном жестком полу. Рядом стоял мужик удивительно похожий на Жана Марэ.
- А где Серый?
- Там же где и был, на стене, - спокойно ответил легендарный французский кинокрасавец.
И в эту секунду вспомнил свой срыв во всех подробностях.
- Так значит я уже не там?
Можно, конечно, было задать и более идиотский вопрос, но что-то как-то в голову ничего больше не лезло.
- То есть, ты хочешь сказать, что уже на другом свете? – наехал на мужика, хотя в ответ на предыдущий вопрос он промолчал.
- Ну, можно и так сказать с определенной долей допущения.
- Понял, а где здесь у вас выход? Не хотелось бы злоупотреблять вашим гостеприимством.
Жан Марэ склонил голову на бок и посмотрел на меня очень удивленно.
- Ты, хотя бы на руки свои посмотри, - сказал он.
Я поднес руки к глазам. Практически сплошняком, до самых локтей они были покрыты запекающейся кровью. Но совершенно не болели, ну ни чуть-чуть.
- А чего теперь-то им болеть? – угадав мои мысли, произнес мужик.
- Да, ладно! Фигня, до свадьбы заживет! – мгновенно ответил я.
Мужик хмыкнул.
- Нет, ты просто наглец. Ты пролетел одиннадцать метров, потом приложился о стену спиной и головой. Так, что каска разлетелась!
- Подумаешь! Как-то читал, что один перец во время войны нырнул из самолета на высоте семь километров, только парашют забыл прихватить. И ничего, мемуары потом писал. Так что буду чрезвычайно благодарен, если ты укажешь кратчайшую дорогу к выходу.
Задумался мужичок-то.
- Ладно, - после некоторого раздумья произнес Жан Марэ. – Черт с тобой! Идем.
- Это буквально нужно понимать?
- Что?
- Что сейчас со мной черт?
- Слушай, не болтал бы о тех вещах, которых не понимаешь! Ты же все-таки физик, а не поп, чтобы нести всякую околесицу о неизученных явлениях природы.
Ну, со мной не один он, бывало, терял терпение. К тому же если разобраться, то по большому счету он прав. Какая, на фиг, разница, что у него за профессия?
- Извини! Не хотел обидеть, рассказывай, куда идти.
- Вот это лучше. Ладно, смотри.
Мы оказались вдруг на самом краю обрыва. Вертикально вниз уходила черная стена, такая же, как и пол.
- Слушай внимательно, повторять не буду,- донизу ровно сто метров. Вот первая станция, - Жан Марэ протянул руку в сторону, и прямо в воздухе возникла локальная петля.
- Вторая и последняя строго посредине спуска. Вот тебе веревка, - продолжал он. В руке у него возникла внушительная бухта, - ровно семьдесят пять метров будет, когда узлы на концах завяжешь. Не обессудь, больше нет. Все остальное у тебя есть. Когда опустишься на пол, сделай десять шагов влево вдоль стены. Там будет выход. Это все.
- Слушай, а эта станция надежна? - спросил я, показывая на висящую в воздухе локальную петлю.
- Давно ты такой осмотрительный стал? Надежней, чем те крючья, которыми ты пользуешься.
Справедливо, сам нарвался.
- Ладно, ну, а если спрыгнуть отсюда? Учитывая, что у меня совсем ничего не болит?
- Понимаешь, если ты спрыгнешь хотя бы с трех метров, то пол проломится, и ты окажешься там, куда я и собирался тебя доставить.
Он повернулся, сделал два шага и исчез.

Кроме системы и разбитой каски удалось обнаружить у себя восемь карабинов, несколько закладок, пару френдов, жумар, восьмерку и нож для резки бумаги.
Стараясь не думать о том, что локальная петля висит прямо в воздухе, сдюльферял вниз, до второй локальной петли. Она была в указанном месте. Надо сказать, что вариант спуска, который я придумал, был не самый приятный, но другого на горизонте не просматривалось.
Внизу заложил пять метров веревки в сварганенную из карабинов тормозную систему и вылез наверх. Здесь, предварительно выбрав все лишнее, трижды прощелкнул веревку в карабин на локальной петле и снова поехал вниз уже по сдвоенной. Естественно через двадцать метров эта лафа закончилась. Дальше вниз к моему тормозу шла одинарная веревка, почему-то казавшаяся очень тоненькой, хотя, скорее всего, это была обычная одиннадцатимиллиметровка.
- Кому сейчас легко! – подбадривал я себя, завязывая узел на одиночной веревке и пристегиваясь к нему. Потом освободил восьмерку и повис на руках, сжимая ими конец сдвоенной веревки. Разжимать руки страшно не хотелось. Нет, надо. Серый, наверное, там уже заждался. Сообщив себе: «Покойники лететь не боятся», слегка успокоился и оттолкнулся от стены.
Полет продолжался так долго, что пару раз успел подумать, пристегнулся ли я к веревке вообще? Пристегнулся. Рывок страшной силы завертел меня, и второй раз за сегодняшний день от души приложился спиной к стене.
Уверен, что в этот раз обморок длился недолго. Из него меня вытащила боль. Дико ныла голова, саднили ободранные руки и колени. Корчась, при помощи зажима я отцепился от узла и потихоньку заскользил вниз на восьмерке. Опустился на пол, слева был виден какой-то свет. Держась за стенку, пошел на него. Из ниоткуда возник и зашагал рядом Жан Марэ.
- Ну, ты и даешь, орел на шнурочке! Верно говорят, заставь дурака богу молиться, так он и каску расшибет! Там же было другое, правильное решение! Ладно, живи пока. Два шага тебе осталось. До встречи!
Отвечать не было сил. Ноги подгибались. Сжав зубы, шагнул два раза и почувствовал, что сползаю по стене. Последней мыслью было: «Три обморока за полчаса для нормальной барышни это много или мало?»

На этот раз, открыв глаза, я увидел Серого. Его встревоженное выражение лица говорило о том, что он несколько озабочен. Надеюсь, что не размышлял на тему, придется ли тащить меня вниз или уже можно прямо отсюда скинуть. Говорить не хотелось, но кто-то должен ведь успокоить Серого. Решил не изобретать велосипед и применил обычный плагиат.
- Заставь дурака богу молиться, так он и каску расшибет!
- Молоток! – облегченно вздохнул Серый. - Бормочешь, значит существуешь.
Он начал ощупывать меня.
- Странно, вроде все цело. Ну-ка пошевели ногами, а потом руками.
Я повиновался. Получилось.
- Ладно, отдохни пока, - сказал Серый, - сейчас с базой поговорю.
Он отвернулся и забормотал в рацию. До меня доносились только обрывки фраз.
- Да, шеф... Конечно... Да…. Ничего с ним не сделается... Нет... Нет, шеф... Нет, со своей стороны я готов засвидетельствовать, что уже через минуту после срыва он был в сознании и выступил с жесткой критикой в свой адрес... Хорошо, шеф, хотя считаю, что мы могли бы и сами … Да, знаю я его... Ну и что, что головой? Главное, что сразу не треснула, а так что еще может с чугуниной случиться?.. Хорошо!.. Хорошо, шеф, ждем. Конец связи.
Все понятно. Пытаться спускаться самим нам запретили. Ну ждать, так ждать. Я закрыл глаза и сразу вспомнился Жан Марэ. Привидится же всякая чертовщина! Хоть сознание не теряй. А что же он там имел в виду, когда говорил, что есть другое, правильное решение?