Почему мы уходим в горы?

Знаменитый и банальный вопрос: почему вы ходите в горы? Сколько раз нам его задавали в Москве, сколько раз нам его задавали крестьяне в горах! А теперь задают журналисты. Так вот, дорогие мои журналисты и обыватели, держитесь, я сейчас вам отвечу! Но не за мою жену Вику и не за моего друга Славу, а за себя. При этом я отвечу на более конкретный вопрос, почему я, рискуя жизнью, хожу в походы высоких категорий. Я погружусь в глубину моего подсознания и вытащу из него ответ. И постараюсь быть честным. Но только предупреждаю: честные и вытащенные из подсознания ответы обычно шокируют сознание людей. Боюсь, что многие мне этого не простят.

Когда-то в доисторические времена древние люди встали на задние ноги и создали искусственный мир – цивилизацию. И за первое и за второе им пришлось заплатить. Существует много болезней, которые обусловлены прямохождением. Ученые выяснили, что с прямохождением связана дополнительная нагрузка на весь организм и, в особенности, на позвоночник. Жизнь в цивилизованном мире это тоже нагрузка, но уже на психику человека. Человек устает от постоянной ответственности, от кучи обязанностей, от монотонности и, в конечном счете, от бессмысленности жизни. И поэтому он стремится хоть на короткое время превратиться в животное. Наиболее распространены следующие способы: секс без любви, дискотечная трясучка, пьянка и наркотики. Дороже – изысканная жратва. Ещё бывают бани и сауны. И ещё бывают всевозможные комбинации. Кстати, все ли они продвинуты на нашем рынке? Не знаю, продаются ли где-нибудь танцы под рок-музыку в бане и в обнаженном виде? Всё это, конечно, свинство. Удивительно, что когда человек хочет стать животным, он чаще всего превращается в свинью. А слабо превратиться в слона?

Так вот, я каждый год ухожу в сложные походы, потому что чувствую в них себя волком. Да, я стремлюсь стать животным. К разочарованию многих, дело здесь не в красотах природы, и не в стремлении что-либо покорить, и тем самым возвыситься над собою или окружающими. И не в твердой руке друга или напарника по связке. И не в приближении к Богу или к абсолютной истине. Конечно, все эти “романтизмы” имеют место, но они не составляют базового инстинкта. А ведь только сильнейшим инстинктом можно объяснить столь фанатичную тягу к горам.

И теперь, когда я догадался об этом, становится понятным очень многое. Например, в походе мне не нужна женщина. Я же не обезьяна, готовая заниматься сексом каждый день. Ежедневный секс чужд волчьей натуре, так же как он чужд эстетике сложных горных походов. Моя команда это моя стая. А я сильный, мудрый, но ещё молодой вожак.

С каждым днем пребывания в горах мои жилы наполняются горячей кровью. Я начинаю наслаждаться своим движением. Как чудесно, с огромным рюкзаком, но на лёгких ногах быстро “бежать” по верхушкам камней: всё проходится на чисто динамическом равновесии. Какая ловкость! Сердце работает с наполнением, дыхание ровное, и вот за час я уже набираю 500 метров по высоте! Моя стая бежит за мной, и мы все бежим, подчиненные единственной и чисто животной цели – дойти до конца маршрута и остаться в живых.

С каждым днём мои чувства становятся всё более обостренными. Я чувствую замысловатый ход трещины под слоем снега, я предчувствую изменение погоды. Я заранее вижу, кто готов заболеть. Я инстинктивно принимаю решения, а потом удивляюсь, почему они оказались настолько точными и правильными.

С каждым днём мы говорим все меньше и меньше, а наш лексикон беднеет и заполняется матом, в котором полностью отсутствует сексуально-эмоциональное содержание. Это просто лай стаи волков. Наш запах становится резким. Нас боятся все звери: козлы и бараны, медведи и барсы. Когда в 1997 году мы на 27-й день линейного маршрута спустились с пика Ленина на Луковую поляну, нас испугались даже люди. У нас были дикие волчьи глаза! И не один из местных причастных к поборам киргизов даже не заикнулся о плате за восхождение на пик Ленина.

Наши желания становятся простыми и естественными. Мы всегда хотим есть, даже ночью. Иногда хотим пить. Каждый день мы ходим и по большому, и по малому, и каждый раз не далеко. Иногда нас мучают газы. После обеда и ужина мы хотим спать, а утором - скорее бежать дальше. Мы легко переносим холод и жару, чувство голода и тяжелые переходы. Нам не нужен отдых. В этом году мы бежали 38 дней подряд и пробежали в горах 470 километров. Ночью мы любим прижиматься друг к другу и, свернувшись калачиком, спать в нашей общей норе, то есть, в коллективном спальном мешке. Иногда мы любуемся внезапно открывшимся красивым ландшафтом, или звездной ночью, или луною. Волки очень любят любоваться луною.

Вынужденные жить в квартирах как в клетках и задыхаться на улицах в окружении тысяч людей, мы испытываем в городах чудовищные стрессы. И всё потому, что волки нуждаются в территории. В горах же мы ощущаем свободу пространства и слушаем музыку тишины. И чем меньше мы встретим людей, тем лучше. Волки не любят людей. В этом году мы их не видели 36 дней. Как это прекрасно, не видеть людей 36 дней! За эти дни мы пили только чистую горную воду, дышали только чистым горным воздухом, за поход мы испарили по центнеру пота. Лично я похудел на 17 килограммов. Многие мои клетки обновились, а старые прочистились. Я опять помолодел. И я не прилагал для этого никаких специальных усилий. Я просто жил нормальной волчьей жизнью.

Мой четырехлетний и гениальный, как все дети, сын, увидев бегущую под перевалом Фишт стаю из пятнадцати волков, спросил: “Они нас будут кушать?” “Да, они могут это сделать”, - ответил я. И тогда он спокойно и рассудительно произнес: “Нет, они меня не скушают. Я буду с ними дружить. Ведь я пёсик”. Значит, и он вырастит волком.

25.09.1999