Жители Плесецка тянутся к звёздам. Новый скалодром поможет им забраться чуть выше!
Этой весной я попала на стажировку в редакцию Риск.ру, привлечённая перспективами узнать мир аутдора и познакомиться с известными спортсменами. И вот в конце мая меня отправили на первое в жизни выездное редакционное задание.
Стажёрские мечты о серьёзных соревнованиях и событиях мирового масштаба разбивались о командировку в Плесецк – посёлок в Архангельской области, который даже на карте почти не заметен. Я ехала на открытие скалодрома при церкви, который пастор Александр Корсунский построил для местных детей. Так я познакомилась с людьми, для которых настоящим чудом могут стать простые (по меркам жителей мегаполисов) радости. Это их история.
Плесецк у многих ассоциируется с космодромом в Архангельской области. Но на самом деле от этого посёлка у космодрома только название. По факту он принадлежит Мирному, который находится в 6 километрах от Плесецка. Мирный - закрытый военный городок. Он напрямую финансируется из Москвы, и поэтому жизнь в нем - настоящий рай по сравнению с Плесецком. Там хорошие зарплаты, развитая инфраструктура, а недавно даже построили аквапарк - самый большой в области. Въезд в Мирный строго по пропускам, но местные хорошо знают лесные тропы, ведущие из одного города в другой, а военные частенько закрывают на это глаза.
За последние пару десятков лет в Плесецке были закрыты практически все предприятия: механический завод, птицефабрика, мясокомбинат, лесоперерабатывающий завод, химлесхоз, Савинский цементный завод. На плаву остался лишь один Северо-Онежский бокситовый рудник. Мужчины ездят вахтовым методом на заработки в Коми и Ненецкий округ.
Маленький райцентр, в котором ничего почти не осталось, живет скромно и просто. У вокзала приезжающих встречает маленькая, словно с детской площадки, ракета - единственное напоминание о космосе. Но что-то подсказывает, что люди, живущие в трехэтажных деревянных бараках, нечасто думают о бескрайних просторах галактики.
Пастор церкви Адвентистов седьмого дня Александр переехал сюда с женой и детьми три года назад. Их перевели по служению. Оказывается, не только военных могут перебрасывать на разные гарнизоны. Из большого портового Мурманска они попали в грязь и разруху. Как-то раз Александр увидел, как мальчишки лезут на вербу. Пошел ругаться, но передумал. “Ну что с них взять? Просто им делать здесь нечего” .
В Плесецке на самом деле нет ни озера, ни речки, ни горки. Даже лес выпиливают. В сарае давно уже пылилось старое снаряжение - сыновья когда-то занимались скалолазанием. Как-то в разговоре с бывшим преподавателем духовной академии Александр обмолвился о том, что хочет построить небольшой скалодром на территории церкви. Метра на четыре с половиной. Тем более, что в подвале уже лежали три готовых щита. Преподаватель ответил: “Давай мы тебе финансово поможем, а ты сделаешь побольше скалодром? Такой, чтобы и взрослым было интересно лазить”.
Почему бы и нет? И вот все закрутилось. Александр несколько раз рисовал и заново переделывал чертежи. Нужно было все продумать: какие материалы использовать, какой фундамент. Ему многие помогали: физически, морально и финансово. В основном, финансово, конечно же. Федерация скалолазания России помогла консультациями по техническим вопросам, директор бетонного завода, узнав о том, что скалодром благотворительный, сказал: “Давайте, мы приедем и зальем вам все”. Деньги приходили даже из Сиэтла. Там в адвентистской церкви 2500$ собрали для закупки металла. Закупили металл, встала новая проблема: как перевозить? Денег нет.
Не прошло и двух дней, как перед дверью церкви тормозит ауди, оттуда выходит богато одетая женщина, протягивает визитку и говорит: “Это номер телефона моего мужа. Он сейчас в Москве на металлобазе стоит под загрузку. Если нужна помощь - звоните ему”. И уезжает. За доставку взяли вдвое меньше обычной цены. Даже турник с брусьями достался церкви бесплатно.
Александр позвонил директору фитнес клуба, чтобы спросить, где можно подобный тренажер купить подешевле, и услышал в ответ: “ Вы представляете, я сейчас стою напротив этого тренажера и думаю, кому мне его отдать. Приезжайте, забирайте”. Всю эту череду помощи от знакомых и незнакомых людей, желающих хоть в какой-то мере быть причастными к строительству скалодрома, Александр не иначе как чудесами не называет. А еще Божьим благословением. Но об этом он просит в публикации не упоминать.
На вокзале меня встречает Сергей. Улыбчивый и подтянутый мужчина в гимнастерке, похожий на образцового советского провинциала. До церкви три минуты пешком, но едем все равно на машине. Вопреки ожиданиям, это обычный двухэтажный дом, с небольшой башенкой, пластиковые окна и черепичная крыша. Адвентисты седьмого дня не любят роскошь церковных убранств. В этом они похожи на протестантов. На вопрос о том, чем занимается плесецкая молодежь после окончания школы, Сергей только разводит руками.
- Многие разъезжаются, конечно. Кто в Архангельск, кто в Мурманск, кто в Северодвинск. Некоторые по контракту служить едут. Море всех накормит. Я сам из Архангельска. Наши ребята в основном в Москву едут учиться или в Ярославль. А еще в нашей области огромная свалка радиоактивных отходов. Их сюда со всего Северо-Западного округа привозят.
- И никто не жалуется?
- Да почему? Жалуются, наверное… Но надо же их где-то хранить, - пожимает плечами Сергей.
Двор возле церкви условно разделен на две части: в одной - радостно галдящая в предвкушении экстрима очередь детей к скалодрому, в другой - “Аллея наук”. Вокруг бегают дети с небольшими пластиковыми тарелками со всякой снедью. Оказывается, под тентом раздают хлопья, самодельные конфеты и крошечные бутерброды с нутом и чечевицей.
Сама аллея науки не такая уж и длинная: всего несколько пластиковых столов, которые стоят полукругом. У каждого из них стоят один-два человека. Есть здесь и совсем молодая девушка в очках, “гоповатого” вида парень в кепке и старушка в красно-синей дутой жилетке. Большинство приехали из Архангельска на день помочь. Все они называют друг друга братьями и сестрами.
Я смешиваюсь с толпой ребят и достаю фотоаппарат. Для местных я - архангельская, для архангельских - плесецкая. Возле девушки в очках стоит большой баннер, где изображен Юпитер и написаны интересные факты о нем. На столе разложены головоломки разных уровней. За соседним столом стоит бабушка в красно-синей жилетке и рассказывает всем желающим о “Пути грешника”. Нет, это не глава из книги Данте. Всего лишь аттракцион. Алюминиевая проволока и кольцо со свободными электродами. Нужно провести кольцо через проволоку, ни разу не коснувшись ее, иначе раздастся оглушающий писк. Это значит, что ты не справился, согрешил.
Чуть поодаль стоит мужчина в сером кардигане и зачитывает мальчику лет двенадцати цитаты из библии. Мальчик с немного скучающим видом слушает, иногда отвлекаясь на соседнюю станцию, где тот самый гоповатый парень кричит в огромную металлическую трубу. Рев раненного бармаглота раздается на всю округу. Дети в восторге. Самая большая толпа собралась вокруг Сергея. Пока я осматривалась, он успел присоединиться к одной из станций, где рассказывали про тело человека. Сергей держал в руках наполненный водой пластиковый пакет, а дети протыкали его карандашами, пока вода не начинала бить струями на землю. Рядом похожая на пожилую учительницу пения женщина замешивала розоватую глину в миске. За ней завороженно наблюдали две маленькие девочки.
- А что вы тут делаете? - обратилась я к Сергею.
- С водой играем! - гордо ответил стоящий рядом маленький мальчик.
- Ну, вообще мы им пытались про свертываемость крови рассказывать, а потом поняли, что им просто нравится играть, и перестали. Ладно уж, - улыбнулся Сергей.
В основном эти люди приехали из Архангельска. К скалодрому они практически не имеют отношения. Просто приехали помочь пастору. Случайных здесь нет. Все друг другу братья и сестры. Православная церковь считает их сектантами. Но даже если и так, ни один из стереотипов эти люди не воплощают. Они не ходят в закрытой, мышиного цвета одежде, не разносят по домам дешевые брошюрки и не продают всю домашнюю технику, чтобы пожертвовать деньги церкви. Обычные люди. Разве что о религии с ними лучше не спорить. Хоть адвентисты мало чем отличаются от православных и протестантов, но за веру стоят твердо и готовы часами цитировать библию, чтобы доказать свою правоту.
Ближе часам к четырем уставшие и голодные люди начали подтягиваться к церкви. Там, на втором этаже, был накрыт стол “для своих”. Огромная кастрюля с гречкой, сухари, суп, остатки нута и чечевицы, квашеная капуста - все постное, но очень сытное. Какая-то женщина в канареечной майке, с кокетливо завязанным на шее платочком повернулась ко мне:
- Ну а ты чего стоишь? Не пресса случайно?
И на мой кивок зычно крикнула через плечо:
- Та-а-ак, будем кормить прессу!
Передо мной моментально появилась огромная тарелка гречки с капустным салатом. "Хороша закуска - квашена капустка! И выставить не стыдно, и сожрут - не жалко", - подмигнул мне один из мужчин.
Все весело болтали про скалодром, про завтрашнюю рыбалку, про то что наконец-то выдались теплые деньки. За столом не хватало только Александра, который все еще страховал детей на скалодроме. Потом пришел и он. Жилистый человек, в красной жилетке, с уставшим, но счастливым лицом. Наскоро перекусил и пошел обратно вниз, где возле стены начала уже собираться новая очередь. Возле меня за столом сидела улыбчивая девушка Настя. Расспросила обо мне, немного рассказала о себе. Показала своего мужа Сергея.
Огромный, широкоплечий мужчина со шрамами на руках был похож на медведя. Только потом он расскажет мне, что Настя, забеременев первым ребенком, почти весь срок до родов лежала в больнице. И плакала. Потому что прогнозы врачей были неутешительны: шанс родить здорового ребенка ничтожно мал. Сам Сергей в то время только что вышел из колонии. Почти сразу после этого у него обнаружили гепатит С. На лечение денег не было. Упаковка таблеток, которые нужно было покупать раз в месяц, стоила 1000$, инъекции, которые необходимо было покупать раз в неделю, - около 12000 рублей.
Он открыл небольшой бизнес, когда заведующая поликлиникой, где он состоял на учете, внезапно предложила ему присоединиться к программе альтернативного лечения. Освободилось одно место и времени на раздумья не было. Сергей согласился. Программа на экспериментальной основе бесплатно предоставляла ему таблетки. Уколы приходилось покупать самому. Каждую неделю перед воскресеньем каким-то чудом появлялись клиенты, а с ними и деньги на уколы. "Я верю, что мне Бог помогал", - признается Сергей.
Так он прожил полгода. Тащил маленький бизнес, навещал в больнице жену и молился. Затем у него обнаружилась несовместимость таблеток с хроническим псориазом. Каждый раз на месте укола появлялись язвы. В конце концов инъекции ставить было просто некуда. Врачи разводили руками. Лечение пришлось прекратить. Анализы были отрицательные, но это ничего не значило - инкубационный период этого вируса почти два года. Через некоторое время после этого Настя рожает здорового ребенка. Опасения не подтвердились. После этого прошло больше двух лет, а Сергей все тянул с походом к врачу - боялся, что болезнь вернулась. В конце концов он все же переступил через свой страх и сдал анализы. Они оказались отрицательными. Вирус отступил. Сейчас они живут с женой и теперь уже двумя детьми. Самая обычная счастливая семья. Сценарий их жизни напоминает сериал на России 1. Такие смотрят по вечерам за чашкой слабого травяного чая и обсуждают по утрам бабушки на лавочках у подъездов.
Пока Александр продолжал нести нелегкое бремя инструктора, в церкви вовсю кипела работа. Аллея наук потихоньку свернулась, дети убежали на скалодром, а взрослые занялись своими делами. Две старушки-подружки Любовь Михайловна и Любовь Васильевна поднялись наверх и принялись готовить яичный салат.
- А ты из Москвы, значит, приехала? Далеко-о-о. На вот, кастрюлю подержи. Не замужем-то? Ну и правильно, молодая еще слишком. А моего мужа милиционеры убили. Сорок лет мужику было, - вздохнула Любовь.
- Как убили? За что?
- Да ни за что, - отмахнулась она. - Хороший он был, рукастый. Мне на работе все завидовали. Но запойный. Вот он как-то раз снова напился и пошел домой. Я в это время на работе была. Мне потом люди рассказали. Немного он до дома не дошел, упал прямо на дороге. Добрые люди его на лавочку посадили возле подъезда. а тут патруль милицейский идет. Молодые все, дерзкие. Сказали ему что-то грубое, ну а он в ответ. Они его на землю повалили и начали ногами бить. А он же пьяный был. Вот рвотой и захлебнулся.
- Их за это посадили потом?
- Да какой там...Одного только уволили, - вздохнула она.
Несколько минут прошли в молчании. Звенела посуда, хлопала дверца холодильника, свистел закипающий чайник.
- А ты читала книгу “Очарование женственности”? Прочитай обязательно! Она такая веселая!
Вечерело. Все уже поужинали и потихоньку начинали прощаться. Многим нужно было возвращаться обратно в Архангельск. Уехал Сергей, проводившие Аллею наук ребята, засобирались домой Любовь Михайловна и Любовь Васильевна, пригласив меня в августе на чернику. Александр все еще стоял на страховке.
- Аккуратно! На красную ногу ставь! Вот так, правильно. Подтягивайся! Немного еще осталось!
- Не могу больше...
Срыв?
Девочка лет восьми оступилась и повисла на страховочной веревке, крепко зажмурив глаза. Александр медленно спустил ее и обернулся посмотреть, сколько еще человек осталось. Только несколько взрослых: пара ребят, проводивших аллею наук, и Валерий Леонидович, который занимался скалолазанием лет тридцать назад. Пришлось страховать их тоже.
Позже выяснится, что в секции хотят заниматься ровно сто человек. Неплохо для небольшого поселка.
- Я бы хотел, чтобы кто-нибудь из местных ребят в будущем вырос в инструктора. Кто-то из пап, может, из молодежи. Хочу, чтобы этот скалодром всегда был в Плесецке, чтобы это дело здесь развивалось. Может, эти ребята в будущем найдут себя в спорте или уйдут в МЧС или промышленный альпинизм.
“А можно мне еще раз залезть? Ну пожалуйста!”, - канючит маленькая девочка с торчащими в разные стороны косичками. “Нет, нельзя. Ты уже залезала. А сейчас время взрослых. И еще я очень устал”, - вздыхает Александр. Ей всё-таки разрешают залезть. В последний раз на сегодня. Ловко, как маленький паучок в розовой ветровке, она взбирается на самый верх. “Талант!”, - улыбается пастор. Наверное, это стоило двух с половиной лет жизни.
