Фукусима. День 1

Это отчёт о рейде в зону отчуждения вокруг атомной электростанции Фукусима-1, на которой в марте 2011-ого года из-за мощного землетрясения и цунами произошла авария.



От автора

Выражаю огромную благодарность Филу и Максу за их стойкость, выносливость и готовность идти на край света. Без оглядки на риск и трудности. Также благодарю Фай и Мафа за информационную и моральную поддержку.
Теперь пару слов о технической части.
Используемый нами прибор для измерения радиации является радиометром. И полученную дозу радиации не измеряет. Но для простоты и понятности в отчёте он назван дозиметром или «дозиком».
Хотя наш дозиметр даёт показания в зивертах, в отчёте будут использоваться рентгены, как более привычная мера измерения. Поэтому пусть никого не смущает, что в тексте даются показания фона «300 микрорентген в час», а на фото «3,00 микрозиверта в час». Это одно и то же.
Зона отчуждения вокруг АЭС Фукусима-1 в отчёте обозначается как ФЗО (по аналогии с ЧЗО), либо просто Зона. А сама станция, на которой произошла авария, именуется ФАЭС (по аналогии с ЧАЭС).
Как это уже было с островом Возрождения, о ФЗО мы практически ничего не знали. Отдельные репортажи и видеоотчёты о редких легальных поездках оказались мало информативны. Поэтому в ряде случаев приходилось действовать на удачу.
Особенно осложняло ситуацию погружение в культуру, совершенно отличную от привычной нам - русским. Как метко выразился Макс, мы были подобны оркам в стране эльфов. Это вызывало одновременно и смущение, и понимание некоего превосходства, которое позволяло игнорировать некоторые условности.
Вообще, Япония – это крайне интересная страна с не менее интересными людьми. Её посещение никого не оставит равнодушным.

Хэлл
«Группа Свободных Сталкеров»



Сирены завыли, когда мы завершали небольшой привал и собирались идти дальше. Одна, вторая, третья. Все они умудрялись выть в унисон.
Мы замерли и стали ждать.
Что за тревога? Скорая? Пожарные?
Сирены начали голосить где-то на юго-востоке. Там, где находился полицейский участок. Потом они расползлись друг от друга, и их синхронность нарушилась. К вою добавилась отрывистая речь из громкоговорителя. Мужской голос что-то вещал на японском, иногда повторяя фразы. Затем он умолк, а сирены стали удаляться от нас.
- Может не за нами? – с надеждой прошептал Фил.
- Да нет… за нами, - угрюмо протянул Макс.
Как ни хотелось верить в лучшее, но тешить себя иллюзиями не стоило…
Рейд только начался, и сразу же запал. Как так? А получилось бы избежать столь неудачного начала? Думаю, нет.
Мы рассматривали несколько вариантов заброски в Зону.
На первый взгляд, безопаснее всего было выйти на станции Татсута и оттуда идти пешком до Томиоки, попутно оценивая обстановку. Но это означало пройти более пяти километров по населённым пунктам, демонстрируя факт нашего присутствия всем подряд. И придя в Томиоку, мы также были бы удивлены тем, что тут всё обитаемо, и не знали б, что конкретно делать дальше.
Ещё вариант - заброситься с севера, через Намиэ. Об этом населённом пункте удалось собрать больше сведений. И вроде он был относительно безлюден. Но если до Намиэ, как и до Томиоки, восстановлено железнодорожное сообщение, значит и в Намиэ теперь полно народу.
Способ с высадкой из такси прямо в Зоне тоже не блистал совершенством. Не смотря на то, что движение по основным магистралям, проходящим через Зону, разрешено. На всём их протяжении установлены блокпосты. Да и кто сказал, что таксист согласится высадить нас в Зоне? Пусть и за щедрые чаевые. Не та страна, знаете ли. К тому же такси в Японии очень уж дорогое.
Посему решили ехать до станции Томиока и уже на месте сориентироваться в обстановке.
Насколько я знал, нелегалы практически не посещали Зону. В основном всё ограничивалось короткими вылазками от машины, оставленной на обочине трассы. И заканчивалось просьбой полицейских, замечавших машину, продолжить движение дальше.
Единственный известный мне каноничный рейд, совершил некий тайванец то ли в 2013-ом, то ли в 2014-ом году. Может, были ещё аналогичные вылазки, но свидетельств о них я не нашёл.
Таким образом, местная полиция и другие службы, скорее всего, были плохо знакомы с явлением сталкерства. А значит, не ждали нашего появления. И пусть мы трое «гайдзинов» в туристическом облачении и с огромными рюкзаками привлекали всеобщее внимание, вряд ли кто-то догадывался об истинной цели нашего путешествия.
Изначально я рассчитывал добраться до ближайшего железнодорожного моста через небольшую реку и затем топать по шпалам. Ожидалось, что река является условной границей Зоны. Следовательно, за ней будет проще передвигаться. И вряд ли на мосту есть охраняемый блокпост, раз поезда дальше не ходят. Там, скорее, выставлен обычный тупиковый барьер.
Все планы рухнули, когда мы вышли на станции.



В городе было полно людей, машин и строительной техники. Полно, разумеется, по сравнению с ожидаемым нулём.
Неподалёку в ожидании пассажиров стоял автобус и несколько такси.



Кроме нас до Томиоки доехало ещё три человека. А вот на обратный рейс электрички собралась группа около сорока человек. Большинство из них были облачены в деловые костюмы. У кого-то на шее висел фотоаппарат.
Покинув станцию, мы направились к намеченному мосту. То и дело на улицах попадались пешеходы и проезжали автомобили. Окружающие здания имели обжитой вид.



Пристанционный отель явно функционировал.



Автоматы с напитками стояли в полной готовности угостить всякого желающего.



Газоны почти отсутствовали, их заменяла отсыпка из гравия. Таким манером японцы снимали в городах грунт, заражённый радиацией, и заменяли его на чистый.





Подойдя к мосту, поняли, что на нём вовсю идут ремонтные работы: на въезде установлены бытовки, а за ними вдоль насыпи расположились группки рабочих вокруг небольших бульдозеров и экскаваторов.
Неприятное обстоятельство, но не критичное. Через реку перекинуто несколько автомобильных мостов. Возможно, по какому-то удастся перескочить.
Миновав широкие улицы, мы прошли переулками промеж домов и вышли к реке.



Работы шли и на самой реке.



Двинули вдоль набережной к ближайшей переправе.
Проходя мимо съезда на строительную площадку у реки, заметили регулировщика. Он тоже увидел нас и насторожился.
На счёт поведения в людных местах возле условного периметра Зоны мы условились так: ведём себя спокойно, от людей и машин не прячемся. Если надо, то легко и непринуждённо идём на контакт.
Поэтому минуя регулировщика, мы поздоровались с ним, слегка поклонившись. Регулировщик расслабился, улыбнулся и также поздоровался с небольшим поклоном.
Вышли к федеральной трассе №6, или по-другому - Шестёрке, проходившей через всю Зону с юга на север. На другой стороне трассы находился действующий полицейский участок.



От такой свободы перемещения в голову закралась опасная мыслишка: «А вдруг, запрет на вход в Зону уже снят? Совсем недавно. Просто мы не в курсе. Ведь японцы не обязаны по таким вопросам отчитываться перед всем миром и нами в частности. Попробуем пройти вдоль Шестёрки».
Мы таки ступили на мост.



И для пущей наглости уделили несколько секунд фотографированию большой белой цапли, стоявшей на берегу реки.



Переправившись через реку и дойдя до ближайшего перекрёстка, всё же свернули на второстепенную дорогу.



Похоже, окружающим наше присутствие было безразлично. И это несказанно радовало.
На всякий случай включили дозиметр. Завершив цикл измерения, прибор выдал 50 микрорентген в час. Всего лишь в два раза выше нормы. При таком фоне люди вполне могли вернуться и взяться за восстановление быта.
Тишь да гладь. И сакура в цвету.



Ещё один перекрёсток позади. Машин меньше, пешеходов нет. Но в целом, жизнь присутствует. Невольно мы начали расслабляться. Что если всю Зону можно обойти беспрепятственно? Было бы здорово.
На следующем перекрёстке я заметил, как двое, одетых в форму, проверяют багажник автомобиля. Рядом стояли другие машины, ожидавшие проверки. Видимо, здесь пост дозиметрического контроля.
Это картина отрезвила нас, и мы, дабы не искушать судьбу, свернули на небольшую отворотку, уходившую вверх.





Она привела нас к закрытому железнодорожному переезду.
Мы осмотрелись и выбрались на пути.



Тут было совсем не то, что я ожидал увидеть.
Вместо классической заброшенной железной дороги со ржавыми рельсами, едва заметными шпалами, высокой травой и плотной стеной подлеска по бокам - перед нами предстал свеженький путь.
Щебёночная подушка без единой травинки, ни одного камушка не осыпалось с неё. Рельсы и шпалы новёхоньки. И на рельсах следы наката то ли от рельсоукладчика, то ли уже делали пробный пуск. А трава по сторонам от «железки» на несколько метров скошена! Поняли?! Скошена! За дорогой ухаживали!
У меня возникло справедливое опасение: «Не ходят ли уже по ней поезда? Например, товарняки». Вполне реально. Допустим, пассажиров пока ещё некуда возить. Но пускать транзитом грузовые составы можно. Тем более фон на дороге…
69 микрорентген в час.



Хотя табличка на столбе сообщала о более низком показателе.



Но такая разница для временного пребывания незначительна. Вдобавок, грунт по бокам от полотна подвергли рекультивации. И взамен уложили новый слой дёрна. Граница родного и нового грунта была заметна не только невооружённым глазом. Дозиметр тоже проводил чёткую, хотя и невидимую грань. Старый грунт фонил на 200 микрорентген в час, а новый не больше 70-ти.



Итак, мы на запланированном маршруте.



Под ногами хрустел ещё не слежавшийся щебень. Солнце готовилось закатиться за горизонт.
Нам следовало пройти хотя бы пару километров и углубиться в менее населённый район. А уж там развернём палатку прямо на обочине и переночуем.
Прошли над автомобильной дорогой.





По ней транспорта проходило куда меньше, чем по соседним дорогам.
В целом, стало тише. Может, условная граница Зоны проходит по железнодорожной ветке? Это удобно в плане контроля. Достаточно выставить блокпосты в местах пересечения автодорог и «железки».
Время сделать первый привал, всё-таки мы устали. Нервное возбуждение не позволяло этого ощутить. Но десятичасовой перелёт и целый день в поездах не могли пройти для организма незаметно. А впереди целый рейд и за плечами рюкзаки на четверть центнера. Надо себя поберечь.
Сошли с путей в укромное место, сняли рюкзаки и стали разминать плечи.
- Пять минут привал, - сказал я.
- Хэлл, я покурю? – спросил Фил и кивнул в сторону большой дренажной трубы под насыпью.
- Давай, а я наведаюсь к ближайшим домам.
Мы с Филом разошлись, а Макс остался возле рюкзаков.
Я поднялся по тропинке к ближайшим домам.
Чистая и пустая улица. Окна зашторены. Некоторые дворы заросли травой, другие облагорожены.



На столбах тихонько гудели трансформаторы.



Справа стоял двухэтажный дом, а у его стены автомат с напитками. На стене щиток со счётчиками.



Я приблизился к дому и заглянул в окошки щитка. Диски на всех счётчиках медленно вращались. Кому-то покажется забавным, что в такой передовой по технике стране, как Япония, используются счётчики старого типа. Но меня больше заботило вращение дисков, нежели их наличие. Счётчики работают, и, следовательно, кто-то потребляет электроэнергию.
В сотне метров на дорогу стремительно и тихо вывернула красная легковушка, и также внезапно скрылась на перекрёстке.
Я вернулся к товарищам и поделился соображениями:
- Блин, людно тут как-то…
Макс задумчиво покивал, а Фил сказал:
- Да и ладно. Нас пока никто не остановил. Мы ведь ещё не в красной зоне?
Вопрос не праздный. По началу ФЗО разделили, как и ЧЗО, на тридцати- и десяти- километровую зоны бедствия. Но после были выделены три зоны: зелёная, оранжевая, красная. Зелёная – территории, подвергшиеся заражению, но условно пригодные для проживания. В оранжевой зоне разрешено свободное пребывание в течение дня. Для красной зоны разрешён транзитный проезд или временное пребывание по разрешению властей в светлое время суток.
Мы находились в девяти километрах от ФАЭС и пребывали либо в оранжевой, либо в красной зоне. Но как они обозначены на местности?
Не существовало никакого периметра, в отличие от ЧЗО. Где пересёк колючку и в Зоне. Или наоборот – вне Зоны, если выходил. Даже неактуальный ныне периметр «десятки» в ЧЗО можно до сих пор обнаружить в виде покосившихся бетонных столбов с обрывками колючей проволоки.
Я развёл руками и ответил:
- Без понятия. Но нам не стоит расслабляться и лишний раз попадаться на глаза местным, иначе мы рискуем…
Округу огласил вой сирен. Мы замерли, как стояли, и стали слушать.
- Может не за нами? – с надеждой прошептал Фил.
- Да нет… за нами, - угрюмо протянул Макс.
Сирены начали голосить где-то на юго-востоке. Там, где находился полицейский участок. Потом они расползлись друг от друга, и их синхронность нарушилась.
Выходило так, что патрульные машины, если это были они, разъехались по городу. И начали прочёсывать улицы. Необходимо менять позицию, иначе нас могли увидеть с дороги. Поднялись, надели рюкзаки и прошли три сотни шагов до более удобного места. С одной стороны нас закрывала насыпь, с другой – стены домов и сетчатый забор.
Мы уселись на рюкзаки и стали слушать сирены. Они то приближались, то удалялись. Через четверть часа все машины ушли на север, и мы едва слышали их.
Только собрались продолжить путь до участка «железки», который с обеих сторон был защищён лесом, как вдруг хлопнула дверь. Совсем рядом.
То был местный житель, который возился у своей машины. Из-за спешки и сирен, мы не заметили его. К счастью, он нас тоже. Пока. Ведь мы видели его, а он мог увидеть нас, если бы хорошенько присмотрелся к откосу насыпи. От него нас защищал лишь сетчатый забор, тянувшийся вдоль всей «железки», да кусты камелий. И в предзакатной тишине даже небольшой хруст щебня под ногой мог выдать нас.
Ситуация складывалась патовая. Нас ещё не приняли, но мы уже не можем маневрировать. Вообще никак.
Местный отошёл от машины и поднялся в дом. Потом снова вышел. Так он курсировал туда-обратно, а мы просто ждали. Наконец он закрыл автомобиль и поставил его на сигнализацию. Вошёл в дом. Внутри зажёгся свет.
Мы выждали для порядка три минуты, и перебрались на противоположный откос железнодорожной насыпи. Спустились к посадке из туй и камелий и засели под их ветвями. Сладостный запах цветов камелии немного раздражал. Нас вот-вот примут, а они тут цвести изволят…



Тем временем звук сирен приблизился. По ближайшим к нам улицам проехали полицейские машины. Однако никто пока не появился на путях и не обнаружил нас.
Мы обсудили ситуацию. Чувства по её поводу были смешанные. Вроде уже запалились, но ещё не попались. Сдаваться или отсидеться? Решение никак не приходило. К тому же изрядно похолодало, отчего думалось ещё хуже. Поэтому я сказал:
- Ну, сейчас дёргаться бессмысленно. Так что… давайте обедать, товарищи!
Достали сублиматы, развернули газовую горелку и поставили кипятиться воду.
Чтобы разрядить обстановку, начали шутить по поводу нашего положения. Стали рассуждать, как нас примут прямо за обедом. И позволят ли нам докушать? Или сразу потащат в участок? Уже и не помню, кто пошутил про вертолёт. Мол, сейчас поднимут «вертушку» и привет.
Так вот, когда, горячая вода была разлита в котелки, а сублимированные каши принялись жадно впитывать влагу, с севера послышалось характерное жужжание. Мы смолкли и жадно вслушались, не веря собственным ушами.
Вертолёт! Винтокрылая машина средних размеров неспешно выплыла из-за деревьев и на небольшой высоте пролетела на юг.
- Блин, это чего было? – поразился Фил.
- Исполнение наших желаний, - мрачно пошутил Макс.
- Да нет, ребят! Зачем им вертолёт привлекать? Ушли трое в Зону и чёрт бы с ними… Не считают же они нас за диверсантов в самом деле!
Я возразил:
- Нет, Фил. Это ты нашим менталитетом мыслишь. Тут порядки другие. На счёт нашего статуса, я думаю, японцы всё правильно поняли. Иначе, не стали бы нас так открыто искать. Они засекли троих белых, которые учесали в запретную Зону. И теперь хотят причинить нам добро и нанести пользу в виде спасения.
- Хэлл, я с тобой не согласен, - включился Макс. – Машины с сиренами и матюгальниками были первой реакцией. Без какого-либо продуманного плана. И мы не можем знать, за кого они нас считают: за потенциальных преступников или просто нелегалов. Может, приняли нас за мародёров, которые лезут в Зону в открытую? А подключить вертолёт – это умно. Местность достаточно открытая. Людей мало. И с воздуха нас можно быстро засечь, если не станем прятаться, - и Макс указал на куст камелии, под которым мы расположились.
- А я думаю, что это совпадение. Мало ли что у них случилось? Крупная авария на дороге, например, - настаивал Фил.
- Хотелось бы на это надеяться, Фил. Ждём, короче… - вздохнул я и безо всякого аппетита принялся за гречку.
Пока мы тихонько скребли ложками по стенкам котелков, опять появился вертолёт. Он летел обратно, на север. Неспешно плыл по небу, мигая сигнальными огоньками.
- Ищут… - произнёс Макс, провожая его взглядом.
Вертолёт удалился.
Часы показывали шесть вечера. Почти стемнело. Мы покончили с ужином и собрались.
Я обратился к спутникам:
- Ладно. Вспомним ночные переходы по ЧЗО и Аральскому морю. Идём по намеченному маршруту. Фонари не включать.
И мы зашагали по железнодорожной насыпи, стараясь ступать по шпалам, чтобы не греметь щебёнкой.
Пересекли ещё один мост через автодорогу. Вошли на отрезок, скрытый с обеих сторон лесом. На него-то я и нацелился, когда нас искали. А теперь тьма прятала нас надежнее любых укрытий.
И тут по округе разнёсся громкий мелодичный сигнал, чем-то похожий на заставку перед объявлением на вокзалах. Женский голос начал что-то говорить. Чётко и с расстановкой.
Объявление по Зоне в нашу честь? Описывают внешность и особые приметы? Или очередной призыв сдаться и выходить с поднятыми руками?
Но тут я вспомнил, что в одном из репортажей про ФЗО упоминались какие-то оповещения, которые дважды в день звучали по всей Зоне. Я тут же поведал об этом товарищам, и мы продолжили путь.
Хотя шли без фонарей, света для обзора хватало. То фонарь с дороги подсветит путь, то луна выглянет из-за облаков. Для неё вроде было рановато. Но тут не Москва. Может, она поднимается раньше?
Пока делали короткий привал, в ночном небе снова показался вертолёт.
- Не понял? Что они сейчас собрались искать? – удивился Фил.
- Возможно, рассчитывают увидеть наши фонари, - высказал догадку Макс.
- Плохо, если у них тепловизор есть, - сказал я со вздохом.
- Да брось, Хэлл! Это уже перебор, - засомневался Фил.
- Ничуть. Даже в России у охраны кое-каких объектов есть хорошие тепловизоры. В которые тебя за сотню метров запросто разглядят. А тут хайтек, роботы, искусственный интеллект и всё такое. Солнечным днём они не особо эффективны. А ночью самое то. Наши тушки великолепно излучают тепло. Тем более окружающая температура около нуля.
- И что будем делать?
- То, что запланировано. А там как повезёт.
Дождались, пока вертолёт уйдёт на юг, и вернулись на «железку».
В следующий раз вертолёт застал нас возле очередного моста, проходившего над путями. Мы поспешили укрыться в его тени. И машина ушла на север.
Так повторялось дважды. Вертолёт проходил с севера на юг, разворачивался и возвращался. К счастью, последние два захода он сделал западнее нашего маршрута и прятаться не пришлось.
Мы проходили мимо улиц, освещённых фонарями, и перекрёстков с мигающими светофорами. Такое обилие света в заброшенной местности было очень не привычно. И мы избегали его. На востоке слышался слитный шум Шестёрки. И отдельно до нас доносились звуки от машин, проезжавших по более мелким дорогам.
Один раз проходили какой-то дом или участок, с которого нас облаяла собака. Это также стало неприятной неожиданностью. Обычно в зоне радиационного заражения домашних животных не держат. Их шерсть легко и быстро набирает радиоактивную пыль, которую трудно вымыть. К тому же питомцы запросто могут съесть что-то с земли вместе с частицами заражённого грунта. Но раз кто-то решился держать собаку, то и в распоряжении полиции могли находиться четвероногие, которые сработают результативнее вертолёта и патрулей.
Впереди показалась платформа станции Йономори. Пути обходили её с двух сторон.
Мы решили осмотреть станцию, а заодно сделать вылазку в город.
Платформа не представляла собой ничего особенного. Таких и у нас много. На перроне кроме проржавевших ограждений стоял белый павильон. Наверное, газетный киоск. Кое-где трава пробила асфальт и торчала, колеблясь от лёгких движений ночного воздуха.
По переходу поднялись к небольшому вокзалу. И сразу приметили, что на противоположной от «железки» стороне стоит двухэтажное здание, в окнах которого горит свет, и мелькают силуэты людей. Возле дома припаркованы три автомобиля. Хотя в Зоне было сложно определить, припаркована машина или брошена. Но в этом случае машины явно были чьи-то.
Дойдя до угла вокзала, я окинул взглядом площадь перед ним. В центре фонарь. Ярко светит. На паре столбов по периметру также горят фонари. На фасадах зданий мигают жёлтые отблески светофора.
Вроде никого… Но как-то тревожно. Ещё раз осмотрелся. И приметил на центральном столбе полусферическую камеру. Я не раз слышал, будто в Зоне установлены камеры для наблюдения. Понятно, что во многом это были выдумки. Специально растягивать сеть видеонаблюдения за каждым домом – глупость. Кто наблюдать-то будет? Пусть даже камеры с датчиками. Они станут срабатывать на всякое крупное животное вроде оленя или кабана. Но видеонаблюдение за важными объектами энергетики и городской инфраструктуры - вполне реальная и нужная задача. Тем более, японцы не стесняются жечь электричество на освещение необитаемых районов. Значит, и на камеры выделят нужные киловатты. Так что мы отказались от выхода в город и вернулись на основной маршрут.
Миновали платформу. На этом участке шпалы были полностью засыпаны щебнем, и отдельные камни норовили выскочить из-под подошвы. Я дважды чуть не подвернул ногу. Но с щебёночной подушки деваться было некуда. Разве что балансировать и идти по рельсам. Так что мы шумели против воли. Не сильно, но шумели.
Протяжно скрипнула дверь. Кто-то вышел на улицу из дома возле станции. Мы затаились и прождали с десяток минут. Похоже, человек не спешил возвращаться в дом. А нам становилось всё труднее оставаться на месте. Было холодно. Да и нельзя торчать возле платформы. В любой момент нас могли подсветить фонарём или фарами прямо от того дома.
Мы переступали очень аккуратно, и всё же камни похрустывали под ногами. Человек у домика оживился. Открылась дверца автомобиля, и прозвучал короткий гудок клаксона. Затем неуверенный окрик.
Вроде самое время залечь. Но я вдруг понял, что хотя нас услышали, но приняли за кабанов, рыскающих по путям. И решили отпугнуть. Ведь местные кабанчики доставляют немало хлопот и ущерба.
«Железка» из глубокой выемки перешла в невысокую насыпь. К ней вплотную лепилась дорога, по которой, не смотря на поздний вечер, бодро ездили автобусы и грузовики. Этот участок дороги очень хорошо освещался. Отчего и «железку» заливал свет.
Мы засели в тени и занялись оценкой обстановки. Машины проходили с интервалом в две-три минуты. За это время мы вполне могли бы пересечь светлый участок без особых проблем. Но если на дороге возникнет машина вне интервала, куда прятаться? Просто залечь промеж рельсов?
Чтобы лучше разглядеть возможные укрытия, я поднялся на склон противный дороге и, встав в тени деревьев, начал изучать отрезок опасного пути.
Дорога сначала шла на одном уровне с «железкой», а потом ныряла под неё. Значит, не смотря на хорошую освещённость, мы будем не так долго в зоне прямой видимости водителей. Достаточно добраться до железнодорожного моста.
Но что за странные сигналы у самого моста? Кроме уже привычных мигающих заграждений там расположился какой-то мигрирующий световой сигнал. Две красных палочки перемещались туда-сюда, болтаясь то влево, то вправо. Всё бы ничего, да только интервалы движения палочек неравны. А иногда они вообще на пару секунд замирали на месте.
Возможно, какое-то японское ноу-хау, а может и регулировщик. То есть живой человек. Который запросто расслышит наше приближение и поднимет тревогу. Я просидел с десяток минут, но так и не понял, что именно перед нами. Обойти препятствие было крайне затруднительно. Слева - дорога. Справа - лес. По ночи будем так трещать и хрустеть ветками, что нас точно заметят.
Я спустился к товарищам.
За время ожидания они порядком замёрзли. Всё-таки двадцать пять килограммов поклажи за плечами не давали замерзнуть на ходу. Но на привале сразу становилось зябко. Да и надеть запасные тёплые вещи пока возможности не было. Ещё сказывалась усталость. Парни хорошо держались, но осовелые взгляды выдавали желание поспать.
Поэтому, рассказав об увиденном, я добавил, что сейчас мы поднимемся на правый откос и поищем в лесу подходящую площадку для палатки. Спутники воспрянули духом.
Тяжёлые рюкзаки припрятали в кювете и налегке пошли искать место под лагерь.
На склон забирались по очереди. Всё-таки автобусы проходили с досадной частотой, и постоянно освещали фарами окрестности. Выбрались на небольшую поляну, поросшую тростником, и попробовали углубиться в лес. Но уже на его опушке поняли, что ставить в нём палатку бесполезно. Бамбук и какие-то колючие кусты образовали слишком плотный подлесок. Вернулись на поляну и принялись подыскивать подходящее место на ней.
Фон не внушал оптимизма. Хотя 300 микрорентген в час – показатель смешной. Но после 100 на железной дороге он заставлял беспокоиться. Впрочем, это временно. По опыту посещения ЧЗО я знал, что после прохождения пятен с фоном в 40-50 милирентген в час (40 000 – 50 000 микрорентген в час) на всё, что меньше 1 милирентгена в час, даже смотреть не будешь. А если взглянуть на эти показатели с позиции ликвидаторов аварии на ЧАЭС в первые годы, то что 1, что 50 милирентген – мелочи жизни.
Но мы не ликвидаторы. И троекратное увеличение фона вынудило нас расширить поиск. Среди зарослей тростника я увидел нечто плоское и серое. Дом! Ну-ка… Я приблизился к строению. Окна не просто закрыты, но завешены ставнями. Прошёл к крыльцу. Дверь, конечно, заперта. Обошли дом по периметру. Оказалось, что он в плане представлял собой букву «П» и имел внутренний дворик. Дворик был забетонирован и довольно чист. Места для палатки на нём было предостаточно. А фон составлял лишь 150 микрорентген в час против 300 на грунте.
Так быстро найти удачное место… Это был подарок судьбы!
Настала очередь перетаскивания рюкзаков. Мы возвратились к нашей поклаже. Выходили из темноты поодиночке и без резких движений поднимались по склону.
Когда я закончил подъём, Макс и Фил немного замешкались у самого верха. На дорогу вывернул автобус, и его фары осветили и склон, и лес, и поляну. Но товарищи не сплоховали. С тяжёлыми рюкзаками они исполнили упражнение «листопад», опередив свет фар на доли секунды. Автобус проехал, а мы заспешили к намеченной площадке.
Вздрагивая от холода, установили палатку и улеглись спать. Будильник завели с таким расчётом, чтобы встать до рассвета и свернуть палатку. Кто знает, может вертолёт пустят с утра пораньше? И хотя материал палатки имел неприметный болотный цвет, рисковать не хотелось.
Холод и трудный день не давали сразу уснуть. Каждый ворочался в спальнике, нагревая его своим теплом и переваривая сегодняшние события. Разрозненные мысли не хотели дать разуму отдыха и требовали, чтобы их все передумали. И желательно, по несколько раз.
«Ёлки-палки! Столько готовились… и на тебе! Спалились в самом начале. Обидно, обидно… И вообще всё как-то не так. Где периметр? Почему столько людей вокруг? Может, уже с Зоны сняли её статус? Так, стоп… Ничего не сняли. Иначе полицейские не всполошились бы.
А чего тогда вокруг всё такое ухоженное? Где, понимаешь, атмосфера тлена и пустоты? Не то, чтобы я настаиваю, но всё-таки…
Блин, так спалиться… А кто знал? Допустим, можем вернуться на двенадцать часов назад. И что? Потопали б через Томиоку ночью. Ага… И также бы напоролись на полицейский патруль. Может по железке? По какой железке?! Она до Томиоки используется! А тот несчастный километр от моста до переезда просматривался из города полностью…
Эх, завтра-то что будет?»