Кольский. Хибины (черное и белое)

Поезд громко стучит на стыках. Я стою в тамбуре и жду станцию «Нефелиновые Пески». Проводница спросонья готовится открыть тамбур на минутной остановке у этого переезда. Перед выходом я набираю кипяток из тэна с водой в одну из фляг. Она удивляется, что я выхожу тут. Вроде как говорил, что еду до Мурманска. Говорю какую-то чепуху. Всю дорогу был почти в цивильной одежде и тут предстал в туристической.

Два года назад меня высадили на станции Медвежьегорск. Кто-то из секции дал телеграмму на железную дорогу, что такой-то собрался в одиночный поход по Хибинам. Нашли по приметам, турист с рюкзаком и лыжами. Поэтому в общем вагоне подошел милиционер, спросил документы, и затем я был сдан наряду милиции на ближайшей станции. Поговорив минут 10 в отделении на станции, отпустили, проконтролировав, чтобы взял обратный билет на Москву.
Поэтому через пару лет не стал говорить никому (что делал и в последующем), а просто молча уехал.
Конец ноября, поезд ушел, оставив меня в темноте. Следов нет. Иду в темноте вдоль полотна и дохожу до станционных домиков. Фонарь не зажигаю, иду почти на ощупь. Лает собака, я проскальзываю по тропинке у дома к лесу. Выхожу на просеку и иду влево в сторону гор. Вокруг все черное и белое.
Мой маршрут короткий, но насыщенный.
Нефелиновые Пески, ущелье Аку-Аку, пер Юмъекорр , пер. Ферцмана, восточный Петрелиуса, сев. Чорргор, южн. Чорргор, западный Петрелиуса, пер. Рамзай, Кировск .
В темноте сложно ориентироваться, иду по старой дороге. Чувствуется, что лыжников давно не было. Троплю вначале по дороге и потом поворачиваю вправо между деревьев в сторону ущелья Аку-Аку. Смотрю на компас и карту пятисотметровку, пытаюсь все это совместить и привязаться к рельефу. Идти относительно легко. Рюкзак маленький, скальный. В нем коврик, спальник-одеяло, поллитра бензина, примус Ювель величиной с кружку, котелок из двухлитровой банки, две фляги и полиэтилен. Одежда на себе: это длинный свитер со Столбовой, пуховая жилетка и капроновая анарака до колен и только две пары запасных носок и синтепоновых рукавиц. Палатку не взял. Еды по минимуму. На неделю сублиматов из расчета 400 гр в день. Еще ледоруб, кошки. Но самое главное крепления на лыжах. Долгожданная Сильврета 300 и камус. На ногах пластиковые горнолыжные ботинки
Свернул с дороги. Метров 600 продираюсь между деревьев в темноте и прохожу лес. Иду перпендикулярно дороге и потом чуть правее, где поменьше деревьев. Чувствую, что влево заход в щель ущелья Аку- Аку. Приятно, что карта легла на рельеф. Сумерки, слева и справа появляются каменные стены. Тишина, пару раз слышен гудок с железки. Он сбивает с мыслей об одиночном походе. Время от времени включаю фонарь, не для ориентирования, а для того, чтобы посмотреть на красивое узкое ущелье. Берегу батарейки. Тут ветра нет, и снег медленно падает хлопьями. В ущелье как ни странно наст. Прошло часа четыре, я сворачиваю вправо в сторону перевала Юмъекорр. Речка местами не замерзла. Останавливаюсь и пью воду из речки. Перекус изюм с курагой. Наливаю немного в пластиковую флягу воды. Пора торопится, это все же спортивный поход. Еще час, и я на перевале Юмъекорр. Не могу привыкнуть к этим скальным перевальным щелям. Что-то заколдованное, непривычное. Вдали на спуске с перевала виден лес, но перевала Ферсмана не вижу.
Перестегиваю крепления на спуск. Скитуровсие крепления это что-то новое в походах. Еду вниз, придерживаясь правее по склону, чтобы как можно дольше ехать по жесткому насту. Спуск не ахти какой. Хорошо, что на ногах горнолыжные ботики. Не успел разогнаться на насте, как влетел в заструги. Еду в центральной стойке. Никакого удовольствия. Приходится быть вдвойне внимательным: если что, выходить обратно одному проблемно.
Въезжаю в долину и надеваю камус. Эта та еще эпопея, он должен хорошо приклеиться на морозе. Опять тропежка. Крепления цокают при каждом шаге, и это немного раздражает. Снега по колено, и лыжи полуспорт тут не ахти. Но все же ходьба доставляет удовольствие.
Всего 10 часов одиночества, а кажется вечность. Опять сумерки. Уже увидел гору Ферцмана, взял на нее азимут на всякий случай и опять углубляюсь в лес. Снег выше колена. Опять речка и вода. Пью и наливаю полную флягу. Чем больше воды, тем быстрее растоплю снег при готовке. Падает редкий снежок. Ветра нет, белые снежинки играют на фоне темных деревьев. Но выше деревьев все же более свежо, где то вверху дует.
Ночь, вернее просто темно, время еще детское. Все опять поделилось на черное и белое. Рельеф съедается. Захожу в перевальный цирк. Справа гора Ферцмана, стена ее начинает давить на психику. Спереди встает перевал. Начинаю подъем и решаю ночевать тут.
Решил делать иглу. Достаю нож. Полотно из нержавейки длинной 60 см, служило для рубки капусты при засолке. Ручка переделана, на конце ручки веревка как на казацкой сабле. Сделал яму на полметра и обкладываю ее снежными кирпичами. Работаю не торопясь. Все время смотрю на стену Ферцмана и пытаюсь определить ее категорийность.
В этом году закрыл 1 разряд по альпинизму. Уехал в Артуч на смену со вторым и остался там рабочим. До конца сезона находил две пятерки с превышением. Теперь смотрю на все стены и мысленно рисую маршрут.
Ветра нет. Снег перестал. Решил, что доделывать иглу не буду. Лучше подольше посплю. Игла мне уже по плечи. Дыра на потолке меньше метра. Закрываю снаружи дырку иглы 4-мя слоями полиэтилена и кладу крест-накрест лыжи и палки. Сбоку, чтобы не поддувало, кладу снежные кирпичи.
Ложусь довольный. Время сэкономил. Из минусов то, что спальник лежит сразу на коврике и края на снегу. Но надеюсь, за неделю не отсыреет. Лег, укрывшись с головой. Не спится, время только 9 вечера.
Ночью проснулся от громкого шороха. Прислушиваюсь. Слышно что кто-то ходит вокруг полуиглы. Снег скрипит, явно шаги. Пытаюсь взглянуть в то место, где потолок, ничего не видно. Заткнул входную дырку рюкзаком и положил нож рядом. Решил спать. Давлю на уши внутри спальника. Вроде скрип поменьше. Вдруг скрежет, и на меня что-то прыгает, дернулся вверх, рука вбок к ножу, его не нахожу, только большой фонарь на три батарейки. Что-то жестко давит на грудь, нащупываю рукой узкий предмет, упирающийся в меня. Сжимаю фонарь и, крутанув корпусом, выбиваю вонзивщуюся в меня пику, вскакиваю на ноги, избавляясь от спальника. Откинув по пути лежащие на мне лыжу и палки, вылез из своей крепости и в носках пробежал вокруг снежного домика. Все эти действия занимают мгновения. Ничего не вижу. Тишина и только падающий снег в свете фонаря. Следов не нахожу, вокруг только свежий снег. Внизу на спальнике лыжа, палки, снег и полиэтилен. Фонарь бьет далеко. Все чисто. Вроде успокоился, что не скажешь о пульсе. Выкидываю лыжу и палки наружу. Оставляю все как есть и дырку сверху не закрываю. Залезаю внутрь и начинаю понимать. Ночной снег собирался на полиэтилене и, просаживаясь внутрь скрипел, это показалось мне шагами. А накопившись, проломился вместе со снежными кирпичами внутрь на меня, увлекая лыжу и палки. Свезло, что спал с головой в спальнике, иначе канты лыж или палки точно что-ни- будь повредили.
Дальнейшая ночь прошла без происшествий. Снежок сверху падал на полиэтилен, который теперь лежал на мне, и я под ним потихоньку отсыревал. Спал урывками, шаги снаружи даром не прошли.
С утра встал и сделал питье, есть не хотелось. Ночью погода поменялась. Снизу от озера задул ветер. Метет. Смотрю на перевал и вверх идти не хочется. С трудом заставляю себя шевелить ногами. Лыжи закрепил на рюкзаке, проваливаюсь в снег по колено. Ветер усиливается. Перевал в темноте давит. Сверху от перевала порывы ветра плюются снегом, и время от времени лицо становится мокрым. Подошел под перевал. Задираю голову. Сейчас он кажется стеной. Черные скалы и белые пятна между ними.
Скинул лыжи с рюкзаком и сел к нему спиной. Пью теплую воду, жую сухофрукты и совсем не хочется идти вверх.
Несколько лет назад шли тут в группе. Из снаряжения было два ледоруба и 100 метров репшнура. Страховка та еще. Для первого никакой, да и для остальных все как на резинке. Из- за некоторых фотографий с того похода с трудом засчитали руководство.
Сижу под перевалом на склоне, кутаюсь от ветра и снега, который скатывается волнами сверху, и ищу оправдания, чтобы не идти вверх. Ну типа: « И мне это надо? Ну я ведь уже тут был. А за углом меня не было». За углом перевал Восточный Арсеньева. Через 10 минут терзаний одел лыжи и потихоньку пошел вниз. Прижимаюсь влево под стену горы Ферцмана и пытаюсь понять, можно ли тут пролезть. Но в темноте рельеф съедается и смотреть вверх не хочется. Ветер со снегом бьет в лицо. Светает, хотя уже почти полярная ночь и это просто светлые сумерки, виден противоположный хребет, но небо серое и где то там гудит ветер. Сворачиваю все время по ходу влево и влево, и потихоньку выбираю путь чтобы не проваливаться в снег. Открывается перевал Восточный Арсеньева. Там снежные флаги, а у меня тишина. Иду, прикрывшись горой Ферцмана. Выбираю путь, чтобы камуса не проскальзывали. Это мой первый поход на них и я учусь на них передвигаться.
Ходить в одиночку - это новые ощущения. Ты и вселенная. Только в них ко мне приходят непонятные видения. Смотрю на противоположные склоны ущелья, и вижу точку, которая идет по нему. Потом мозг начинает как-то по другому работать, и вижу себя как бы сверху и со стороны. Ну как сегодня в компьютере, на карте в три де. Самое интересное, что это ощущения, видеть себя со стороны , приходят только тогда, когда я хожу один. Хотя нет, один раз так же увидел себя одинокой фигурой на горе, когда ходили в двойке. Тогда вместе с Аркадием лезли пятерку на Туполева в Варзобе. Подойдя под гору и провесив две веревки в начале маршрута, заночевали, завернувшись в полиэтилен, просто сидя на сложенных рюкзаках, ибо все снаряжение отправили в Обигарм посылками, и они еще не дошли. С утра, видимо, что-то пошло не так. А скорее всего просто надоели друг другу, ибо проводили вместе в горах по 7-8 месяцев, больше, чем с женами. Разругавшись, полезли каждый сам по себе.
Одиночество приятно.
Поэтому сейчас был рад, что все же выехал сюда один, не стал никого звать.
Упираюсь палками и выхожу слева на перевал почти напрямую. Открытые подпятники помогают камусам, и лыжи не проскальзывают; впитываю всю эту новую информацию. На перевале задувает. Попадаю в эти самые флаги, которые видел снизу. Холодные струи скорее льда, чем снега, забиваются во все щели лица, шеи. Посмотрел на перевал чуть сверху, со склона выше. В сторону спуска вижу карнизы. По центру хорошие поля для спуска, но там самый большой карниз. Поднимаюсь с перевала чуть выше в сторону вершины Ферсмана и выхожу на склоны без карнизов. Закрепляю пятку и начинаю спуск. Спускаюсь вниз и левее в сторону ручья с перевала Ферсмана. Короткие дуги из упора, стараюсь не разгонятся - видимость плохая. Особо достала поземка, от которой по колено ничего не видно. Ветер в спину. Заструги на жестком сменяются пухляком. Удовольствия нет. Выезжаю к ручью, крутизна исчезла и я позволяю перейти на длинные дуги. Начал получать удовольствие. Стараюсь не подъезжать к ручью, там появляется рельеф. Еще одна длинная дуга, скорость увеличил, чуть откинулся назад в ожидание заструг и вдруг ноги подлетают вверх. Лечу спиной вниз. Пробиваю наст спиной, пятая точка проваливается под наст, и резкий рывок спины назад. Лыжи разлетаются, но улететь не могут, зависают на страховочной тесьме и начинают бить по спине и голове. Пробую сгруппироваться, но не получается. Скорость и лыжи, которые дергают ноги за тесьму, не дают контролировать тело. Еще один удар о землю и тишина.
Вроде сознание не терял. Лежу на животе и первое, что вижу, приподняв голову, это снег. Вижу красивые кристаллы снега и зеленые листочки, торчащие из него. Видны все прожилки на этих подсохших листочках. Долго лежу лицом в снегу и смотрю, смотрю, и не могу налюбоваться. Расслабил шею и попробывал ощутить тело. Ноги вроде шевелятся, кисти рук тоже. Еще раз приоткрыл глаза и опять вижу зеленые листочки и черные ягодки. Тяну голову к ним и беру их в рот. Жую вместе со снегом, приятный горький вкус. Что за ягода не знаю, но от пары штук не отравлюсь. Лежу долго. Внизу вижу в километре или дальше лес. Вернее там должен быть лес. Потихоньку сел, отстегнул страховочные веревочки лыж и ощупываю себя. Лыжи тут, палки с темляками на руках, рюкзака нет. Чудно.
Шея как не своя, хотя голова целая. Иду по следам вверх. Вот и рюкзак. Беру за лямки и, ... лямки внизу оторваны. Вырваны с мясом из серого авизента парашютных ранцев. Видимо, когда пробил наст пятой точкой, рюкзак попал в эту дыру и сыграл роль якоря. Ткань и лямки не выдержали.
Поземка уменьшалась, и теперь снег стал падать хлопьями. Медленно собираю все, что разбросано. У одной из лыж, крепления в передней части вышли из пластика с мясом». Наматываю лямки рюкзака на руку. В каждой руке по лыже, палки на темляках болтаются на них же. Иду вниз в ущелье, волоча руки и все, что они держат. Время от времени падаю на колени и все повторяется. Вижу все это со стороны, маленькую фигуру на белом склоне, которая ползет вниз в ущелье. Встал, пошел, упал. Это скорее не ходьба, а волочение тела вниз.
Дошел до леса. Береза, елки, редколесье, тут в ущелье ветер гуляет, рядом речка и черная вода в ней. Утоптал снег, бросил лыжи, рюкзак, и с палками пошел к реке за водой. Бью палкой перед собой и ищу место, где можно подойти к реке, не провалившись в нее. Смастерив из полиэтилена, лыж и небольшой березки что-то типа палатки, разжег примус и поставил воду. Примус работает как реактор. Сижу на рюкзаке с ковриком, прислонившись к березе. Есть ощущения, что все это не со мной. Внимательно слежу, чтобы конструкция из маленького примуса на камне и большой банки сверху, не упала. Горячая вода сейчас - это жизнь. Надо к утру что-то сделать с креплениями.
Проснулся на рассвете. Шея плохо работает, вернее совсем перестала держать голову, но голова совсем не болит. Когда приподнимаюсь в спальнике, чтобы выглянуть из него, голова лежит сама по себе. Встаю на коленки и, подняв корпус, ставлю голову на место. Она почему-то все время не там, где должна быть. Третий день не готовлю. Перекус и горячая вода с сахаром вприкуску (жаль, что сейчас такого сахара нет). Починил рюкзак, засунув в углы камушек и шишку и завязав их узлом намертво. Длины строп снизу лямок хватило на хорошие узлы. Запихиваю в рюкзак сырой спальник. Знаю, что доставать буду кусок льда. Надо дожить до хорошей пещеры или иглы. Ремонтирую крепления широким лейкопластырем. Пластырь это наше все, от заклейки пуховки до соединения сломанных изделий. Кое-как одеваю лыжи и иду вверх в сторону перевалов Петрелиус. Стараюсь идти аккуратно. Переживаю за крепления. Выхожу из леса. Заструги. Пока шел по глубокому снегу, крепления держались. Теперь передняя часть креплений опять расшатывается. Опять сомнения. Маршрут с этими креплениями точно не закончу. Если идти в Кировск, то это километров 30-40. Перевал Рамзай с длинной щелью, где много надувов, лыжи точно там угроблю. Длинный спуск идти без лыж не комильфо. Я там уже ходил, полуозеро-полуболото, местами даже в лыжах можно провалиться в воду.
А если идти вниз по Малой Белой, это 20-25 км по предсказуемому снегу и я там еще не был. Сейчас для меня это лучше. Хорошо когда можно себя оправдать. Решил поворачивать вниз.
Долина Малой Белой без следов. Студенческие каникулы прошли, а местные тут не ходят. Троплю потихоньку, любуюсь красивой природой. Чем ниже спускаюсь, тем лес гуще, и появляется другая красота. Я удивляюсь своему походу. Жаль быстро заканчивается. Опять слышны гудки поезда. Цивилизация.
Всю дорогу назад думал, что в общем-то сходил неплохо. Прошел пару мест, где до этого не ходил. Это плюс. Шею до конца не свернул, второй плюс. Понял, что надо поменять в снаряжении, чтобы ходить одному без палатки, это большоооой плюс. Из минусов, что маршрут не прошел. И до сих пор не понял, почему повернул от перевала. Погода, психика, звоночек? Плюс это или минус?
На следующей день с утра в поезде шея совсем стала плохая. Окаменела и жутко болела. Голова падала как у новорожденного. Но все же я был счастлив. Еду домой.

Кольский полуостров. Хибины. Конец ноября 1980 г.