Алекс Чикон рассказывает о своей попытке восхождения на Нанга-Парбат
16 марта команда покинула базовый лагерь, который был для нее домом в течение двух месяцев. Двухдневный пеший переход, долгий переезд на автомобиле и утомительная поездка на автобусе, - и вот, наконец, Алекс с товарищами достигли Исламабада. Здесь он и дал интервью Desnivel.com, в котором размышляет о недавних событиях.
Алекс Чикон на Нанга-Парбат
©Álex Txikon
Прежде всего, как вы себя чувствуете? Каково состояние Али?
Эти три дня были трудными, но постепенно силы восстанавливаются. Я в очередной раз отморозил себе большой палец левой ноги, хотя он выглядит не так уж плохо. Даниеле Нарди сильно похудел, но это легко поправимо. Что касается Али, то меня больше всего беспокоит большой палец правой ноги, который отморожен до второй фаланги. Границу обморожения четко видно, и я не думаю, что в Исламабаде он yt получит необходимую помощь, потому что здесь нет специалистов. Мы начали обычное лечение: горячие ванны, антибиотики, гепарин, но, вероятно, лучше всего будет оформить паспорт и визу, чтобы он мог поехать в больницу в Сарагосе.
Расскажи, что же все-таки произошло...
12 марта мы добрались в С4 в 18:00. Али выглядел сильно уставшим, но я подумал, что это нормально после такого дня. 13 марта он казался дезориентированным: несмотря на то, что он дважды был на вершине, он совершенно не узнавал местность, а, спускаясь, садился отдыхать каждые 50 метров, что меня очень удивило, ведь Али – очень сильный человек. В этот момент я начал понимать, что что-то не так. Опасения подтвердились на следующий день, 14 марта. Али начал плакать, перепутал носки с рукавицами. Затем мы его спросили, откуда он родом, и он не знал, что ответить, забыл свой возраст и утверждал что у него 16 детей. Стало ясно, что мы должны как можно скорее идти вниз.
Все могло закончиться гораздо хуже…
Конечно. В своих экспедициях я видел множество людей в таком состоянии: из-за отека мозга они начинали плакать, забивались в палатку и не хотели выходить… В данном случае два обстоятельства сыграли нам на руку. Во-первых, Али – очень сильный человек, который так просто не сдается, он сумел выйти из палатки и спуститься. Во-вторых, нам повезло с погодой. Если бы был ветреный день, если бы мы не могли выйти из палатки и были вынуждены провести еще одну ночь наверху, то исход был бы иным, я уверен. Ну и, конечно, мы с Даниеле отреагировали очень оперативно на происходящее.
Почему Али ничего не сказал вам раньше?
Вероятно, он даже не осознавал всю серьезность того, что с ним происходило. В любом случае, пакистанцы, работающие в горах, не привыкли откровенничать с иностранцами, теми, кто их нанял.
Твои впечатления о работе команды?
Исключительные, мы прекрасно взаимодействовали друг с другом. Откровенно говоря, учитывая условия, в которых мы находились наверху, без этого взаимопонимания мы бы не смогли сделать то, что сделали.
Какую роль играл Мухаммад Кан?
Главным образом, он нес груз. Полагаю, что, в отличие от Али, Мухаммад не хотел выходить за рамки роли портера. Он очень хороший человек, но не альпинист.
Многие из тех, кто следил за экспедицией, сейчас задается вопросом: «Что же в действительности произошло, ведь вершина была так близка».
Не поверишь, но у нас самих возник этот вопрос. Мы встали в 01:00 утра и около 03:00 уже работали. Плато, ведущее от С4 (7.200 м) мы пересекли в очень хорошем темпе. У меня возникла проблема с фонарем, так что я немного отстал и, находясь на расстоянии, понял, что Али испытывает затруднения: сначала он хотел пойти одним кулуаром, потом другим… Я ему закричал: «Али, мы должны идти на восток, чтобы добраться до основания главной вершины». Но он мне ответил, что нет. Мы чуть не поругались. В итоге мы забрались слишком далеко на восток, пока Али не сказал, что отсюда будет невозможно подняться наверх. Я почувствовал себя виноватым. Мы вернулись и попытались снова, на этот раз двинувшись на запад. Но Али продолжал утверждать, что мы ошиблись, и что надо вернуться в С4. По правде говоря, мне казалось, что все нормально, но Али снова и снова говорил «нет», а Даниеле не взял на себя труд настаивать. Я же чувствовал себя виноватым и думал, что мы уже один раз ошиблись из-за меня. Я связался с базовым лагерем и сообщил о возвращении в С4. Я трясся от холода, наверху нельзя долго стоять без движения. Я поторопился выключить рацию, даже не спросив, как все происходящее выглядит снизу. Сейчас я понимаю, что совпало множество факторов: странное поведение Али, усталость, накопившаяся за три почти бессонных ночи, чувство вины, холод… Ситуация была сложной. Скажу честно, направляясь в С4, я понимал, что мы упускаем прекрасную возможность, но я также был уверен, что еще не все потеряно. Тем же вечером, сам Али признался мне, что в следующую попытку мы вернемся на прежний путь.
Ты не думал продолжать восхождение в одиночку?
Да, такая мысль приходила мне в голову, но я испугался. И потом, с кем бы я праздновал вершину? Уже на спуске я подумал о том, чтобы попытаться вновь но сразу же отбросил эту идею. Сейчас я понимаю, что вторая попытка была бы безумием, учитывая состояние, в котором находился Али. И кто знает, чтобы могло произойти, если бы в тот день мы смогли найти верный путь и пошли наверх… Конечно, возможно, я так говорю, чтобы утешить себя, но именно таковы мои мысли.
По интернету циркулирует мнение, что в действительности вы не достигли отметки 8000 метров.
Да, мы читали, и именно поэтому решили опубликовать картинку, где обозначили две самые высокие точки, которых достигли. Некоторые поторопились заявить, что мы были на высоте 7830-7850 м. Не знаю, там отмечено, и желающие могут делать выводы. В любом случае, просто невероятно, с какой скоростью люди начали критиковать. Когда я сообщил о 8000 м, это была приблизительная оценка, основанная на визуальных ориентирах. Но нас сразу же «побили камнями». Думаю, что если бы команда состояла из альпинистов других стран или конкретно других альпинистов, критика была бы не такой яростной.
Вы испытываете удовлетворение от проделанной работы?
Да. Сожаление и злость тоже испытываем, этого нельзя отрицать, потому что мы были очень близки: мы подсчитали, что нам понадобится четыре часа, чтобы подняться на вершину. Но в целом мы довольны тем, что сделали. Искренне считаю, что не так уж много людей верило в то, что мы сможем подняться туда, куда мы поднялись. Мало кто верил в нас. Но мы много работали, хотя, возможно, потратили слишком много сил на участке до С4, в целом результат положительный. Мы шли по глубокому снегу, лезли по льду, нас трепал ветер, и испытывала температура ниже -50, мы занесли наверх в общей сложности около 1800 метров веревок, работали с семи утра до десяти вечера. Да, мы не достигли вершины, но смогли избежать опасности в последний момент. И мы гордимся тем, что сделали.
Чем тебе запомнилась эта экспедиция, помимо чисто спортивных моментов?
Как и всегда я возвращаюсь домой, впечатленный великодушием людей, живущих в горах Пакистана. Я не боялся ехать в Пакистан, мне скорее было любопытно узнать, что здесь происходит после событий 2013 года. Могу сказать, что чувствовал себя в безопасности на 100%.
Ты вернешься на следующий год?
Прямо сейчас я бы сказал, да. Мне бы хотелось вернуться и многое сделать иначе. Но не знаю, еще слишком рано говорить. Мы ведь еще даже не уехали из Пакистана!
Источник: Desnivel.com
Перевод: Евгения Андреева
