Пробег через ХХ век (продолжение)

Часть II. Дон-Кихот из села Верх-Жилино

Прошли месяцы как прошел «Космический марафон», но степень его воздействия не ослабевает. Получилось явно не рядовое соревнование с чувством усталости в ногах и других частях тела, когда можно сказать: «Пробежал – устал – забыл».
«Устала» больше голова, от обилия информации и мыслей, а забыть все никак не получается. Улей моей головы растревожен.
Погружение в 20-е годы прошлого века не ослабевает, а наоборот нарастает.
Почитал воспоминания А.М. Топорова о периоде жизни в Барнауле (1912-1915 гг.).http://www.sakharov-center.ru/museum/library/unpublishtexts/?t=toporov Посетил дом на улице Никитина, где он жил. На нем даже есть мемориальная доска, что очень приятно видеть. Значит, помнят люди! Как ярко и живо описана обстановка того времени! Город бурлил и культурной, и экономической, и политической жизнью! Какие люди определяли жизнь города! Г.Н. Потанин, Н.М. Ядринцев, Г.Д. Гребенщиков и др. Он всех их видел и многих знал. Известные сейчас, малоизвестные и совсем не известные. Все очень интересно и познавательно. Становишься очевидцем того времени. Описаны встречи, диспуты, концерты, многие люди…
Поразил такой общественный деятель, как поэт Порфирий Александрович Казанский. Высочайшая эрудиция, прекрасные стихи, и при этом, трагическая судьба – пал жертвой репрессий в 1938 г., будучи в тот период простым тихим сельским учителем в с. Тюменцево. Кому и чем он был опасен, за что его нужно было расстрелять? Очень интересна судьба, жизнь и творчество Г.Д. Гребенщикова. Постараюсь почитать его произведения в ближайшее время. Удивительны стихи великого князя Константина Романова, приведенные автором. Но наибольшее впечатление в «Воспоминаниях» произвела встреча А.М. Топорова с «оригиналом» в селе Верх-Жилино – попом местной Церкви Иннокентием Серышевым.



Судьба Иннокентия Серышева меня (А. Богумил) потрясла и очаровала одновременно, как в прочем до этого и Андриана Топорова. Я не поленился и порылся в Интернете. Вот что о нем еще пишут:

< Иннокентий Николаевич Серышев родился 15 августа 1883 г. в Больше-Кударинской станице Забайкальской области (по другим данным в Кяхте). Его отец был священником, что предопределило многое в жизни Серышева. В 1900 г. он окончил 7 классов реального училища в Троицкосавске. После этого потупил на механический факультет Томского технологического института, где проучился три года. Точные науки не привлекли юношу: он решил уйти из института и заняться богословием. По предложению владыки Макария (легендарная личность, в миру Михаил Андреевич Парвицкий, более подробно можно посмотреть, например, здесь: http://tobolsk.designcapital.ru/almanah/articles/372.html), епископа Томского, Серышев уехал в деревню, где стал преподавать в школе.
Как-то раз, подвыпивши, он критически высказался о русско-японской войне в разговоре с солдатами, и его арестовали. Грозила ссылка, а, может быть, и более суровое наказание - вплоть до расстрела - времена были очень жесткие. Но Серышева выпустили на поруки, после этого он дал обет никогда не пить и не курить. И этому следовал до конца своей жизни. Серышев решил принять сан священника. В Чите владыка Мефодий рукоположил его в сан закона, а затем, 16 января 1906 г. - в сан священника. После этого отец Иннокентий был направлен в дальний приход. Он сменил их несколько, причем деятельность его не отличалась однообразием. Одно время он занимался кооперацией. Потом, когда в России возникло движение за трезвый образ жизни, организовал одно из Обществ трезвости. Огромной вехой в его жизни стало увлечение языком эсперанто.
Уже в молодости Серышев отличался тягой к перемене мест. В 1910 г. он получил разрешение епископа Мефодия посетить Афон, заодно побывал в разных странах Европы, встретился со своими единомышленниками по эсперанто. Эта поездка значительно расширила кругозор молодого священника. После возвращения он работал в Томской епархии.
1917 год изменил жизнь Серышева. Он устроился на работу в культурно-просветительский отдел Алтайских кооператоров, был секретарем, затем членом правления союза. Гражданская война заставила его покинуть Алтай. Из Бийска в 1919 г. он перебрался в Томск. Отказавшись сотрудничать с большевиками, Серышев решил уехать на Дальний Восток. Позднее он вспоминал, что помог ему в тот период именно язык эсперанто. Имея 200 корреспондентов из 80 стран, он смог во Владивостоке, где была сильная эсперантская группа, получить визу в Японию - для изучения японского языка. Более двух лет Серышев провел в Японии. Учил японский язык в школе жены священника Российского посольства Петра Булгакова. Пешком исходил сотни километров. Целью этих путешествий было знакомство с методикой преподавания в японских школах. В начале 1922 г. он отправился в Харбин. Там он сразу же организовал цикл лекций в Обществе русских ориенталистов. Вскоре они были опубликованы в журнале Вестник Азии. Серышев сменил много профессий - работал в железнодорожной школе, был наборщиком и печатником в типографии Учебного отдела Китайско-Восточной железной дороги. В дальнейшем это помогло ему организовать свои собственные издательства. Не на шутку увлекшись востоковедением, Серышев сдружился с известными китаеведами П.В. Шкуркиным и И.Г. Барановым, исследователем-натуралистом Н.А. Байковым и литератором Ф.Ф. Даниленко. Позднее он оставил о них интересные воспоминания. В 1924 г. он основал эсперантское издательство «Oriento – Восток». Под таким же названием он стал издавать свою газету на эсперанто, которая выходила с 1 по 20 июля 1925 г.
В Харбине Серышев занялся изучением Китая: его интересовали как вопросы религиозной жизни, так и китайское народное творчество. Он старался быть в центре жизни китайского народа, чтобы приобщиться к древней культуре страны, при этом не забывал и о другой своей задаче - познакомить китайцев, прежде всего студентов, с международным языком эсперанто. Некоторое время Серышев провел в столице Китая, где преподавал язык в Пекинском эсперанто-колледже. 13 декабря 1924 г. в день памяти доктора Заменгофа, создателя эсперанто, он выступил с большим докладом на тему Содружество Востока и Запада. В Пекине Иннокентий Николаевич продолжил изучение китайской философии, встречался с известными деятелями Китая, такими, например, как Сунь Ятсен. Серышев занялся и изучением так называемой проблемы желтой опасности (панмонголизм, панкитаизм и паназиатизм). Он отправляет свои статьи о Пан-Азии в эсперантский журнала «Космо», затем выходят в свет и работы «О признании Красного Китая» и «О мировых штатах человечества». Он деятельно занялся и изучением китайского языка и иероглифики, находя в ней философский смысл. Предчувствие, что Харбин ожидают новые проблемы, заставило Серышева ходатайствовать о получении визы в Австралию. Из Харбина он уезжает вначале в Японию, а в январе 1926 г. попадает в Австралию. По приезде в Сидней, - цитирует воспоминания Серышева его биограф И. Суворов, - он около года работал в частной гостинице, где доил коров, таскал уголь, чистил кузню, мыл ванные и уборные и т.д. Два месяца он поработал кухонным мужиком в католическом пансионе-колледже, а потом в патри, где мыл посуду на 500 столовников. Год работал на стекольном заводе, - два месяца - на уборке ремонтируемых домов. К глубокому сожалению Серышева, многие эмигранты в Сиднее отнеслись прохладно к идее открыть православный приход - они были озабочены добыванием средств к жизни.

- Отец Иннокентий, - писал И. Суворов, - пытался сговориться с местным греческим епископом о возможности совершать богослужения в греческом храме, но безуспешно, и ему пришлось какое-то время совершать службы в частных домах. Однако вскоре этот епископ уехал из Сиднея, оставив в храме настоятелем архимандрита Афиногора. Он пошел навстречу русскому православному священнику и разрешил ему служить в храме раз в месяц Божественную литургию. Правда, некоторые причины побудили общину отказаться вскоре от греческого храма и перейти к сирийцам. О. Иннокентий, служа у греков и сирийцев, стал вводить в службу новый стиль, начал читать Апостола и Евангелие за службой на русском языке вместо церковно-славянского, и употреблял часто, наряду с русским, греческий, арабский и английский языки. Однажды на Пасху читал Евангелие даже на эсперанто. В Австралии Серышев не забыл Китай. Он стал сиднейским корреспондентом популярного харбинского журнала «Рубеж» и церковного издания «Хлеб Небесный», публиковался и в других газетах и журналах, выходящих в Китае, Америке и Европе. Весьма деятелен он был еще в одной области. Смысл своей жизни он теперь видел в подготовке и выпуске различных периодических изданий. Тематика их охватывала и страны Дальнего Востока; непериодический журнал «Азия». 1934-37), и проблемы эмиграции «Путь эмигранта». Непериодический журнал, орган Объединения русской эмиграции в Австралии. 1935-38, и вопросы православия «Полемический бюллетень». Непериодический орган самозащиты заштатного священника Иннокентия Серышева. 1933; Церковный колокол - двухнедельный орган Православного прихода в Сиднее.

Первые свои работы Иннокентий Николаевич печатал на пишущей машинке и размножал у себя дома на ротаторе. Так вышел ряд ежемесячных изданий. Журнал «Церковь и Наука» являлся продолжением «Церковного колокола». До начала Второй мировой войны вышло всего 49 номеров, после войны увидели свет 50-56. Журнал «Путь эмигранта» насчитывает всего 48 номеров. Часть этого издания была напечатана на пишущей машинке, часть в типографии. В 20 номерах издан журнал «Часы досуга, в минуты раздумья». Он также был отпечатан на обычной машинке. Большей частью материалы этого издания были религиозного и богословского характера. Оно являлось как бы продолжением журнала «Церковь и Наука». Критике разных нерелигиозных течений были посвящены 3 номера журнала Критический сборник. Отец Иннокентий считал одной из важных статью этого журнала, рассматривающую современные течения оккультизма и теософии.

Серышев был увлекающейся натурой. Одна из его утопических идей - создание на островах Фиджи государства «Новая Россия», где нашли бы приют русские эмигранты из стран Тихого океана и Европы.

- В одном из номеров Сиднейского утреннего геральда, - писал Серышев, - я наткнулся на заметку Острова Пасифика (Океании) на продажу такого содержания:
«По сообщению нашего специального корреспондента из Лондона, острова Фанинг и Вашингтон предложены к продаже. Продавцом является компания, оперировавшая на этих островах в течение последних двадцати лет».
Заинтересовавшись предложением, совпавшим с выдвинутым мною проектом самостоятельного устройства европейских русских эмигрантов на островах Фиджи, я стал следить за информацией и скоро был удовлетворен в своих ожиданиях дополнительными сведениями о продаваемых островах. Это небольшие острова и, вероятно, сравнительно недороги. Не купить ли их русским эмигрантам, угнетаемым в Европе?

В 1937 г. Серышев открыл первое русское издательство в Австралии. После великих трудов и огромного напряжения сил и энергии, - писал журнал «Рубеж», - нашему корреспонденту священнику И. Серышеву удалось основать в Сиднее первую в Австралии русскую типографию, что, разумеется, может иметь чрезвычайно большое культурное значение для переселившихся в Австралию многочисленных русских эмигрантов.
«Русская культура» - так назвал Серышев свое следующее издание. Это был журнал-сборник, посвященный культурологии. В нем публиковались биографии самых известных деятелей культуры России. Всего вышло два номера. Время от времени Серышев выпускал в свет страноведческие журналы «Австралазия» и «Азия». Первый, посвященный Австралии и тихоокеанским островам, печатался на машинке большим форматом, общий объем составил 80 страниц. Журнал Азия рассказывал о странах Дальнего Востока - Японии, Китае, Корее, а также Формозе (Тайвань).
Вторая мировая война привела к новой волне российской эмиграции в Австралию. Серышев откликнулся на приезд соотечественников. Он стал издавать журнал «Православие». Всего было напечатано два номера. В 12 номерах вышел Лечебный сборник.
В июле 1945 г. Серышев выпустил в свет первую книгу из трилогии Альбом выдающихся личностей России. Хотя тираж был немалый - 500 экземпляров, он разошелся довольно быстро. В 1946 г. он издал вторую часть, а вскоре и третью.

Иннокентий Николаевич Серышев прожил долгую, трудную жизнь, но самыми тяжелыми оказались последние годы. Он постоянно находился в стесненных обстоятельствах, откладывая гроши на свои издания. Очень часто не доедал. Имея непростой и бескомпромиссный характер, отец Иннокентий не находил поддержки у окружающих. Работал он порой до изнеможения, трудился над своими проектами до последнего дня. Многие из них остались в рукописях. Особенно ценными являются его воспоминания. В них он описывает свою жизнь в Забайкалье, события революции и гражданской войны на Дальнем Востоке, деятельность в Японии, Китае и Австралии; много страниц посвящено этнографическим наблюдениям. В своей жизни И.Н. Серышев сделал немало, но, к сожалению, оказался забытым. Скончался он в августе 1976 г. >.



После получения такой широкой информации вспомнилась встреча в Верх-Жилино с местными учителями, руководством села и разговоры о Титовых, А.М. Топорове. Их некоторая растерянность и желание «исторической справедливости» в приоритете места рождение Германа Титова и роли в его становлении села Верх-Жилино.
А это ли главное?
Ведь, наверняка, мало кто из них не знает о таком незаурядном их земляке, как Иннокентий Серышев, который оставил глубокий след не только в истории Русской эмиграции, но и в судьбе А.М. Топорова. По крайней мере эсперанто он освоил именно через И. Серышева, да и его непреклонность, высочайшую работоспособность и эрудицию не оставил без внимания. А дальше всем известно: Адриан Топоров - Титов старший - Титов младший – Космические дали и бесконечность… Такая вот взаимосвязь и преемственность. А ведь мы почти случайно заглянули в село Верх-Жилино, а как много в душе перевернулось!
А ведь в нашем крае множество таких вот сел «Верх-Жилино» и, скорее всего, в некоторых из них были свои неизвестные сейчас «Иннокентии Серышевы». Великие и обыкновенные. В Советский период часто упоминалась такая фраза: «Никто не забыт и не что не забыто».
Хотелось, чтобы и сейчас она зазвучала, не только относительно героев Гражданской или Великой Отечественной войн, а относительно наших земляков живших тихо, казалось бы, незаметно, но несущих свой «крест» сквозь невероятные «тернии», лишения и страдания, до конца жизни преданных Родине и человеческому в себе.
Эти люди сейчас преданы забвению, но стоит немного копнуть человеческую память, чьи-то воспоминания, и оказывается, перед тобой открываются невероятные миры величия человека не абстрактного, а твоего земляка, жившего совсем по соседству. И никакие путешествия по «Турциям» не сравнимы с радостью путешествия в этих людских «судьбах – мирах», с той гордостью, которая тебя охватывает не за себя, а за ту малую Родину, что рядом.
Мы смотрим на то же небо, что смотрели Они, на нас моросит тот же дождь, и любуемся мы той же радугой, и деревья, как ни странно, до сих пор стоят те же самые. И речка – как бежала, так и бежит своей дорожкой, символизируя извилистую жизнь обитателей своих крутых берегов, как прошлых лет, так и настоящих. И сразу неухоженные околицы и старые избы твоей деревни, оживают и разговаривают с тобой языком давно минувших дней. А дни эти были не такими уж плохими, и люди жили – до которых нам еще тянуться и тянуться. Они еще сто лет назад ходили в баню «по белому», играли на пианино и скрипке, разговаривали на шести европейских языках и общались на эсперанто со всем миром без всякого Интернета.