Мечтаю станцевать шаффл на вершине Эльбруса и Фудзиямы

Когда говорю с друзьями, то слышу от них: «Мне нравятся только скалы, лед не люблю», или наоборот: «Мне интересен суровый альпинизм, чтоб тяпки в руки и вперед», а кто-то признает только высоту и для него Хибины – это не горы.

Мне же нравятся различные районы именно из-за контраста ощущений.
Моей первой специальностью, по которой у меня диплом, была режиссура. Я выбрала театр за возможность прожить много разных жизней, пропустить через свой внутренний мир, через свои чувства и эмоции, через свое сознание – разные образы мышления, разные чувства, разные характеры. Прожить разные жизни. Потому что одной жизни казалось мало.

Поэтому мне очень нравится меняться. Меняться не только внешне, но и внутренне. Поэтому очень нравятся разные горы, разные районы, разные стили. Иногда хочется глэмпинга, с его гламурностью, а потом устаешь от комфорта и хочется наоборот, отправиться туда, где холод, ветер и полный экстрим. А после этого снова куда-нибудь, где море, вино и теплые скалы.

Сейчас я с трепетом жду поездку на Шпицберген, предвкушая весь этот снег, холод с дрожью наркомана, находящегося в ожидании очередной дозы.

Любовь к горам дает возможность мечтать. Мечтать о далеких странах, о не пройденных маршрутах, о новых встречах. А иногда о новых проектах, о новых возможностях самореализации.

В последнее время я много размышляю о мечтах. Ведь мечты – это то, что ведет нас к цели. Мечта – это двигатель.



Мечты – это то, о чем мне хотелось бы написать свою следующую книгу. Первая книга «Останови мгновенье», была о том калейдоскопе мгновений, которые дарит нам жизнь, которые остаются в памяти, как стоп-кадр.
Но мгновение – это то, что длится всего лишь миг, а затем уходит, оставляя лишь воспоминания. Мне же хочется, как говорят на востоке, поймать за хвост то, что вечно.

Несколько новых рассказов, написанных за последние два года, лежат в тумбочке в ожидании своего часа.
А сейчас захотелось поделиться тремя главами из повести, которая находится в процессе написания.

Прим. Это не техническое описание прохождения маршрута, и не сочинение на тему «Как я провел лето», поэтому не нужно искать строгого соответствия альпинистским реалиям. Никакие реальные имена и названия фирм так же не упоминаются.


Ирина Морозова. Из новой книги.

Осторожно – мечты могут сбываться

Баобабообразный баобаб на баобабе баобабообразно баобабит баобабообразный баобаб.


Мечта первая

Заслоняя собой солнечный свет, надо мной, как колонна баобаба, возвышается толстая шея, заканчивающаяся где-то высоко-высоко головой рептилии. Ужас парализует каждый нерв, когда эта голова начинает медленно наклоняться… Ниже… ниже… Ослепительная вспышка бликов, и в тот же миг я ощущаю, как лечу вверх, стискивая крепко шею огромного ящера.
Дракон. Я верхом на драконе. Дикий безумный восторг взрывается миллионами огней, когда мы взлетаем в небеса к солнцу.

Медленно пробуждаюсь. Сон казался таким реальным, будто все происходило наяву. До сих пор перед глазами стоит наклоняющаяся баобабообразная шея и неподвижный немигающий взгляд круглого глаза, сверкающая радужная сетчатка которого будто затягивает в глубину чуждого бесконечного мира.

***
Вырулив на взлетную полосу, огромный Боинг замирает на короткое мгновение, и, наконец, загудев своими турбинами, начинает неотвратимо набирать скорость, чтобы затем резко оторваться от земли.
А вот и друг мой по имени Ужас – тут как тут. Он всегда парализует меня в самолете. Но в тот же миг в окне иллюминатора ослепительно вспыхивают яркие лучи солнца. Закрыв глаза, вновь оказываюсь на длинной шее взмывающего вверх огромного дракона, и сразу же на смену ужасу приходят спокойствие и сила.
Я лечу… Лечу навстречу… Навстречу своей судьбе?

Длинный многочасовой перелет подходит к концу. Приземляюсь в новой реальности, где ждет та самая встреча, которая, возможно, изменит всю мою жизнь.

Трап. Шаг вперед. В лицо ударяет горячий воздух.
Еще шаг. Второй. Третий. Каждый из них приближает к цели.

– Эназио, – короткий церемониальный поклон.
Я несколько недель тренировалась произносить приветствие, но скорее всего так никогда и не удастся повторить этот специфичный восточно-азиатский акцент.

Дверца машины захлопывается позади с мягким щелчком. За окном мелькают улицы, через динамики звучит знакомая музыка. Страх все сильнее стискивает горло, охватывая его точно спрут своими щупальцами.
Не сбегу ли я так же, как пастух Сантьяго в «Алхимике» Пауло Коэльо, оказавшись в одном шаге от своей цели?

Взвизгнув тормозами, машина останавливается. Ноги, ставшие такими же негнущимися, как тоненькие ростки баобаба, касаются тротуара. Одна нога… вторая…
Огромный холл, зеркальный лифт – все движется вокруг, как в тумане.
Высокий человек в костюме распахивает дверь.

Делаю глубокий вдох.
Шаг…
Сейчас я встречусь с этим взглядом.
Второй шаг.
С одним из его бесчисленных взглядов – то холодным, как дыхание льда, то яростным и демоническим, прожигающим огнем, то ясным и искрящимся солнцем и смехом. Какой из них встретит меня?
Третий шаг…
Одна секунда, две секунды, три секунды…
Вдох, глубокий поклон.
– Эназио.
Сбоку материализуется переводчик. Он как страховочная веревка. Если споткнуться – удержит?

Две разных стороны. Восток и Запад.
Два таких разных мира. Мир ярких огней рампы, прожекторов огромной сцены Tokyo Dome с тысячами камер. И мир солнечного света, открытых просторов, скал и гор.
Стоим друг против друга, будто на двух противоположных обрывах, а между нами пустота и уходящая глубоко вниз пропасть. Возможно ли построить мост? Как не упасть с обрыва, а подняться вверх?

«Главное прыгнуть с обрыва – по пути у вас обязательно вырастут крылья». (Рэй Бредбери).

Одна секунда, две секунды, три секунды…
Ослепительно яркое солнце бьет прямо в глаза.


Мечта вторая

Мне давно хотелось отправиться в путешествие с человеком, с которым мы не говорим на одном языке. Причем в длительное путешествие, и только вдвоем, чтобы никаких переводчиков. Вербальное общение в современном обществе давно уже обесценилось. Говоря на одном языке, люди не понимают друг друга.
Мне хочется научиться по-настоящему общаться – чувствовать мысли, желания, настроение. Другими словами, хочется, чтобы общение было на уровне телепатии, чтобы проникать в сознание друг друга.


***
Наше общение оказалось гораздо легче, чем я себе представляла. Деловое – и в то же время с ноткой подтрунивания.

– Я бы хотела изучить вашу культуру поглубже, – вспоминая одно из его интервью, начинаю цитировать его. – Ваша компания ведь сможет познакомить меня с парнем? Потом я пойду с ним на свидание. Так, посредством реальных ситуаций, я смогу глубже понять местную культуру.
– Он говорит, что ты можешь пойти на свидание с ним, – смеется переводчик, – так вы сразу изучите культуру друг друга.

После небольшой шутливой разрядки переходим к обсуждению концепции будущего проекта.
– Мне нужно предварительно самой подняться на вершину и изучить все на месте. Я хочу путешествовать самостоятельно. Возьму маленькую палатку и необходимое снаряжение.

С утра оказалось, что шутка насчет свидания была не совсем шуткой. По всей гостиной разбросаны кучки разной экипировки. Скептически перебираю, отбрасывая лишнее. На мой взгляд, этот бренд слишком гламурный, больше для глэмпингового аутдора. Но собственно экстрим у нас на этот раз и не планируется.
Стоп, стоп, стоп. Погодите. Я же сказала, что хочу самостоятельно. А не в компании с четырьмя телохранителями. По-разному доводилось ходить в горы за столько лет, но с телохранителями еще ни разу. Будет весело.
Вы можете представить себе, как подымаетесь вдвоем с другом на Эльбрус, а по бокам от вас четверо «людей в черном»? Вот и я – как только представлю, так смешно становится.
Что ж это за свидание такое? Ах да, это изучение национальных особенностей «посредством реальных ситуаций».

Наконец, все переговоры и приготовления подходят к концу.
Закрываю глаза. Одна секунда, две секунды, три секунды.
Дверца машины захлопывается позади с мягким щелчком. Стремительно несемся навстречу… новому миру…

За окном мелькают такие удивительные пейзажи – цветущая сакура и легкие очертания гор в туманной дымке.
Взвизгнув тормозами, машина останавливается. Выпрыгиваю из нее с легкостью газели. Ноги уверенно касаются каменистой почвы. Одна нога… вторая…
Шаг вперед. Лицо ласкает прохладный утренний горный воздух.
Еще шаг. Второй. Третий.

Хочется танцевать шаффл. Хочется идти наверх. Хочется идти и танцевать.
Свобода. Восторг и ощущение невесомости – чарующее состояние. Хочется раствориться в танце, раствориться в этих горах, раствориться в этом мире. И танцевать вечно.

***
Знаете, что самое хорошее в невозможности поговорить на одном языке, и когда рядом нет переводчика?
Пропадает вся возможность выяснять, кто прав, а кто неправ.

Утро начинается… утро начинается… с чего, как вы думаете?
Да, раньше утро в горах для меня начиналось с чашки кофе, если это день отдыха. Или с тарелки овсянки в 4 часа утра, если это утро перед восхождением. Или с котлеты в 2 часа ночи, если это подъем на Эльбрус во время фестиваля Elbrus Race.
Но теперь утро начинается с шаффла. По условиям нашего договора, во время этой разведки я стану гидом на маршруте, а он в ответ учит меня танцевать шаффл.
Вспоминаются новичковые будни в альплагере – подъем, зарядка и сильное желание как-нибудь откосить от этой зарядки.
Вот только тут не откосишь.
Раз, два, три, начали. Через 15 минут хочется с головой занырнуть в горную реку с ледяной водой.
– Все, я не могу больше.
Эх, блин, и ведь не скажешь же. Где же переводчик. Как эту фразу сказать?
– Я-не-мо-гу! ¬¬– ору.
Останавливаюсь, чтобы отдышаться.
– Давай уже быстрее на гору пойдем. Все легче, чем эти «Грязные танцы» (фильм Эмиля Ардолино, 1987 г – прим. автора), – бурчу себе под нос.
Все, баста. Показываю перекрещенные руки, давая понять, что утренняя тренировка окончена. Пора пить кофе и выдвигаться. Теперь я поразвлекаюсь на подъеме, а ты попотей сзади.

Что делают альпинисты каждые 45 минут, когда идут в гору?
Ага, привал.
А что они делают на привале? Падают на свой рюкзак.
У нас же падали рюкзаки, а мы… Правильно догадались – мы танцевали шаффл. 45 минут подъема и 15 минут шаффла, другими словами, отдыха. Хотя для меня было все наоборот – 15 минут шаффла и 45 минут отдыха, то есть, подъема.

Что такое «зона смерти»* в горах?
Черта, за которой прижимает горняшка? Место, где трудно дышать, невозможно жить? Нет. Это барьер, за которым перестают доставать фанаты (директора фирмы, клиенты, инспекторы, кредиторы, и прочие личности, которые мешают вам жить). Это грань, за которой все маски срываются и обнажается истинное лицо. Это черта, за которой можно быть самим собой.

*Прим. «Зона смерти» — нестрогое условное понятие. Традиционно зоной смерти в горах принято называть высоты, на которых организм человека не восстанавливается даже во сне. Он расходует внутренний ресурс и переходит в особый экстремальный режим работы. Когда внутренний ресурс заканчивается, заканчивается и земное существование этого человека в горах. Обычно счет идет на сутки. Иногда на часы.



Солнце начинает клониться к закату, подъем становится все труднее. Crazy boy потихоньку теряет свою оживлённость, а «грязные танцы» постепенно превращаются в вялые танцы. Хотя периодически он по-прежнему что-то напевает.
– Уou o’kay? – пытаюсь произнести пару доступных мне иностранных слов.
– Will you marry me?! – кричит в ответ с улыбкой, сводящей с ума всех фанаток от 12 до 70 лет. От этой его фразы обычно беснуется 50-ти тысячная толпа во время шоу. Мог бы придумать что-нибудь более оригинальное.
– Hоy, – кидаю в него бутылкой воды. – Остынь, приятель.

По сравнению с бодрым утром вечер проходит более томно. Мой хаксин, то есть, ученик, он же сансин, или кё-ши, то есть, учитель, знакомит меня с национальной кухней, приготовив какое-то блюдо с непроизносимым названием. Эта звезда шоу-бизнеса творит в приготовлении еды так же, как творит на сцене, готовя на выездах ужин для всей съемочной группы. Вот и сейчас его увлек этот процесс, а я наблюдаю и наслаждаюсь тишиной.
Затем наступает время других звезд. Это когда их на небе показывают, как в кино. С мерцающими звездочками, падающими кометами.

А где же люди в черном? – спросите вы. Заинтриговала четырьмя телохранителями, и вот все пишу-пишу, а их нет. Так они же в черном, поэтому растворились в ночи.


Мечта третья

«Жизнь начинается с рождения (В), заканчивается смертью (D), а между точками B и D находится отрезок, имя которому Выбор (С). Поэтому, каждый из нас должен пройти этот отрезок, начиная с точки В так, чтобы в точке D не было никаких сожалений». (Jang Keun Suk)

Когда-то я оставила этот мир. Мир рампы и огней, мир сотни ролей и сотен прожитых жизней. Помните, как в клятве альпиниста: если работа мешает альпинизму – брось работу. Невозможно совместить работу в театре и жизнь в горах. Пришлось оставить театр. А может, это было оправданием? И я тогда просто отступила от своей цели? А потом этот мир стал уже не моим миром.

Но путь от точки B до точки D состоит из нескольких отрезков (S), на которые делят кривую жизни многочисленные точки C. И в каждой точке С есть возможность сделать новый выбор.

Birth – рождение, Death – смерть, Choice – выбор, Segment - отрезок.


***


Продолжение в процессе.