Кисельные берега

Дефолт 98 года не застал меня врасплох, он вообще меня не застал в живых. Я в это время пребывал в раю, сплавляясь по Башкаусу и наслаждаясь красотами Алтая. Только к концу августа я выбрался в цивилизацию и вернулся к жизни во всей её полноте. По приезду домой выяснилось, что денег у меня нет, бизнес накрылся, кредитодатели ночуют у меня в подъезде, любимая пропала с остатками денег и увела с собой мою любимую собаку. Из активов остался только грузовик, быстро продав который, я рассчитался с частью долгов.
Мир дал трещину и наклонился, будущее виделось мрачным и неопределённым. Денег оставалось 5000 долларов, и два кредитора, одному из которых я был должен 7, а другому 3 штуки баксов. В паническом недоумении, глядя на остатки бабла, я думал – что делать, как жить дальше? Опустошённость, тоска по любимой, грусть по собаке, осознание собственной никчёмности, - давили на сердце тяжким грузом.
В бессмысленной суете проходили дни, на душе становилось всё тяжелее и тяжелее. Выхода я не видел, но однажды, поздно вечером, позвонил старый друг и спросил: - «Ну, ты ЕДЕШЬ или нет? Ты что, ЗАБЫЛ, что мы ЕДЕМ?» И я, сквозь поздний осенний московский вечер, увидел вдали сверкающие снежные вершины. Всё стало понятно и отчётливо. Жизнь на ближайший месяц определилась. Я сказал кредиторам, что денег сейчас не отдам, а только если вернусь, перестал дёргать любимую звонками по поводу собаки и чувств, навестил маму и купил новую каску и весло.
Дальше всё завертелось - сбор московской части группы, распределение обязанностей, мокрый ночной перрон с толпой провожающих, набитое снаряжением купе поезда «Москва-Бишкек» и мы, трое мизантропов, перевозящих кучу барахла. В купе со мной Мастер, один из сильнейших водников Москвы, прошедший прошлый поход на Реку со мной на одном катамаране, в прошлом физик-теоретик, ныне коммерсант-строитель, Док, врач экспедиции, в миру - нарколог- реаниматолог, и я, ваш покорный слуга.
Док сразу взял «быка за рога». Со словами: - Во время пьянки - главное – санитария,- он повесил возле двери купе огромную банку с влажными салфетками и строго следил, что бы все вытирали руки даже после соприкосновения с дверной ручкой. Перекусив прихваченными из дома припасами, команда завалилась спать, с трудом найдя место среди рюкзаков, катамаранных рам, вёсел и упаковок с продуктами…
Я ворочался, никак не получалось уснуть. Тоска, отступившая во время сборов, снова заползла в душу так, что заныло в груди. Я растолкал Мастера и сказал ему: «- Мастер, если там есть водопад и ты захочешь его пойти, то я с тобой!» И когда я увидел его ликующие глаза, грусть сразу скукожилась и спряталась в неприметный уголок моей души.
На самом деле, мы живём в довольно маленькой стране. К вечеру следующего дня, который пролетел быстро в наведении хоть какого - нибудь порядка в купе, мы увидели в Оренбургской степи огни факелов над нефтяными вышками. Чтобы придать поездке осмысленность, наш Док начал лекцию о действии алкоголя на организм туриста. Он лично наливал определённые дозы, контролировал закуску и рассказывал о том, что происходит при этом у нас внутри и в мозгах. Его речь изобиловала медицинскими терминами, такими как «мембрана», «синапс», «нейрон», «медиатор», «делириум», и т.д. Воспринимать его речь, выпивая и прислушиваясь к внутренним ощущениям, было очень забавно. Периодически доктора сносило в историю и мифологию. Так, например, я узнал, что у греческого бога Асклепия (Эскулапа) было три музы – Гигиена, Санитария и Профилактика. За них мы дружно выпили. Потом он рассказывал про алкогольгидрогеназу, и почему вымирают чукчи, за которых мы тоже выпили. В конце он диагностировал нас всех, как алкоголиков второй стадии, за что мы тоже выпили и завалились спать.
…Как поразительно меняется фирменный поезд «Москва-Бишкек» при пересечении границы! Когда мы вечером ложились , это был, хотя и грязненький, но вполне приличный состав с занавесками, половиками и проводниками в форме. В туалетах была вода! Утром занавески и половики исчезли. Стёкла в тамбуре куда-то пропали, их заменили частые решётки из листового железа. Проводники куда-то испарились вместе с водой из туалета, вместо них сели какие-то абреки в спортивных костюмах. Поезд заполонила орда местного люда с мешками и торбами. Мы стойко держали оборону своего купе, не пуская туда никаких попутчиков.
Станция «Аральское море» поразила отсутствием моря при наличии ржавых кораблей, стоящих на песке, обилием вяленой рыбы и дешевейшими варёными раками, мы взяли под них неплохого чимкентского пива, ну и появившихся вкуснючих дынь. Ночью к нам пытался проникнуть абрек, косивший под проводника. Оказалось, что запоры и задвижки на дверях нашего купе легко открываются при помощи каких-то отмычек и крючков. Абрек был бит и изгнан, а дверь мы стали завязывать на основную верёвку))). За окном была бескрайняя пустыня, разнообразие которой придавали пасущиеся на горизонте верблюды и спиленные через один телеграфные столбы с болтающимися распорками между проводов.
Утром следующего дня я развязал стягивающую дверь верёвку, отодвинул её и, выглянув в коридор вагона, офигел. В проходе стоял небольшой верблюд! Да не один! Их было трое! Кроме верблюдов в проходе паслись несколько барашков и мохнатая собачка. Возглавлял стадо престарелый аксакал в полосатом халате и остроносых резиновых галошах на босу ногу! Опешив, я захлопнул дверь и стал расталкивать сладко спящего Доктора.
- Проснись Док! У меня, это, э-э-э …делириум! Вот говорил тебе, что последняя была лишней, так нет! Синапсы не открылись! Глянь, чего в коридоре стоит!
Доктор спокойно отодвинул дверь. В купе ворвалась волна тёплой вони. Док указательным пальцем нажал на приоткрытый глаз, посмотрел на верблюда и, захлопнув дверь, проговорил:
- Они настоящие! Галлюцинации не двоятся!
- Да как же …в поезде…!
- А как ты думал! Самый хороший верблюд! Северный аральский бактриан! У них тут ярмарка верблюжья каждую осень! Ему до Чимкента пол-жизни пешком идти, а тут поезд, за мзду малую везут!
Успокоенный, я пошёл по нужде, ловко перепрыгнув через верблюжью какашку, валяющуюся перед входом в купе…
(Отрывок из книги).

Продолжение пишу.