Пятничная релаксация-2

Я не прислушиваюсь к их разговору, но по отдельным долетающим до меня словам могу понять, что это разговор ни о чём и обо всём как это обычно бывает в поездах. Стемнело. За окном уже с трудом можно что-то рассмотреть. Я спускаюсь и выхожу в коридор, а когда возвращаюсь, замечаю, что разговор у попутчиков уже перескочил на какую-то новую тему.
Один из них, тот самый «старичёк-бодрячок», рассказывает:
- Днем шум, крики, стоны, беготня. Но к ночи постепенно всё затихает, суета прекращается. Сверху льётся приглушённый свет. Ты всё ещё по «кайфом» и постепенно погружаешься в сон. Правда, спать можешь только на спине, потому что боишься повредить торчащие из разных мест твоего тела трубки…
- Извините, пожалуйста, а при чём здесь трубки? Это что за ужастики вы сейчас рассказываете?
- Как? Вы, батенька, никогда не были в реанимации? Даже странно. Вы ещё скажете, что вы здоровы, что у вас ничего не болит. Ха-ха-ха. Народная мудрость гласит, что если вам за сорок, вы проснулись утром и у вас ничего не болит, значит, вы умерли. А здоровье, как известно, это когда каждый день болит в новом месте.
- А причём здесь реанимация?
- Как причём? Я же пытаюсь товарищу показать, что здоровый образ жизни приводит к нездоровым, с точки зрения медицина, последствиям. Я уже не говорю о травмах, без которых не обходится ни один спортсмен или физкультурник. И не о профессиональных заболеваниях. И не о снижении иммунитета на пике формы, когда любой чих приводит к простуде. В данном случае я говорю всего лишь о влиянии физической нагрузки на работу сердца. У человека бегающего и плавающего, некурящего и непьющего развиваются патологические изменения в организме.
У меня, например, благодаря постоянным занятиям физкультурой и спортом, пульс в молодости был в районе 40 уд/мин. Да и сейчас не на много выше. Оказывается, что такой низкий пульс по медицинским нормам ненормален.
Впервые я с этим столкнулся лет в 25, когда проходил углубленное медицинское обследование. Конечно, я и раньше обследовался, но только во врачебно-физкультурных диспансерах. А тут пришлось это делать в обычной городской поликлинике. Сделали ЭКГ, написали кучу разного: там смещено, там сдвинуто плюс брадикардия (пониженная частота сердечных сокращений). Чуть не сделали меня больным. Спасибо, мама у меня была врач, отвела к более грамотному кардиологу. И первое, что та спросила:
- Спортсмен?
- Да.
- Тогда ничего страшного. Что для обычного человека – патология, для спортсмена – норма.
И вот ближе к шестидесяти я снова «наступил на те же грабли».
Каким бы человек здоровым не был, но с возрастом все равно без болезней не обходишься. Привязалась болячка и ко мне. В условиях города, когда в любой момент можно вызвать скорую, ничего страшного. Но от цивилизации отъезжать стрёмно, вот и вынужден был пропустить несколько сезонов. В конце концов, решился на операцию.
Как любой нормальный мужик я с детства боюсь врачей и стараюсь к ним обращаться как можно реже. Хотя и дед был врачом, и мама, и даже жена. И всё равно боюсь, но никуда не денешься. Устроился в хороший медицинский центр. Почти от всего медперсонала: врачей, в первую очередь лечащего, сестёр и санитарок – только положительные эмоции, что для сегодняшней медицины совсем не характерно. Короче, полный ажур. А вот перед операцией прикол: «Распишитесь, что если помрёте, претензий к нам иметь не будете». Хорошо, что за пару месяцев до операции я лежал здесь же на обследовании, и моему соседу делали ту же самую операцию, которая предстояла мне. Так что я был в курсе всех подробностей, в том числе в части того, что написано в этих бумагах, поэтому подписал всё не читая.
Несмотря на все страхи и опасения операция прошла нормально. Анестезия спинальная: все слышал, что-то чувствовал, даже частично видел отражение в хромированных частях операционной лампы. Но боли никакой, и всё до лампочки. Состояние полного пофигизма. Закончили, как бревно или мешок с чем-то перекинули с операционного стола на каталку и отвезли в реанимацию. В реанимации поначалу как в московском метро в час пик: центр-то крупный и многоплановый, операций делают много и разных. Однако к вечеру все успокоилось. И даже бабульку, которая днем периодически кричала и стонала, не было слышно. Видно вкололи мощное обезболивающее. Полумрак, тишина, соседи уже спят. Начинает и меня клонить в сон. Вдруг слышу, как сбоку начинает что-то пищать. Подошла сестра, посмотрела на приборы, покрутила какие-то ручки и ушла. Опять погружаюсь в дрёму. Опять прибор начинает пищать. Приходит понимание, что это у меня что-то не так. Смотрю на прибор: давление в норме, а пульс где-то в районе 40. Сестра, естественно, сразу бежит.
Спрашиваю ее:
- Что такое?
- Пульс очень низкий.
- А нельзя ли установить порог срабатывания прибора пониже?
- Я и так уже установила на минимум.
- А может отключить датчик пульса?
- Не положено.
- Что же делать?
- Сейчас сделаю вам укольчик для нормальной работы сердца.
- Не надо мне укольчик. Для моего сердца брадикардия – это нормально.
Специально употреблял медицинские термины, что бы показать, что не полный профан в медицине. Конечно, уколом больше, уколом меньше, но почему-то не хотелось. И стал, как только слышу писк, шевелить пальцами ног. Почему ног? Не знаю. Может быть потому, что при спинальной анестезии ноги полностью отключаются. И я после операционной постоянно пытался шевелить ногами, отслеживая, как к ним возвращается чувствительность. Вот так всё ночь и шевелил. Пищит – пошевелю пальцами – писк прекратился. Писк – шевеление – писк пропал. Писк – шевеление – опять тишина. Сестра уже больше и не подходила. Не знаю, надоел ли я персоналу своим писком, но утром в отделение меня отправили первым.
Вот вы, батенька, говорите «Здоровый образ жизни!», «Физкультура!». Был бы как все, так и спал бы как все. А вместо этого пришлось всё ночь «физкультурой» заниматься.