дремлет высокая, гордая Ушба,

Ты задремала, забыв над кроватью
свет погасить, и раскрытая книга
брошена возле кровати, и ветер
трогает шторы на окнах открытых...

Ночь за окном широка и спокойна.
Тихо на улице, только промчится
изредка с легким шуршаньем машина
или пройдет запоздалый прохожий
к дому спеша...
Ты спишь, дорогая.
Спит твоя улица, спит твой Тбилиси,
голову он положит на колени
горных хребтов и, как будто охотник,
сном беспокойным забылся во мраке.

А свысоты – на тебя и на город,
на голубые окресные горы,
на тополя, на поля, на лощины,
на развлетвленья железной дороги,
на виноградники, рощи, селенья
смотрит огромное небо. И небо
так же задумчиво и необъятно,
как о тебе необъятна забота
в сердце моем...И все оно видит,
но, увидав, обо всем забывает,
и потому, видно, старость и время
не угрожают счастливому небу...

Ты задремала, ты спишь...А далеко,
в далях, не видных из комнатки этой,
в сердце Сванетии, в куполе неба,
между громад неприступных Кавказа
дремлет высокая, гордая Ушба,
и раздирающим душу молчаньем
веет от этого сна...Непорочный
снег там повсюду белеет, и звезды
перед лицом великого безмолвья
в тайном испуге смежают зеницы.
Горных ущелий голодные пасти
доверху там запечатаны снегом,
кажется, если б не снег, то ущелья
взвыли, объятые страхом молчанья.
Тихо вокруг, не услышишь не звука.
Но...Посмотри,при сиянии звездном,
словно цепочка рассыпанных зерен,
снег прочертили следы пешехода.
Их не обвалы не стерли, ни бури,
не проглотили их снежные вьюги.
Под необъятным куполом ночи
явственно видны следов отпечатки,
словно старинная надпись на камне,
и ни конца у нее, ни начала...

Спишь ты, любимая. Рядом с тобою
спит твой ребенок. Твои сновиденья
так же светлы, как любовь к этой крошке.
Знаю, душа твоя так же безгрешна,
так же чиста, как и снежная Ушба.
Но... посмотри, при сиянии звездном,
словно цепочка рассыпанных зерен,
как на снегу, и в душе твоей чистой
чьих-то следов обозначились тени.
Их ни обвалы не стерли, ни бури,
не поглотили их горести жизни...
Дремлет души твоей белое царство,-
только следы на душе и заметны,
словно старинная надпись на камне,
и ни конца у нее, ни начала...

В комнате, рядом, спит муж твой.
Однако
он не похож на того, кто дерзает
по неприступным скитаться вершинам.


Михаил Квилидзе, перевод Николая Заболоцкого