Денис Урубко. Новые линии для Туюксу!

С желанием пройти новые линии я приехал к подножию Заилийского Ала-Тау. И попытался действовать развязано, экономя время. Но! Основной проблемой в летние месяцы оказалось, что в горы ходить не с кем. Большинство алматинских альпинистов разъехались по разным углам света. Кто-то на «Высоту», кто-то в известные технические районы. У многих были нескладухи в личных делах… или наоборот – складухи. А мне хотелось заняться горовосхождениями. При этом, обязательно в Туюксу, потому что именно ЭТОГО в последние годы получается редко. Мне стало не хватать домашнего альпинизма. Все сильнее притягивает «Сердце северных гор». Знать, что район – с великолепной системой организации восхождений, с хорошим потенциалом, и не пользоваться этим – беспечность, граничащая с глупостью. Здесь была моя Школа.


В течение многих лет я обдумывал несколько проектов. Как говорится «А мыслишки-то куда девать?» В воображении всегда было много интересных линий. Так в районе «появились» новые вершины Холодные Перья, Аскер, Мария и Век. С маршрутами разных уровней. А на некоторые горы, известные давно, получалось взглянуть под особым углом. И тогда на фотографиях скальных бастионов я выводил дополнительные линии, пройденные с друзьями. Так у нас «нашлись» четверки и тройки на Октябренке с Пионером, первая стенная пятерка на Йошкар-Олу – маршруты красивые и логичные.


Руки и душа помнили будоражащее чувство – быть первым, сделать такое, что открылось только мне. Это схоже с порывом творчества. Словно художник надумывает опустить кисть на холст, и провести свою, никем не познанную нить. Как росчерк по полотну картины. Пусть мозги срываются, пусть распахивается душа навстречу звездному небу… но хотелось выполнять что задумал, чего не хватает в обычной жизни.
- Денис, привет! – люди в Алматы здоровались со мной. – А ты что здесь делаешь?!
Вопрос начинал меня злить. И надоедать. Как отвечать на вопрос, что человек делает у себя дома?!
- Ну… мы слышали, что ты насовсем уехал в Италию! – говорили все. – Поздравляем… или сочувствуем.
- А с чего ты взял, что я туда уехал?
- Ну… так говорят, - растерянно разводил руками собеседник. – Зачем ты здесь?
Это напоминало вопрос к обитателю многоэтажки, зачем он оказался у своего подъезда. И раздражало меня. Как легко здесь ставят крест на моей жизни! С глаз долой – из сердца вон?! После того, как чиновники Минобороны небрежно перечеркнули восемнадцать лет моей службы в армии… После того, как я слышал зубовный скрип чинуш Федерации, кто не хотел принять свободу в альпинизме… Становилось ясно, что ничего не ясно. Нужен я был только самому себе и двум десяткам ребят из спортивной альпинистской секции The North Face.


Маршруты в районе ущелья Туюксу не дотягивают до мега-проектов Каравшина или Аксу. Наши горы сравнительно скромны в размерах. Превышение над уровнем моря около четырех тысяч метров. Перепады высот не балуют масштабами – можно отметить пик Орджоникидзе с его шестисотметровой северной стеной, пик Нурсултан и пик Маяковского с бастионами в четыре сотни метров, массив Учитель-Пионер, Октябренок и Йошкар-Олу с трехсотметровыми обрывами. Зато уж если встречается стенной участок, то сознание его запоминает, настолько он поднимается круто и бескомпромиссно. При взгляде на пик Пионер от подножия затылок прилипает к спине; так же могу сказать о пике Йошкар-Ола.


Сравнительно с маршрутами в других горных системах линии в Туюксу принципиально сложнее. Ну… или большинство из них. Так, пятерка «А» на вершину Йошкар-Ола раза в полтора заковырестей схожих маршрутов на Байчечекей или Малый Искандер. А Смирновская четверка «Б» по южной стене пика Пионер давно стала притчей во языцех, настолько жесткое там лазание. На условных обозначениях по европейско-французской системе можно дать до 6b трэдом. В общем, в районе Мало-Алматинского ущелья есть где порезвиться принципиальному альпинисту. Технических навыков понадобится больше, чем где бы то ни было. Поэтому после тренировок в Италии я мечтал оказаться дома. Руки «горели» на скалах. Мышление стало как у мангуста. Хотелось в бой. И тело гармонично отвечало запросам – выгибалось и тянулось по нависаниям, жестко фиксировало себя накачанными мышцами.
Первым из новой короткой серии «первопроходов» стал маршрут на пик Учитель. Так получилось, что компанию согласился составить Александр Чечулин. Выжатый шестидневной рабочей неделей, он, тем не менее, сумел пробуровить сонные глаза, и ранним утром выкатить их из машины на закончившуюся асфальтовую дорогу.
- Санек, темноты бояться нельзя, - почему-то шепотом сказал я.
- А кто боится? Никто не боится! – дерзко заявил он, цепляя фонарь на лоб. – Темнота друг молодежи.
- Ага, - скептически подобно автомату ответил я, - в темноте не видно рожи.
Ногами в очередной раз мы промеряли дистанцию доАльпенграда. Площадки эти зеленели травой, демонстрируя глобальное потепление. Но ребята из взвода Войск специального назначения об этом не знали, очевидно, и зябко кутались в свои бушлаты. Эти вояки только-только повылазили из палаток, и как на мазохистов глядели на Чечулина и меня, нервно покуривая в рукава.
- А здравствуйте! - уважительно раскатился я весельем, узрев среди молодых физиономий лицо Юрия Степановича Попенко. Он был здесь проводником. И лишь его рубленые жесткие черты лица можно было назвать улыбкой.
- Привет! – довольно откликнулся Легенда. – Вы куда?
- На пик Учитель. Хотим размяться на четверке «Бэ», а затем пару новых маршрутов замутить.
- Замечательно. А мы здесь на поисках… человек две недели назад пропал. И нас попросили помочь в районе.


Когда-то маршрут команды Попенко по Западной стене пика Пржевальского поразил воображение видавших виды советских альпинистов. В 1973 году я родился. И тогда же Юрий Степанович привел свою команду по лезвию скального контрфорса к вершине. Это было за тридцать восемь лет до того момента, когда мне выпала честь подняться на вершину Пржевальского по стене. И полные азарта Борис Дедешко и я приезжали консультироваться у ветерана. А он угощал нас крутым молочным чаем. И жестко посмеивался, вспоминая давнюю заваруху.
Так и теперь, уходя в серое утро, я слышал его сухую одобрительную усмешку. А значит, все должно было быть в норме.


Мимо озера Маметовой мы поднялись по кулуару к подножию Учителя. Когда-то здесь было сравнительно просто, и по осыпи вдоль скал можно было легко доскакать к юго-западному контрфорсу. Однако, несколько лет назад служаки из Департамента Чрезвычайных Ситуаций рьяно засучили рукава, и прокопали полезную траншею около десяти метров глубиной; уровень озера понизился. Тогда ледник, ранее подпруженый водой, резко подался вперед, обрушился, на нем образовалось больше трещин. Осыпные склоны вокруг тоже пришли в движение, и поползли вниз. Теперь путь под пик Учитель стал гораздо сложнее и опасней… а из кулуара прямо в черепную коробку стремятся прилететь здоровенные камни.
Лазание по ребру было не сложным. На мой взгляд, этот маршрут является самым простым из четверок «Б» района Туюксу. Мы с Саньком довольно быстро вылезли на вершину, и сбежали по скалам на осыпь. Вернуться в ту же точку было делом воображения – я давно присмотрел параллельный стене кулуар. И вскоре Александру и мне пришлось напрячь извилины в выработке новой концепции. Как сказал литературный классик, было ясно, что ничего не ясно.


Дело в том, что здесь оставался «свободным» один контрфорсов. Левее поднималась так называемая «Попа», высоченный блок с вертикальной трещиной по центру. Справа дыбился контрфорс 4Б, только что пройденный «для разминки». А между ними довольно симпатично уводил в небо зализанный крутой гребень. Напоминая серию стенок с плитами, на первый взгляд трудными для лазания и организации страховки. Этот маршрут я наметил лет пятнадцать назад, когда в одиночку лазил по юго-западному контрфорсу Учителя. Смотрелся он красиво. Но «руки не доходили».
Мы перекусили чем послал бог и Ева, жена моего приятеля.
- Начнем из-под «Задницы», - сказал я. – Там будет легче на «наш» гребень выбраться.
- Ты наелся? – заботливо спросил Сашка.
- Досыта. Теперь тяжелее лазить буду.


Однако, тяжелее не получилось. Скалы на этом маршруте оказались очень удобными для движения и организации точек страховки. Словно кто-то заботливый подставлял где надо полки и вешал трамвайные ручки. Было просто, несмотря на пару бастионов. Потому что они, монолитные, приятно топорщились зацепами. И не превышали положенного осторожностью предела. Пока я лез эти три веревки крутой части солнышко ласкало плечи, теплый ветерок освежал мысли. Санек деловито покрикивал, решая куда лучше лезть. А справа и слева от контрфорса зияла бездна, в которой прошедшие зимние холода оставили след в виде ледовых линз по скалам.


Крутая часть завершилась осыпным кулуаром. По нему с одновременной страховкой мы выбрались на гребень, ведущий в сторону Пионера. И повернув вправо, достигли верхней точки пика Учитель (4045). Александр выудил из-за пазухи мобилу, позвонил жене. И голосом, не терпящим возражений сказал, что мы будем пытаться еще один маршрут.
- Ничего страшного, что пять часов вечера! Солнце еще высоко.
- Санек, ты скажи, что у нас машина в Туюксу, - напомнил я.
- Да! и машина тоже, - улыбнулся он. – Только зажигалка поломана.
За весь день бедолага не выкурил ни одной сигареты. Потому что зажигалка отказалась работать. А черт его знает, почему! Щелкала, шипела, и этим лишь усиливала праведное негодование моего приятеля.
- В следующий раз спички возьму.
Так получилось, что нам снова пришлось спускаться на восток по простому пути. Сдернув веревку в камине, мы почти бегом помчались к началу следующего предполагавшегося подвига. Здесь, по южному широкому бастиону Учителя, хотелось найти простой и логичный проход к вершине. Из основного кулуара сотней метров ниже перевальной точки, мы выбрались в сторону заходящего солнца. И прямо над собой увидели несложные стенки.
- Тени уже вытянулись, - сказал Санек, задумчиво раскладывая по камням веревку. – Хватило бы времени!
- Хватит, - отрезал я. – До камина выберемся, а дальше дорога известная. По ночи можно лезть.
- А у меня фонарик есть, - ядовито напомнил Алекс. – В отличие от некоторых.
Я вздохнул, и полез в темневшее небо.


Через три несложных питча наша усталая связка выбралась на верхнюю часть камина, через который проходит обычный маршрут 2А. Отсюда уже практически бегом, галопом прыгая по-над обломками скал, мы домчались до вершины, и побежали вниз. Была важная задача успеть до темноты свалить на осыпь. Однако, то ли день затянулся, то ли ночь не торопилась. Но темнота застала нас лишь в лагере на Альпенграде. Здесь сумеречно улыбался все тот же Попенко.
- Как дела, парни? Сходили?
- Да, все получилось, - доложил я. – Задачу минимум сделали.
- Это для вас минимум? – иронично поинтересовался случившийся здесь же командир взвода. – Мы вон пешком весь день ходили… ушатались в хлам.


В этом мире все совпадения имеют свое соответствие. Когда человек идет по верному пути, опираясь на каждый факт для следующего шага, то он растет. И все обстоятельства в нужный момент «выскакивают» ему под ноги. Потому что они есть где-то в смешении случайностей, существуют объективно… И каждое движение сталкивает с новой точкой, на которую можно опереться. Как на пройденном маршруте по Левому Юго-Западному контрфорсу пика Учитель.


Думаю, сложность пройденных двадцать второго июля линий, соответствует 3А и 2Б по системе, принятой на территории Казахстана, России, Украины, Грузии и других стран, имевших общие (советские) корни в альпинизме.

Денис Урубко