Игра на деньги (глава из книги Джерри Моффата "Revelations")

Принято считать, что я никогда не имел нормальной работы и понятия не имею о том, что такое полный рабочий день - это не правда! В шестнадцать лет, сдав экзамены, мы были вынуждены торчать в школе без дела ещё пару недель. Я безумно хотел иметь своё собственное снаряжение, так что попросил своего друга Джеймса узнать у отца насчет работы в их кафе. И работа для меня нашлась!

Меня определили в подсобку, где я загружал картошку в машину для чистки, а уже очищенный продукт перекладывал в пластиковую емкость и заливал какой-то гадостью, чтобы он не потемнел. Не знаю, что это был за химикат, но периодически я выбегал из комнаты со слезящимися глазами, чтобы глотнуть свежего воздуха. Иногда мне поручали загрузку картофеля в автомат для резки; еще я взбивал тесто для рыбы и готовил соус-карри, смешивая кипяток и странного вида жёлтый порошок. Позднее - когда мы с Энди Политтом поселимся в Тремадоге, - этот соус станет моим единственным источником энергии. Однажды меня поставили за прилавок, и я терпеливо ждал пока мой первый покупатель изучит меню. Он заказал картошку, рыбу и сосиски. Детали заказа мгновенно вылетели у меня из головы, меня бросило в жар от волнения, и я взял всего по чуть-чуть и просто завернул это в газету. Я понятия не имел как правильно упаковывать заказ, так что не удивительно, что вся моя конструкция развалилась на глазах у покупателя. Под его недоумённым взглядом я произвел нехитрые расчёты и озвучил сумму: "Два с половиной фунта, пожалуйста." Следующего клиента я обслужил примерно также, но насчитал всего пятьдесят пенсов. Вернувшись, отец Джеймса понял по лицам покупателей, что дела идут неважно, и я был вновь сослан в подсобку. Так бесславно закончилась моя карьера в сфере услуг.

Я проработал в закусочной три недели и зарабатывал пятьдесят пенсов в час. Получив свои пятнадцать фунтов, я отправился в скалолазный магазинчик Джо Брауна и купил свой первый рюкзак, набор закладок Inter Alp, две массивных "гексы", немного карабинов и петель. Я был на седьмом небе от счастья от осознания того факта, что у меня теперь есть своё собственное снаряжение. Не помню к чему, но один из работников магазина упомянул, что недавно к ним заходил Пит Ливси (Pete Livesey), чтобы купить пару закладок. Мне это показалось странным: такой известный скалолаз вынужден самостоятельно покупать снаряжение? Куда смотрят спонсоры?!

Работа в закусочной стала первой и последней моей нормальной работой. К счастью, скалолазание не требовало больших денег. Так, например, живя в Тремадоге, я умудрялся обходиться семьюдесяти пенсами в день; позже, в Стоуни, я жил на пособие по безработице - пятнадцать фунтов в неделю - и у меня ещё оставались деньги! Жить по средствам и иметь сбережения научил меня отец - бухгалтер по профессии, подкованный в финансовых вопросах. Как только нам дарили деньги, например, на день рождения, отец вёл нас в банк. Эта привычка здорово помогла мне и во взрослой жизни, в независимости от того шла ли речь о повседневных расходах или серьезных сделках. Уроки отца не только помогли мне в бизнесе, но и облегчили мою жизнь в принципе.

Родители всегда поддерживали меня, хотя напрямую помогли лишь однажды, оплатив билет в Америку в 1983-м году. Куда важнее была моральная поддержка: они абсолютно мне доверяли и позволяли идти своим собственным путем. Тогда я не задумывался об этом, но они ни разу не попеняли мне на то, что я трачу время на ерунду, никогда не говорили мне бросить всё и подумать о нормальной карьере. Они видели, что я получаю огромное удовольствие от скалолазания, много и упорно работаю. Сами они имели хорошую работу; мой старший брат Саймон не один год учился на дипломированного специалиста в области финансов и занимал высокую должность в газовой корпорации. Им должно быть было странно видеть как я вкладываю всю свою энергию в скалолазание, взамен получая лишь упоминания в гайд-буках и изредка мелькая на обложках журналов.

Наверняка они опасались за моё будущее, но ни разу не попытались остановить меня. Если бы они активно противодействовали, мне было бы очень нелегко. Жаль, что мне понадобилось много времени на осознание этих фактов, и я им бесконечно благодарен за это. В то время невозможно было даже помыслить о том, чтобы жить на доходы, получаемые от скалолазания. Максимум на что можно было рассчитывать - это на бесплатное снаряжение, однако случай с Ливси показывал, что и тут было не всё гладко. Я сознательно стремился стать профессиональным скалолазом, прекрасно осознавая, что никто и никогда не даст мне за это "живых" денег. Для меня профессионализм заключался в полной отдаче, выкладыванию по максимуму и стремлении стать лучшим. Даже в самых смелых своих мечтах я не мог помыслить о том, что скалолазание будет приносить доход достаточный для содержания семьи. Я лазил потому, что любил это занятие и любил делать это хорошо. Лазая сложные маршруты я не преследовал иных целей кроме как прохождение этих самых маршрутов. Тебе не нужны деньги - тебе нужны сложные маршруты. Тебе не нужна дорогая машина - тебе нужно быть в Стоуни с друзьями.

Успешные скалолазы не ассоциировались у нас с деньгами. Будучи молодыми и впечатлительными мы видели перед собой людей вроде Рона Фоссета и Ливси, которые только и знали, что совершали увлекательнейшие скалолазные путешествия. Их образ жизни казался нам фантастическим; их фотографии регулряно появлялись в журналах; они очень много путешествовали. Именно это меня и привлекало больше всего: возможность лазить и одновременно познавать мир. Так что все деньги, которые мне удавалось скопить, уходили
на поездки. Приняв решение стать профессиональным скалолазом, я поставил перед собой две задачи, которые должны были благоприятно сказаться на моей карьере: набраться опыта и стать узнаваемым. Таким образом, каждый пенс, потраченный на скалолазание, расценивался мной как долгосрочные инвестиции. Но и без этого я легко тратил деньги на поездки. В молодости я жил одним днём, не особенно задумываясь о собственном будущем. Я был уверен, что с лёгкостью найду занятие по душе, так или иначе связанное со скалолазанием, например, устроюсь в скалолазный магазин, или стану инструктором. Эта уверенность помогала мне не раскисать в периоды полного безденежья.


Ron Fawcett

В 1983-м году я привёз из Америки свои первые скальные туфли - Fire. В них я пролез Ulysses и Master’s Wall, немало заинтриговав местную публику. Все только и говорили о новых чудо-туфлях, и само собой разумеется каждый хотел их заполучить. Как ни странно, но в течение почти целого года я оставался единственным обладателем этих туфлей в Европе. Бачар пытался наладить их продажу в США; в Европе, конечно, были похожие модели, но они не имели волшебной резины. Эти туфли ценились на вес золота.



В то время крупнейшим производителем скалолазного снаряжения в Британии была компания Wild Country. В частности, они производили френды - кулачковые устройства, буквально взорвавшие скалолазание. Изобрёл их американец Рэй Жардин (Ray Jardine), но он не смог найти производителя у себя в стране. Марк Волланс (Mark Vallance) - бизнесмен и основатель компании Wild Country - интуитивно почувствовал значимость этого изобретения и не мешкая заключил с Жардином сделку. Так Волланс стал производить и продавать френды по всему миру. Парни из Wild Country также сделали страховочную систему Black Belt и закладки Rocks, ставшие мировым бестселлером. Марк сообразил, что если ему удастся стать дистрибьютором скальных туфлей Fire, он будет в хорошем плюсе. Моё имя к тому времени уже прочно ассоциировалось с этими скальниками (благодаря прохождению маршрутов Ulysses и Master’s), к тому же я имел кое-какую известность на мировой сцене. Марк назначил мне встречу в кафе в Стоуни, на которой сказал, что если я соглашусь представлять модель Fire в Британии, то он привезёт партию, и я буду получать процент с продаж. Он рассчитывал связаться с производителем - испанской компанией Boreal, - предварительно заручившись моей поддержкой, которая должна была упрочить его позиции. Я согласился, и мы ударили по рукам. Собравшись уходить, Марк по-шпионски огляделся по сторонам и достал кое-что из кармана. Это была оттяжка!

"Попробуй-ка её. В ней все восемь дюймов."

Надо заметить, что в то время все оттяжки имели длину шесть дюймов. Подмигнув, Марк оставил оттяжку на столе и вышел. Восьмидюймовая оттяжка стоимостью один пенни, но это была моя оттяжка. Свершилось, подумал я. Моё первое бесплатное снаряжение. У меня появился спонсор!

Марку удалось заключить контракт на поставку скальных туфлей, а я получил свои 2.5% комиссионных со всех продаж в Британии. Я также наладил отношения с Boreal, и на протяжении многих лет плотно с ними сотрудничал. Wild Country и Boreal оказались замечательными спонсорами. Марк оказывал мне поддержку не один год; не отвернулся даже тогда, когда я получил серьёзную травму; верил в меня даже тогда, когда я сам в себя не верил. Не много кто решится на такое, и я очень ценю его отношение ко мне. Он всегда был честен со мной, и когда был вынужден прекратить спонсорство объяснился со мной лично. Это здорово!

Я стал представителем Boreal в США, Германии, Франции и, само собой, в Британии. Это был семейный бизнес, руководил которым Хесус Гарсия (Jesus Garcia). Работать с ним было одно удовольствие; он всегда смотрел вперед. В конце концов я стал регулярно бывать на их заводе в Испании, помогал разрабатывать новые модели и предлагал решения, призванные улучшить скальные туфли. В то время все лазили в высоких - по лодыжку - скальных туфлях, и все новые модели имели схожий дизайн. Мы с Бачаром, который также начал сотрудничать с Boreal, пытались создать скальники без верха: экспериментировали с формой, подгоняли подошву, систему шнуровки, подбирали цвета, и в конце концов сделали первые "нормальные" - в сегодняшнем понимании - скальники. Я придумал название модели - Ace.

Жаки Годоф (Jacky Godoffe) - звезда Фонтенбло - работал над другой революционной моделью скальных туфлей: экстремально мягкими и тонкими "чешками". The Ace и последовавшие за ними модели были тяжелыми и обеспечивали высокую степень поддержки стопы. В "чешках" же основной упор делался на чувствительность. Жаки проделал титаническую работу, и когда я надел его туфли, они показались мне фантастическими, непохожими ни на одни другие: невероятно мягкие, гибкие, без шнурков (они фиксировались на ноге лишь за счет широкой резинки). Мы немного изменили форму носка и выпустили модель на рынок. В то время я ездил на Kawasaki GPZ600 Ninja, так что и скальники я назвал Ninja. Они оставались бестселлером на протяжении многих лет.

Я задумал заменить резинку на шнуровку, что должно было усилить поддержку стопы, и вместе с Бачаром и Хесусом Гарсией мы начали работу над "чешками" со шнуровкой. Даже незначительное изменение конструкции - толщины резины, формы носка - влекли серьёзные изменения в характере скальных туфлей. В стремлении сделать совершенную модель, я непрерывно отсылал свои пожелания на фабрику.

Победу в Лидсе в 1989-м году я одержал в модели-прототипе, которая в конце-концов поступила в серийное производство под названием Sprint. Правда подошву сделали жёстче, чем я задумывал, и может быть поэтому модель не пользовалась особой популярностью. Следующим результатом нашей совместной с Boreal работы стала модель Laser - мягкие чёрно-розовые туфли со шнурками, усиленные нейлоновыми вставками. Это были фантастические туфли, не знавшие себе равных на протяжении многих лет. Я был очень горд тем, что принял активное участие в их создании, и не видя дальнейших путей улучшения конструкции вышел из этого бизнеса.

На протяжении многих лет я плодотворно сотрудничал со многими компаниями и заключил не одну удачную сделку, которые позволяли мне жить райской жизнью, в то время как другие британские скалолазы не могли даже мечтать о подобном доходе, получая чуть ли не в два раза меньше меня. Подозреваю, многих раздражало подобное состояние дел, особенно тех, кто пролезал новые сложные маршруты или удачно выступал на соревнованиях. Но этого было мало. Нужно было уметь продавать себя. В первую очередь это был бизнес, и профессиональное отношение к скалолазанию помогло мне добиться успеха и в нём. Мне приходилось много работать, чтобы выполнить все обязательства перед спонсорами. Если я ехал куда-то или пролезал известный маршрут, то непременно писал об этом статью. Мне нелегко это давалось, я не получал удовольствия, но делал всё что требовалось. Я терпеливо работал с фотографами, хоть мне и нелегко было к ним привыкнуть, ведь мы не были приучены к публичности и предпочитали лазить в узком дружеском кругу. Все ранние фотографии были сделаны случайно, страхующим или приятелем. Но спонсоры изменили моё отношение к фото-сессиям, превратившимся в необходимость. Поначалу я их ненавидел: бесконечное висение на маршруте, поиск зрелищной позы, многократный повтор движений ... и все это на глазах у людей, считающих тебя идиотом. Меня настолько это раздражало, что я решил самостоятельно разобраться в тонкостях процесса: купил неплохое оборудование, прочитал не одну книгу, донимал фотографов вопросами. После этого я стал понимать фотографию, и - самое важное - фотографов, мне стало ясно чего они хотят. Я стал ценить их труд, и старался помочь, облегчая свою и их работу.

Журнал или спонсор всегда получали обещанное мной точно в срок, и это доверие делало лёгкими наши взаимоотношения. Я не ленился давать знать о себе редакторам всевозможных скалолазных журналов не только в Британии, и каждый раз, когда у меня была готова статья посылал им копию. Тот факт, что я лазил не только в Британии, но и по всему миру, принёс мне мировую известность, и это увеличивало мою привлекательность в глазах спонсоров. Следующим важным, но сложным решением было обещание посещать все выставки, на которых производители скалолазного снаряжения со всего мира демонстрировали новинки. Я едва ли получал удовольствие от бесконечных встреч, саморекламы, пожимания рук, разговоров о себе и своих планах, но я делал это. Честно говоря, мне больше нравились ужины с большими боссами. Но эти шоу были очень важны, поскольку увеличивали мою спонсорскую базу. Люди из маркетинга узнавали меня. И, да, это была тяжелая работа, но десять дней в году можно и потерпеть. Меня здорово выручали врожденная общительность и артистизм; если их нет, то очень трудно иметь дело с огромным числом людей.

Написание статей, фото-сессии и ярмарки-салоны не приносили мне удовольствия, зато я очень любил деловые встречи. В ходе этих встреч я должен был убедить главу компании оказать мне спонсорскую поддержку, выбить из него сумму достаточную для безбедной жизни и путешествий по всему миру. От этих встреч продолжительностью около часа зависело то, как я буду жить весь следующий год. Готовясь ко встрече я составлял список причин по которым компания должна меня спонсировать, и пытался аргументированно доказать, что она не останется в накладе, потратив на меня энное количество фунтов. Прежде всего мне было необходимо убедить в этом себя, а уж потом пытаться убедить других: я буду представлять ваш бренд, выигрывать соревнования и красоваться на обложках журналов в вашем снаряжении, помогать разрабатывать новые модели, упоминать вашу компанию в лекциях, сниматься для ваших каталогов, делать для вас фото-сессии на сложнейших маршрутах мира. А взамен я просил деньги, и обычно получал столько сколько просил.

Однажды у меня выдались сложные переговоры с немецкой компанией, производившей одежду, которая никак не соглашалась на мои условия. Я хотел одну сумму, они были готовы заплатить, но меньше. Я упирал на то, что мои победы на соревнованиях увеличат популярность их бренда, но честно говоря на тот момент побед у меня было не так уж много, и их сомнения можно было понять. В поисках компромисса мы пришли к следующей схеме: я соглашаюсь на их сумму, а они платят мне дополнительные £1000 за каждые выигранные соревнования. В итоге я стоил им целое состояние, и в следующем году они без разговоров согласились на мои условия. Меня спонсировали не только комапнии так или иначе связанные со скалолазанием. Однажды швейцарский производитель часов Swatch заплатил мне за открытие Новогодней распродажи в лондонском универмаге Harrods. От меня
требовалось за минуту до начала распродажи вырваться из очереди и влезть на фасад здания с верхней страховкой.

Ещё мне доводилось взбираться на колонну Нельсона, расположенную на Трафальгарской площади. Группа активистов из организации Survival, пытающейся привлечь внимание к проблеме эскимосов северной части Канады, вышла на нас с Джонни Дозом и Симоном Надином, и предложила провести акцию на колонне, расположенной прямо напротив Канадского посольства. Около шести утра мы бегом пересекли площадь и забрались на львов у её подножия. Далее в качестве страховки планировалось использовать громоотвод, прикрепленный к колонне ржавыми болтами около ста лет назад. Мне хватило одного взгляда на эту конструкцию, чтобы понять кто полезет первым - "бесстрашный" Джонни. Сверху он сбросил нам две веревки, по одной из которых быстро "зажумарил" Симон, и начал делать фотографии, в то время как я пытался залезть свободным лазанием, используя лишь каннелюры. Я пролез около девяти метров, прежде чем окончательно забился, выполняя однообразные движения. Я глянул вниз, чтобы оценить эффект от нашего мероприятия, но кроме пары туристов на нас никто не смотрел: "Да что же это творится? Я прохожу колонну Нельсона свободным лазанием, а никому и дела нет?!" И лишь посмотрев налево, я понял причину: внимание огромной толпа людей было приковано к полуголой длинногой блондинке, рекламировавшей туфли. Каждый раз когда она поднимала новую пару вверх, мелькали вспышки и раздавались аплодисменты. Мы развернули баннер: "Спасите эскимосов". У Симона с собой был термос и сэндвичи, так что мы прекрасно позавтракали и насладились видом, прежде чем спуститься. Внизу нас уже поджидали полицейские, которые ограничились тем, что сделали нам внушение и переписали адреса и фамилии.

Весной 1989-го года я поехал в Бельгию, чтобы договориться о спонсорской поддержке с одной тамошней фирмой. В Бельгии на тот момент было несколько сильных скалолазов, но по причине отсутствия скал все они были вынуждены тренироваться на скалодромах, способных по качеству дать фору другим европейским строениям подобного рода. Мой старый друг Арнольд Тикинт (Arnold T’Kint) как раз работал на одном из них, так что я с удовольствием убил двух зайцев, повидавшись с ним, и посмотрев скалодром.

Я был поражён. Скалодром располагался в здании склада, стены были покрыты рельефами из фанеры и металла, именно такими, какие использовались на соревнованиях. Наличие огромного числа шлямбуров делало возможным лазание с нижней; маршруты были накручены из зацепок одного цвета, в зависимости от категории сложности. В Британии тоже были скалодромы, но они и рядом не стояли с тем, что я увидел в Бельгии. У нас это были гладкие вертикальные стены, с выдолбленными зацепками или наклеенными камнями. Люди в основном лазили траверсы и были вынуждены самостоятельно придумывать маршруты. Я не только поразился подходу бельгийцев, но и почувствовал его огромный потенциал. В то время у меня как раз появилась японская видеокамера, с помощью которой я всё подробно заснял.

Вернувшись домой, я стал думать о постройке своего собственного скалолазного центра, в котором я бы мог работать, тренироваться, и давать возможность делать это другим. Я остро нуждался в единомышленниках, поэтому встретился с Марком Воллансом и показал ему видео. Марк пришёл в восторг от моей идеи и предложил поговорить с Диком Турнбулом - владельцем аутдор-магазина Outside, - и предложить ему открыть филиал магазина на скалодроме. Когда договорённости между нами были достигнуты, мы приступили к поиску подходящего помещения.

В то же время похожая идея созрела и у шеффилдского скалолаза Пола Рива. Через голубиную почту он узнал, что я ищу здание, а у него на примете как раз был подходящий объект. Он предложил войти в долю, так как ему были необходимы моя репутация и опыт. Я принял его предложение, и мы отправились в промышленную зону Шеффилда смотреть здание заброшенной сталелитейной фабрики. Эта огромная коробка, идеально нам подходила. Я рассказал Полу и своих договорённостях с Марком Воллансом, и поделился опасениями, что вдвоём с ним мы финансово не потянем этот проект. Я убеждал его принять поддержку магазина Outside и компании Wild Country. Без их мощи проект становился слишком дорогим и рискованным. В Британии не было подобных стен - не то что сейчас, - и мы не были уверены, что люди будут активно посещать наш скалодром, а я не хотел лишиться дома за долги. В итоге наша с Полом доля составила 24.5%, а доля Wild Country - 51%. Работа закипела. Были построены стенки для трудности, боулдеринговый сектор, магазин и кафе. Скалодром получил название Foundry. В день открытия даже погода была на нашей стороне - лило как из ведра. Идеальные условия для лазания в зале! И не смотря на это, у нас было всего два посетителя. Весь день я сидел обхватив голову руками: "О чем только я думал?!" В течение первой недели ручеек из посетителей не иссякал, но и не увеличивался. Но постепенно люди вошли во вкус, мы обрели популярность, и за год у нас побывало 90000 посетителей. Люди из Америки и Канады с удовольствием заходили к нам. Дела шли очень хорошо, и скалодром приносил солидный и постоянный доход. В один прекрасный день Wild Country и Outside решили выйти из проекта, и мы с Полом стали единственными владельцами зала, 50 на 50. И по сей день Foundry остаётся лучшим в округе, обеспечивая работой прекрасный коллектив.





К сорока годам я стал работать на перспективу, думая каким способом обеспечить себя на долгие годы вперёд. Моя спортивная карьера подходила к концу, и было необходимо диверсифицировать источники дохода. Я находился в комфортных условиях, имея доход от скалодрома и кое-какие ценные бумаги, и эти средства давали мне пространство для манёвра, так что я неспеша приступил к поиску выгодного проекта. Надо заметить перелом в сознании произошёл очень вовремя, поскольку у меня появилась семья, и я уже не мог жить для себя самого, нужно было думать и о других.



В Шеффилде жил мой друг Пол Уотсон - бывший профессиональный мотогонщик, выигравший чемпионат по кольцевым гонкам в 1985-году. Как и я Пол завершил спортивную карьеру и искал способы заработать. Он купил в кредит недвижимость и, сдавая её в аренду, жил на разницу между доходом от ренты и выплатами по кредиту. Он-то и посоветовал мне глянуть дома в том же районе. Идея пришлась мне по душе, и я продал ценные бумаги, чтобы купить дом. Сдача внаём приносила хороший доход, и скоро я приобрёл еще два дома. Спустя какое-то время цены на недвижимость скакнули вверх, и я почувствовал себя счастливчиком. Рост начался в начале 2000-х, и продолжался несколько лет; в итоге за пять лет дома выросли в цене вдвое.

Мой личный опыт позволяет утверждать, что деньги можно делать разговаривая с людьми за чашечкой кофе: человек делится с тобой идеей, у тебя появляется возможность и ты используешь её, если можешь. Этот ценный опыт дало мне скалолазание. Читать дальше ...

Глава 12. Победа в голове
Глава 15. В поисках силы
Интервью с Джонни Дозом