Ули Штек. Интервью National Geographic.

Интервью: Зибо Хайнкен
Автор фотографий: Роберт Бош
National Geographic, май 2011
15.11.2011

Мистер Штек, вы знаете, что такое страх?

Мне часто бывает страшно, хотя этому никто не верит. Но когда человеку не страшно? Когда он чего-то не знает или переоценивает свои способности. К счастью, такого – чтобы я переоценивал себя – со мной не случалось.

На фото, запечатлевших восхождение по склону Экскалибура в Бернском Оберланде, вы как будто приклеились к стене, как геккон. Каково было лезть туда одному и без страховки?


На расстоянии эта стена кажется гладкой. Ее нужно исследовать, узнать. Перед тем восхождением я уже лазил по ней с веревкой пять раз. И я видел, что там есть зацепки для рук, опоры для ног. И вот через какое-то время я почувствовал, что уверен на все сто: у меня получится! Когда поднимаешься по лестнице, тоже не думаешь о том, что делаешь, куда ставишь левую ногу, а куда правую. Просто делаешь это автоматически. И здесь такой же принцип.

А что если свело мышцу или прокашляться надо?

Мышцу не сводит ни с того ни с сего. Если я чувствую, что не в форме, то даже не выхожу на маршрут. А кашель? Он совсем не мешает.

Но лазать без страховки – значит бросить вызов собственному первобытному инстинкту.

Конечно, но в этом и есть весь смысл: самое потрясающее в лазании без веревки – испытать давление собственных эмоций, побороть свой генетический голос. Только это напряжение не должно быть слишком сильным. Нужно себя беречь.

А у вас когда-нибудь было так, что уже на середине пути кажется: я не дойду?

Нет, просто нужно контролировать амбиции и не браться за то, что тебе не по силам. Если переоцениваешь себя, то попадаешь в замкнутый круг, начинаешь думать: отлично, а теперь что-нибудь посложнее. Нужно знать свой предел. Я однажды прошел маршрут десятого уровня без веревки. Поставил себе такую цель. Но когда я это сделал, то сказал: стоп! Выше десяти было бы уже слишком.

Как вы справляетесь с психологическим стрессом, который испытывает скалолаз-одиночка?

Плюс в том, что я принимаю все решения сам – и должен сам за них отвечать. Никаких отговорок, все зависит только от меня. Если ты можешь это принять и в конце концов добиваешься своего, то это твоя личная победа. А ощущение победы убивает любой стресс.

Вы однажды сказали, что при прохождении маршрутов десятого уровня ничего плохого с вами случиться не могло. Это очень смелое утверждение…

Так было в тот момент. Но если бы мне пришлось пройти такой маршрут сейчас, это было бы ужасно опасно. А тогда я был в такой форме, что мог его осилить, и вероятность падения была практически нулевой.

И это благодаря хорошей подготовке? Говорят, вы знаете многие маршруты так же хорошо, как музыкант партитуру.

Да, я репетирую маршруты и заучиваю их наизусть. Еще я часто делаю наброски. И это остается в памяти. Когда я начинаю подниматься, то последовательность движений мне уже знакома. Я очень тщательно изучаю каждый переход, каждую позицию. Мне нужно выучить и запомнить их как можно лучше.

Что вы имеете в виду?

Ну, скажем, гребень, соединяющий Гашербрум I и II в Пакистане. У меня есть фотографии, на которые я могу наложить воспоминания. То есть я представляю, что гребень был вот такой-то и такой-то. Я почти ощущаю, как там было холодно. Я помню все свои движения – от первого до последнего – и повторяю их мысленно сотни, тысячи раз.

Вы совершаете все эти восхождения ради собственного удовольствия? Кому они приносят пользу?

Никому, кроме меня. Да, согласен, это эгоистично. Но я счастлив, и это придает моей жизни смысл. К тому же я никого не подвергаю опасности. И это хорошо, правда ведь? Это испытание, и я стараюсь его пройти. Я ставлю перед собой цель и добиваюсь ее. В конечном итоге это просто хороший способ самоутверждения, когда ты стремишься к цели и все выходит так, как ты задумал.


Каковы, на ваш взгляд, сильные стороны вашего характера?

Я могу быть очень упрямым, и у меня хорошо получается на чем-то сконцентрироваться. Если я чего-то захотел, то буду делать для этого все возможное, пока не пойму одно из двух: либо я добился своего, либо это безнадежно. Я всегда иду во всем до конца. Но это может превратиться в недостаток, если я начну отгораживаться от других. На психологических тренингах я обращаю на это особое внимание и стараюсь правильно расставить приоритеты. Я не хочу становиться ограниченным. Очень важно отдавать себе отчет в том, как тебя воспринимают другие.

Упрямство – необходимое качество выдающегося альпиниста?

По-моему, да. В маршруте рано или поздно настает такой момент, когда спрашиваешь себя: ради чего я все это делаю? Если идешь по маршруту двенадцать часов и знаешь, что впереди еще десять – без силы воли и упрямства не обойтись. А они могут появиться только в том случае, если то, что ты делаешь, нужно именно тебе, горячему мечтателю в твоем сердце. Если ты делаешь что-то для других или для славы, никакой силы воли не будет. Все, кто действительно добился признания, изначально хотели не этого – они хотели доказать себе, что могут больше.

Какова была цель ваших скоростных восхождений?

Вопрос стоял так: что еще я могу сделать в Альпах? По северному склону Айгера уже поднимались. Может, мне и удалось бы найти маршрут чуть сложнее, но мне хотелось сделать что-то принципиально новое. Я стал искать себе какое-то другое испытание и нашел фактор времени.

Как эти восхождения изменили вашу жизнь?

Теперь я знаю, что могу относительно быстро подняться на вершину абсолютно любой скалы в мире. На большой высоте это решающий момент: начиная с 8000 метров ты уже не можешь восстановить силы.

Ули Штек в горном массиве Аннапурна в Гималаях.

В этом и есть практическая ценность вашего достижения?

Совершенно верно. Теперь все могут подниматься по известным склонам быстрее, потому что уже есть такой опыт. Чтобы по-настоящему изменить дело, которым занимаешься, вывести его на новый качественный уровень, нужно задать толчок – поднять планку. Всегда должен быть человек, способный сделать рывок. Другие примут эстафету и будут двигаться дальше. Но самый первый шаг сделал я – и очень этим горжусь.

То, что удается вам сегодня, лет двадцать-тридцать назад считалось невозможным. Что изменилось в самом скалолазании?

Суммарный опыт всех скалолазов и современное снаряжение открывают принципиально иные возможности. И еще техника лазания – теперь у нас совсем другие стандарты по сравнению с тем, что было тридцать лет назад.

Где, по-вашему, предел человеческих возможностей?

Я не знаю, где предел, но мне кажется, что мы способны на большее. Мы еще в самом начале пути. На скалу высотой 8000 метров мы до сих пор поднимаемся по четыре-пять дней, это же просто абсурд! Я уверен, что скоро это можно будет сделать с одной-двумя ночевками. А вообще меня больше волнует, где мой собственный предел. И что лично я должен делать, чтобы не стоять на месте. Меня не интересует, где абсолютный предел для человечества.

Для большинства людей горы – это гармония и близость к природе. Похоже, у вас на это нет времени.

Нет, как раз наоборот. Для большинства людей горы – что-то величественное, но далекое от повседневной жизни, то есть идеальная гармония. Для меня горы – это моя жизнь, моя реальная гармония. Конечно, в процессе подъема я полностью сосредоточен на цели. В этот момент в моей голове существуют лишь зацепки для рук, опоры для ног. Но как только доберусь до вершины, то тут уже начинаю смотреть по сторонам.

И тогда у вас возникает ощущение счастья?

Да, это счастье. Но я всегда говорю, что счастье нужно искать. Оно не приходит само – в него нужно верить. Если у тебя нет ощущения того, что ты на верном пути, ты не будешь счастлив. Нужно быть уверенным в успехе. Многие говорят: быть профессиональным альпинистом так здорово, но это удел избранных! Они дважды неправы. Во-первых, они не видят весь труд, который ты в это вкладываешь, всю предварительную подготовку. А во-вторых, я утверждаю: альпинистом может стать каждый. Это требует определенных усилий, определенной выдержки, но у каждого есть для этого потенциальные возможности.

Вы застраховали свою жизнь?

Да, и от несчастных случаев тоже застраховался, взял себе самую высокую категорию риска. Я больше других людей подвергаюсь определенным опасностям, но у врача не был с шестнадцати лет, потому что живу очень сознательно и ответственно.

Зимой Штек тренируется в окрестностях Кандерштега в Бернском Оберланде. Хотя он очень сильно рискует, серьезный несчастный случай произошел лишь однажды. В мае 2007 года он сорвался с 300-метровой высоты из-за обвала на южном склоне Аннапурны в Гималаях. К счастью, Ули отделался легкими травмами.