Прикосновение времени

Мы говорим.
-Жизнь преподнесла сюрприз. Он может, в соответствии с теорией зебры, либо обрадовать, либо наоборот. Но, скорее всего, выглядит он как сюрприз, лишь потому, что не ожидали вы его, но к нему шли....



К примеру, человеку улыбнулась удача. Он в личной беседе получил приглашение работать в своей фирме от живой легенды теории и практики рекламного дела. Но человек не захотел ехать в Америку. Понятно, у него нашлась очень веская причина, даже две, не возможности ехать. Повторюсь, приглашение было личным, и по понятным причинам наш герой не стал трезвонить о чести ему оказанной. И ничего не изменилось в его жизни. Не появилось, как принято у гениев сияния вокруг головы, и особого выражения глаз…. Но он повстречал ее, пусть это будет муза, и у него всплыл литературный талант, который по всем признакам имел место, но не был востребован. Упражнения с литературными образами привели к рождению сценария фильма. Но и здесь человек не захотел быть проще, он решил, что главную героиню фильма должна играть Angelina Jolie и никак иначе. Но она недосягаема….

Так вот если вернуться к началу, то получается, уехав тогда в Америку, он сейчас бы мог запросто выпить чашечку кофе с Энджи, но тогда бы не было этого сценария, но возможно жизнь преподнесет сюрприз и Angelina Jolie снимется в его фильме. Хотя возможно никогда и не узнает об этой роли. И тогда, по его убеждению Энджи упустит свой шанс. Ведь у нее пока по-прежнему нет сильной романтической роли.

Эта картина причастна к этому сценарию, по задумке автора ей отведено место в парижском доме Марии (Angelina Jolie) и ее отца и естественно заплетена небольшая интрига вокруг картины. В приведенном отрывке из сценария об этом нет речи, потому как для этого надо читать весь сценарий, а это как поговаривают в сети «много букв»….

Специфика сценария такова, что необходимо, при чтении, включать воображение, иначе текст представляется лишь набором диалогов и описанием сцен. Так что вам может помочь знакомый образ Angelina Jolie, а главным героем можете представить кого угодно, даже себя, почему бы нет….

БЕЛЫЙ ТАНЕЦ или В ЗОНЕ СМЕРТИ И ЛЮБВИ
(фрагмент сценария фильма)

Сборы гималайской команды завершились ночным восхождением на вершину Ушба, с Ушбинского плато. Мария с Олей и Томой остались на базе. Они порядком надоели радисту, и он, в конце концов, выдал им портативную рацию, взяв с них клятву, что начальству об этом не должно стать известно. Выключив свет в комнате, девушки, слушали, как участники команды ведут переговоры между собой и наблюдательной командой. В паузе переговоров Оля негромким голосом рассказала Марии.
Оля
В Англии есть клуб ушбистов, где ведется учет всех восходителей на Ушбу. И вообще альпинисты очень дорожат возможностью побывать на Ушбе.
Восхождение прошло успешно. В завершение сборов тренер объявил.
Тренер
Все участники команды делают забег по тропе вверх до обзорного кафе, вдоль линии подъемника. На приюте можно будет расслабиться, позагорать, попить чаю, а вечером – спуск на горных лыжах и потом банкет до утра. Под посиделки снят любимый всеми участниками бар.
Мария, здраво рассудив, что такой кросс ей не по здоровью, и вместе с подругами и Жаком, как всегда сияющим и неотразимым, отбыли на подъемнике вверх. Девушки, взялись поднять одежду и снаряжение бегунов для спуска. Жак попытался взять рюкзак у Марии, но, получив отказ, пожал плечами. Но помог все загрузить в кабинку подъемника. Дорогой, как ни в чем не бывало начал рассказывать.
Жак
Я неожиданной повстречал знакомого по Франции киноактера, отдыхавшего в той же гостинице, что и я. Мы так чудно посидели в ресторане, и как нам не хватало твоей компании.
Мария без каких-либо эмоций выслушала Жака с задумчивым выражением на лице.
У туристов едущих с ними в вагончике подъемника, вызвало бурную реакцию оригинальное восхождение группы мужчин: не пешком, хотя и это было бы странным при наличии подъемника. Они поднимались легким бегом, растянувшись равномерной цепочкой по тропе. Погода стояла солнечная.

Финиш бегунов на приюте был встречен с необычайным восторгом и шумом. Отдыхающие были рады этому событию, внесшему разнообразие в их отдых. Тем более что большинство присутствовавших здесь, поднялись сюда лишь, затем что бы полюбоваться на зимние горы. Тем более что траса от конечной станции подъемника была не для простого любителя. В возникшей суматохе Мария выпустила из внимания Тараса, а когда спохватилась, его нигде не было видно. С трудом, избавившись от Жака, всюду следующего за ней, она обнаружила Тараса в черных очках у барьера обзорной площадки. Он сидел верхом на стуле, облокотившись на спинку и потягивая чай из большой кружки. Похоже, было на то, что он что-то рассматривает в противоположном массиве хребта.

Увидев Марию, он легко поднялся и, сняв очки, поинтересовался, как бы заглянув за ее спину.
Тарас
– Как это мадемуазель удалось потерять своего верного спутника?
Она, серьезно посмотрев на него, села, на стул, стоявший рядом с его стулом, и, глянув на него снизу, спросила.
Мария
– Почему вы, Тарас, не готовите, в отличие от остальных лыжи, к спуску? И вообще уединились, это на вас не похоже.
Он, усевшись так же, как и раньше, верхом, ответил.
Тарас
– К сожалению, не катаюсь на лыжах с определенного времени.
Мария
– То есть, если я правильно поняла, вы стояли на лыжах и почему-то прекратили этим заниматься?
Тарас
– Да так и есть.
Ответил он, допив чай и поставив кружку на пол. Она, помолчав, глядя на залитый солнечным светом горный пейзаж, проговорила.
Мария
– А если я попрошу вас, меня сопровождать, вы поедете? Видите ли, мне еще не доводилось спускаться по столь длинной трассе.
Тарас
– А Жак?
Он спросил как можно равнодушнее.
Мария
– Что Жак? Я вас прошу.
В ее голосе прозвучали нотка удивления.
Тарас
– Но если только я буду думать только о вас, то, возможно, все будет в порядке.
Негромко проговорил он.
Мария
– Я не расслышала, что обо мне?
Тарас
– Да так… Я согласен.
Сказал он, вставая и забирая кружку с пола.
Тарас
– Семеныч должен меня помнить и найти мне приличные лыжи. А вы уже готовы?
Мария
– У меня все в порядке.
Поспешно проговорила она.
И Тарас понял, что Жак уже обо всем позаботился. И тот не заставил себя долго ждать, тут же с радостным возгласом появился за их спиною.
Жак
– Ну, вот и Тарас нашелся, а ты Мария волновалась!
Тарас, кивнув ему, направился на склад снаряжения. Дверь традиционно заскрипела и слегка хлопнула, хотя Тарас ее и придержал. Пожилой сухощавый кладовщик спиною к входу что-то искал на полке и, не оборачиваясь на вошедшего, проворчал.
Семеныч
– Все на сегодня, гуляйте, милейшие, пехом, лыж больше нет.
Тарас
– Семеныч! Это как, своего ученика – пехом?
Смеясь, произнес Тарас.
Семеныч с необычайной для его возраста легкостью развернулся с возгласом.
Семеныч
– Тарасушка, засранец ты, этакий, так это ты с командой сегодня притопал снизу! То-то я смотрю – ты или не ты, бороду завел, заматерел. До армии ты ж тут всех на уши ставил, такое творил, что даже матерые иностранцы удивлялись. Одно слово, моя школа. А как ушел служить, и потом уже, на гражданке, так ни слуху, ни духу. А заглянуть к старику на рюмку чая…. Понимаю: дела, дела. Как тебя в тех басурманских горах не подранили часом?
Тарас, крепко обняв старика, проговорил.
Тарас
– Да не переживайте, все осталось цело. Подберите мне какие-нибудь «дрова» и палки не нужны.
Семеныч
– А вот «дровами» ты меня не обижай, Тараска, подберу такие, что сам президент позавидует. И то, что ты всегда без палок мотался, помню. Мешали они ему, видите ли. Барышни тебе мешали, а не палки.
Тарас
– Так, говорите, и президенты у вас бывают?
Семеныч
– Бывают, как не бывают, кто только у нас не побывал…. Вот только что-то у тебя глаза какие-то печальные. Танцор, хохмач – и грустит. А вот на спор давай угадаю: уж не та ли это француженка, что с Олей заходила, а у нее за спиною все время маячил и лез с советами такой классический французский «петух».
Семеныч
– Ну, молчи, молчи, знаю тебя как облупленного. А барышня, должен сказать, высший класс. Такие глазищи… Мне бы твои годы….
Тарас, улыбнувшись и принимая из рук Семеныча лыжи и ботинки, удивленно спросил.
– Как вам удается все знать про меня?
На что услышал в ответ.
Тарас
– Своих лучших учеников надо помнить, а все знать – на то я и Семеныч. Загляни с этими «глазищами», как все утрясется, старику будет приятно. И он похлопал Тараса по спине, провожая к выходу.

К вечеру в приюте стало пустынно. Подъемник скрипел и позвякивал, пустыми кабинками, которые, слегка покачиваясь, подъезжая и отъезжая, бросали стеклами блики садящегося солнца. Команда с шутками и смехом начала уходить вниз по склону.

Жак, сделав вид, что у него не все в порядке с креплением, замешкался, и Мария, а вслед за нею Тарас ушли на спуск. Тарас начел закручивать по склону такие виражи, что Мария от удивления даже растерялась на мгновение, а потом ее захватили скорость и азарт. Но где-то на середине спуска Тараса неожиданно подрезал Жак и, пустив на Марию веер снега из-под своих лыж, вынудил ее кинуться за ним в погоню. Тарас, уходя от столкновения с Жаком, резко взял влево и сразу от них отстал.

И тут же с ним произошла странная метаморфоза: он начал резко тормозить, уходя на край трассы и при этом, двигаясь так, как будто он только что впервые встал на лыжи.

У Тараса, как вспышка, возникло перед глазами видение прошлого.
Черно-белое изображение, напоминающее оперативную съемку.
На горном перевале пятеро в белом обмундировании с короткими автоматами за спинами, у одного снайперская винтовка в чехле. На компактных рюкзаках приторочены бухты веревок, айсбали. Кто уже на коротких лыжах, кто еще присев, прилаживает их. Тот, что стоит спиной еще не на лыжах, говорит по рации, закончив связь короткой фразой.– С.К..

Повернувшись к уходящему вниз склону, поднимает черные очки на лоб. Это Тарас, только без бороды, но со щетиной, впрочем, как и все остальные. Он достает бинокль и быстро просматривает склон заснеженного кулуара, уходящего круто вниз до головокружения. Затем внимательно изучает лес сменяющий скалы по обоим склона до низа ущелья. Опустив бинокль, обводит взглядом низко надвигающиеся тучи. Убрав бинокль в футляр, он говорит с хрипотцой.
Тарас
– Не нравится мне эта «просека», нутром чувствую, что пакость какая-то нас ожидает. Но разведку делать некогда, надо уходить вниз, пока «вертушки» не начали стучать по нашей наводке. И другой трассы у нас нет….
– Один из его товарищей откликнулся.
Боец
– Кто мог знать о нас? Но раз ты, командир, так говоришь, значит, нас, похоже, ждут. И коротко добавил.
– Будем прорываться.

Тарас, как бы стряхнул с себя воспоминание, услышав сзади возглас.
Он вернулся в действительность из воспоминаний. Последний из Гималайской команды альпинист, притормозил возле остановившегося Тараса с вопросом.
Михаил
– Тарас, у тебя все в порядке? – И, ругнувшись в полголоса, добавил. – Видел. Этому французу голову оторвать мало.
Тарас успокоил его.
Тарас
– Все в порядке. Не ждите, идите в бар. Догоню.
И, глядя вслед уменьшающейся вниз по склону фигурке, присел и начал отстегивать лыжи.

Опять черно-белое видение у Тараса.
Возник перед глазами бешено несущийся навстречу склон. Вскипающий снегом из под лыж на виражах. Мрачный лес начал стремительно надвигаться в начинающихся сумерках. Впереди него, вспахивая виражами нетронутый снег, на бешеной скорости несутся пятеро. Кулуар расширяется, скалы по бокам расходятся в стороны и уступают место лесу. За ними вьется, закручиваясь, свежевыпавший снег. Пятеро, уже уменьшив виражи до минимума, несутся с бешеной скоростью. Постоянно меняясь местами.

Тарас глубже натянув вязаную шапочку, посмотрел вниз на опустевшую горнолыжную трассу. Мария с Жаком скрылись за поворотом. Он медленно сел на лыжу и развязал рюкзачок, что был у него за спиной. Достал горные ботинки и переобулся. Затем связал лыжи и пристроил их за спиной вместе с рюкзачком. Солнце уже село за горы, и на ущелье надвинулась ночь, а внизу празднично засияла фонарями площадка у нижней станции подъемника. Не успел он сделать и шага, как воспоминание властно вернуло его в прошлое.

На встречу несется и вращается на виражах склон. Только он уже один. Он хрипит.
Тарас
– Суки!.. По номерам стали. Но меня вам не взять.
Он считает вслух.
– Раз, два, три.
И бросает себя в невозможный вираж. Такое впечатление, что он уходит вверх по склону. И тут же в прыжке меняет направление.

– Третий патрон, – бормочет он.
– Раз, два, три.
И бешеный бросок.
Вой ушедшей от скалы рикошетом пули сопровождает его.

– Раз, два, три.
Торможение в пене снега и свист пули, ушедшей мимо.
Уже близок поворот и возможное спасение.

– Раз, два, три. Пора. Последний патрон.
Тарас нырком уходит вниз по склону. Во взметнувшемся снеге мелькает его тело, отлетают отстегнувшиеся лыжи. Снег оседает. Из-за поворота видна только часть темнеющего в надвигающихся сумерках тела. Вдобавок начал идти снег. Тарас лежит на снегу и, вслушиваясь в тишину, шепчет.
Тарас
– Давайте, продажные шкуры.
Услышав шум лыж, лежа быстро снимает горные ботинки и, воткнув их подошвой вверх в сугроб, быстро отползает за ближайший валун, разбросав рукавицы, бинокль и рюкзак.
Вовремя. Первая фигура в маскхалате, притормозив метров за десять с автоматом наготове и увидев торчащие из снега ноги, машет призывно вверх по склону.
Они почти одновременно подъезжают к ботинкам Тараса. Их пятеро, и это не горцы. Весело переговариваются, мол, хорошая получилась охота. У Тараса холодеет на душе – оборотни, своих значит, решили приговорить. Тот, что спустился первым, говорит самому высокому из них.

– Это твой, шеф. Извлечем и рассмотрим.
И, забросив автомат за спину, присев берется за ботинок. Какое-то мгновение они, опешив, смотрят на пустой ботинок в его руках, потом взгляд высокого замечает след, ведущий за валун. И он начинает рвать из-за плеча винтовку. Но поздно: из-за валуна с грохотом и пламенем, вылетающим из ствола, изрыгается бесконечно длинная автоматная очередь. Резко, в наступившей тишине, последний раз щелкает пустой затвор. Некоторое время эхо, угасая, вторит очереди. Пять неподвижных тел, холмиками масхалатов, чернеет оружие. Тарас, поменяв пустой магазин в автомате, спокойно возвращается к своим ботинкам. Отряхивает снег с носков и обувается, собирая свои разбросанные вещи.

Тарас, боком опускаясь по склону, иногда переводит взгляд на празднично сияющую пустынную площадку у нижней станции подъемника. До него иногда долетают звуки музыки. Искорками поблескивают в свете фонарей мелкие снежинки, медленно и беззвучно вылетая из темноты. Тарас, иногда глубоко проваливаясь в снег, бредет в темноте по склону, когда, оступившись, садится в снег.

Он вновь в черно-белом видении прошлого. Тела его преследователей сложены в углублении за валуном. Он поджигает зажигалкой по очереди запалы у трех зарядов выше по склону и уходит присев за валун. Гремит взрыв, заваливая углубление землей и камнями из под валуна. Тут же идущий снег начинает выбеливать черноту разорванного склона. Глядя на усиливающийся снегопад, Тарас бормочет.
Тарас
– Надо поспешить. И уходит вниз по склону.

Тарас возвращается в последний раз. Он на ледяном мосту, накрывающем горную реку, в черном провале которого ревет вода. Над провалом клубится различимый даже в окутавшей все темноте, белый пар. На кромке провал силуэты четырех тел его погибших товарищей. Тарас стоит над ними с непокрытой головою. Через некоторое время он оглядывается, уходя, на опустевший ледовый мост. А потом остается только ночь и сереющий снег под ногами.

Уже близко празднично светится площадка у нижней станции подъемника, и когда Тарас, остановившись, поднимает глаза, он видит одинокую фигурку в пуховке с надвинутым капюшоном, стоящую лицом в его сторону.
Это Мария. Она, кутаясь в пуховку, всматривается в непроглядную за границей света темень. Вдруг в тишине раздался легкий скрип и по склону к ее ногам съезжает установленная на горные лыжи снежная баба, видимо слепленная детьми днем, в шапочке и куртке Тараса. Мария, как бы обращаясь к снежной бабе, говорит с возмущением.
Мария
– Тарас, у вас есть совесть? Что произошло? Ведь я волнуюсь и переживаю, или вам это безразлично?
Тарас
– Ну, как вы такое могли подумать….
Раздался голос из-за ее спины.
Она резко обернулась со словами.
Мария
– Так вы еще и подкрадываетесь!
И, не давая ему что-то сказать, протянула ему пуховку, которую держала под мышкой, продолжив.
– Быстро одевайтесь.
Он послушно молча оделся. После чего она извлекла из внутреннего кармана плоскую фляжку и протянула ему со словами.
– Это коньяк.
У него был какой-то отсутствующий взгляд. Отпив пару глотков, он остановился.
Она так же строго сказала.
– Весь, – и продолжила.
– Я пообщалась с Семенычем, после того как вы от него вышли, и он мне немного рассказал о вас, до службы.
И, кивнув в сторону склона, почти шепотом проговорила.
– Узнаю ее, проклятую, службу….
Тарас аккуратно извлек лыжи из под снежной бабы, забрал курточку и шапочку, но не одел ее, посмотрев в сторону склона. Они молча направились к музыке и празднику.