Тонкое искусство ручной работы

Нет, не выгнали, как собаку. Все честь по чести. Зарплата, отпускные, выслуга лет. Босс еще на персональную премию расщедрился. Ну, как же, все-таки двукратный победитель Коронского турнира. Самого престижного среди профессионалов. В общем, вместо обычной месячной зарплаты в две тысячи двести контов, получил примерно одиннадцать с половиной тысяч. Так что перспектива оказаться на улице, с рукой протянутой для подаяния, мне в ближайшие дни не грозила.
Я проработал в конторе семь лет. По профессии восходитель. Вот такая редкая по нынешним временам профессия. И почти забытая. А лет десять назад — какая была популярность! Прямо на улицах автографы брали!
Тогда восходители считались почти национальными героями. Вот в такое славное время я и пошел в горы. Ходил на Короне, Вастре, Бализи. Получалось неплохо. Так неплохо, что по окончании колледжа дизайнерского искусства закинул диплом на антресоли и пошел переучиваться в школу гидов. Поступил с первой попытки при конкурсе пятьдесят семь человек на место. Потом, после школы водил группы, но самое главное, начал участвовать в различных коммерческих турнирах, которые устраивали производители снаряжения, отгребавшие деньги на восходительском буме ковшами экскаваторов. Меня взяли на работу в фирму «Верхострой», занимающейся всеми работами в любом уголке вселенной, где нужны парни с навыками восходителей. То есть, могли на вертикальных плоскостях делать такую работу, какую не всем удавалось на горизонтальных.
Фирм таких немало, и конкуренция была нешуточная. Чтобы получать крупные заказы нужно иметь в составе хороших, раскрученных восходителей. «Верхострой» сделал ставку на нас с Гильбертом и, видимо, не ошибся. Через два года мы прошли перевалы Дохлая Крыса, Зеленые мертвецы и поднялись на Армагедон по маршруту Лестница из ада за пятьдесят один час и сорок четыре минуты.
В награду был чек на двадцать тысяч контов и звание победителей Коронского турнира. Фирма от себя выдала еще по тридцать тысяч и предоставила отпуск на месяц. Такая щедрость понятна. Рост объема заказов составил к концу года двенадцать миллионов.
Пришедшая известность, в сочетании с некоторым количеством денег, привела к росту числа поклонниц, немалая часть которых прошла через мою постель, впрочем, подолгу там не задерживаясь. Гильберт, а он был женат, завидовал мне белой и черной завистью попеременно. В общем, все было прекрасно.
У всего хорошего в этом мире есть один очень существенный недостаток. Оно всегда быстро кончается. Когда Гильберт за две недели до старта на Бализи улетел со стенда, вследствие поломки блок-тормоза, я никак не мог предположить, что это наша последняя совместная тренировка. После одиннадцати метров полета он встал самостоятельно и даже прошел немножко. Это потом нашли в позвоночнике то, что сделало его инвалидом.
За две недели до начала турнира я остался без партнера. Вот тогда и появился Мэт. Он, конечно, был полным теленком, но что-то в его глазах горело.
Когда мы пришли к Гильберту, уже через полчаса он попросил меня наклониться к креслу и тихо сказал на ухо:
— Это твой парень, Бриск! Научи его всему, что знаешь сам.
Чудес не бывает. Мы заняли двадцать девятое место из сорока двух связок. Гильберт тогда сказал:
— Могло быть на тринадцать мест хуже! До Коронского турнира еще два года.
Мы использовали их с пользой и снова мне, на этот раз с Мэтом довелось постоять на верхней ступеньке пьедестала.
А потом начался бум у водосплавщиков. Весь мир, который еще вчера бредил ледниками, скалами, веревками и карабинами, сегодня говорил только о веслах, спасжилетах, струе и эскимосском перевороте. И деньги спонсоров ушли в водосплав. В горах с каждым годом народу становилось все меньше и меньше. Из всех турниров остался только один, почти любительский, на Вастре. Я не видел Мэта живьем уже больше года. Потом начались проблемы с работой. После изобретения гравитарелки от восходителя требовалось только правильно завязать страховочный узел. А для этого не нужны мастера высокого класса, которым надо платить по две тысячи контов. Достаточно и подмастерьев с зарплатой в восемьсот.
Вчера я попал под очередное сокращение штатов, а потому в рабочее время лежал на диване.
Зазвонил вызов коммутатора. Никого не хотелось видеть, но не ответить без причины мешало воспитание.
Возникшее на экране изображение Мэта сразу заорало:
— Как здорово, что тебя вчера уволили!
Я не находил ничего здорового, но Мэта мое мнение интересовало меньше всего. Мы не созванивались больше месяца, но, судя по возбуждению, он не собирался терять время на такие глупости, как приветствие.
— Они приняли нашу заявку!
— Здравствуй, Мэт. Заявку куда?
— Да, да, здравствуй! Ты что, не видел вчерашних новостей?
Может и видел. Просто не помню, что вчера вечером видел. А потому и голова болит.
— Поподробней, пожалуйста, Мэт. И помедленней.
— Месяц назад, канал «Ретро» провел опрос.
— Так.
— Что из передач прошлых лет вам нравилось больше всего?
— Так.
— Самый высокий рейтинг у водосплава по Кольнуру и Коронского турнира.
— Понятно.
— «Ретро» водосплав показывать не будет — его сейчас везде показывают.
— Это тоже понятно, но где заявка.
— « Ретро» организует турнир восходителей!
— А зачем им это? Они же не будут продавать снаряжение?
— Они будут продавать зрелище. Турнир пройдет по новым, зрелищным правилам.
Спрашивать про правила было бесполезно, вряд ли Мэт дочитал их до конца.
— Так вот, я оформил заявку на участие. И ее приняли! А теперь слушай внимательно! Главный приз — один миллион контов!

Мэтью Боссон

Люблю Брикса, как старшего брата. По всему видно, что ему даже разговаривать не в кайф, а он ведь сейчас думать начнет. Железный парень!
— Один миллион, — Брикс презрительно оттопырил губу и прикрыл веки, — стоит ли за эту мелочь подниматься с дивана?
Сначала я опешил. Потом дошло. Даже при всей разнузданности фантазии, на которую способна голова с тяжелого похмелья, невозможно представить, что за победу в турнире могут заплатить миллион контов.
— Ты можешь проверить…
Он открыл один глаз и покосился в мою сторону. Весь вид говорил, что оценил шутку, но она затянулась уже сверх меры и он готов обсудить следующие вопросы, которых у нас за время разлуки накопилось предостаточно. Например, резко вспрыгнувшую цену на малатийское пиво или позавчерашнюю победу бализийцев над мерканцами в космобол со счетом шесть — ноль, доставившую незабываемое удовольствие всем нормальным людям.
— Нет, ты, правда, можешь проверить!
Я вывел адрес оргкомитета турнира на экран коммутатора. Брикс открыл второй глаз. Затем с трудом приподнялся на диване. Каждое движение свидетельствовало о чувстве глубочайшего уважения ко мне. Ради любого другого он бы пальцем не пошевелил. Брикс сел, считал пультом адрес. Кряхтя, как старый дед, вывел второй экран коммутатора на противоположную стену, чтобы мне было хорошо видно.
На экране появился сероглазый джентльмен, одетый с иголочки. Элегантный темно-зеленый костюм от Бордора, говорил о серьезных доходах. Заколка для галстука с настоящим бриллиантом, стоила никак не меньше двадцати тысяч. Именно с ним мы вчера оформляли заявку на нашу связку.
— О-о! — радостно воскликнул он. — Сам Брикс Невот! Как рад вас видеть!
— Простите, мы знакомы? У меня сегодня локальные проблемы с памятью…
— Ну, конечно, Брикс я вас знаю, хотя вряд ли вы когда-нибудь слышали обо мне. Ред Крестоновский, заместитель руководителя оргкомитета турнира.
Здесь он заметил меня на другом экране и приветливо помахал рукой.
— Рад вас снова видеть, Мэт.
— Взаимно, Ред.
— Скажите, — вновь взял инициативу в разговоре Брикс, — Мет не шутит, призовой фонд турнира составляет миллион контов?
Крестоновский некоторое время удивленно смотрел на него, потом улыбнулся.
— Ах да, конечно! Вы же у нас новички! Да, миллион контов. На двоих. Только это не призовой фонд. Это приз. Единственный. Как говорится, победитель получает все.
— Что значит новички? Вы хотите сказать, что это не первый турнир?
— Третий! Только первые два были полностью закрытыми, участники приглашались персонально, а этот открытый и будет даже частично транслироваться по каналу « Ретро».
— Хм, забавно, а что вы собираетесь делать с полумиллионом набежавших участников?
— Вы бы все-таки прочитали правила Брикс. Тогда поймете, что в турнире не сможет принять участие более шестнадцати связок.
— Ладно, прочитаю!
— Тогда позвольте откланяться, — лучезарно улыбаясь, произнес Крестоновский. — Разрешите напомнить, для того, чтобы ваша заявка приобрела юридическую силу, вам необходимо внести еще десять тысяч контов до двадцати ноль-ноль единого мирового времени.

Брикс Невот

В голове потихоньку прояснялось. Однако у меня появились к Мэту несколько вопросов.
— А скажи-ка мне, любезный друг, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, произнес я, — что этот лощеный перец бормотал про десять тысяч?
— Заявка стоит двадцать тысяч контов, наскреб только десятку, еще десятка с тебя.
— Ясно, а тебе не кажется, что следовало бы спросить, куда я намерен потратить десятку?!
— То есть, нужно было спросить, считает ли Брикс Невот себя восходителем, способным выиграть турнир, или это старая вешалка, на которую не то что двадцать штук, а ломаный конт поставить нельзя?!
Логично. Как вырос Мэт. Раньше, когда я был в таком состоянии, слово поперек прошептать боялся.
— Ладно, позвони через час.
Мгновенная доставка ледяного пива обходится в три раз дороже, чем в магазине, но зато не надо спускаться вниз и переходить улицу. Списав с кредитки тридцать контов, я открыл дверцу холодильника и с удовлетворением обнаружил, что полдюжины банок уже на месте.
Залпом выпив первую, открыл вторую и, не спеша прихлебывая золотистую жидкость, взял в руки пульт коммутатора. Чтение правил прояснило многие моменты. Оказывается, к соревнованиям допускались только победители последних самых крупных турниров. Две связки приглашались персонально организаторами. Но они меня совсем не волновали. Так, что там еще? Организаторы не несут ответственности за травмы, в том числе и несовместимые с жизнью, полученные во время прохождения дистанции… дальше… соревнования начнутся строго в указанное время и будут проходить вне зависимости от погодных условий… само собой… ограничение на применяемое снаряжение будет объявлено на месте соревнований… ладно, разберемся… место проведения соревнований — Баксанская долина, Евразия, планета Земля. Вот это да! Земля!! Насколько же крут канал «Ретро», раз смог решить вопрос с правительством самого охраняемого заповедника вселенной! Последний пункт правил заставил меня подпрыгнуть на диване — турнир начинался через десять дней! Где же этот Мэт, куда пропал, почему не звонит!?
Словно услышав мой призыв, раздался сигнал вызова.
— Завтра в девять на стенде, — угрюмо сообщил я жизнерадостно улыбающемуся Мэту.
— Да ты что! Хоть понимаешь, что мне придется сделать, чтобы успеть…
— Твои проблемы, заявку ты подавал! Оставшуюся десятку сейчас проплачу.

Мэт появился на стадионе уже в половине одиннадцатого. Внимательно выслушав все, что я ему сказал по поводу опоздания, он отправился наматывать круги тестового забега. К моему удивлению, он оказался в отличной форме. Скажем, значительно лучшей, чем я.
— Ну что, дружище, пойдем на стенд?
Похоже, у него была бессонная ночь, но оптимизма это не убавило.
— Не стоит торопиться, хотелось бы посмотреть, что у тебя с руками.
— Хорошо.
Мэт на редкость покладист и уступчив сегодня. Он направился к «рукоходу» — горизонтально закрепленной на высоте два с половиной метра лестнице. Пропрыгав все двадцать ступенек на правой руке, он вернулся на левой. Я даже плюнул от досады. Ладно, у меня еще есть девять дней. Сейчас самое главное объяснить организму, что шутить с ним никто не собирается. Дальше он сам разберется.

Мэтью Боссон

Брикс всегда удивлял силой воли. Всего полторы недели назад он представлял собой полную развалину, а сейчас мог вполне бежать вровень со мной. Первые три километра. Да и в остальных аспектах физподготовки не очень уступал. А вот в стратегии и тактике думаю ему, по-прежнему, нет равных.
Господи, неужели у меня появился шанс? И смогу вылезти из того дерьма, в котором вынужден сидеть. Ведь если вложить хотя бы половину денег, которые появятся, в самые низкодоходные, но надежные акции, то пара штук контов будет падать на счет каждый месяц. Ладно, размечтался! Сначала нужно выиграть. А собственно кто нам может помешать? Мерканцы? Их здесь две связки. Откормленные, морды так и просят ледоруба. Нет, это им не по уму. Не поставят же здесь такую примитивную трассу, чтобы могли выиграть мерканцы. Понцы? Четыре года назад эти парнишки с Поны были совсем сосунками. Но довольно перспективными сосунками. Бализийцы? Легендарная связка. Но в этом ее и слабость. Еще в то памятное лето, когда мы с Бриксом победили на Короне, они не смогли дотянуть до пьедестала. Возраст есть возраст. Честно говоря, больше всего беспокоила веранская связка. Меня всегда беспокоит то, чего я не понимаю.
В стартовой таблице веранки — а это были женщины — значились как персонально приглашенные, поскольку в прошлом турнире заняли второе место. Куда же мужики смотрели?
Я уже видел их в лагере. Самая интригующая парочка среди присутствующих. Одна из них, Фиоренцина, мощная, спокойная и плавная в движениях, почти двухметровая черноволосая красотка с правильными чертами лица. С точки зрения пропорциональности ее фигуру можно было признать идеальной: сто двадцать — восемьдесят — сто двадцать. Только масштаб не всех устраивал. Другая, резкая и подвижная как автоматический электрополотер Алья, выглядела миниатюрной копией подруги. Сорок восемь килограммов с ботинками и ледорубом.
Организаторы выделили нам двое суток на подготовку, и мы с Бриксом сразу же отправились получать снаряжение. Здесь нас ждал ошеломляющий сюрприз. Оказывается все снаряжение, включая одежду, можно использовать только такое, которое было известно до тысяча девятьсот семидесятого года. Ред Крестоновский явно веселился, стоя возле склада и разглядывая лица выходящих восходителей.
— Ладно, может это нам и на руку, — сказал Брикс, примеривая брезентовую штормовку, — не думаю, что все также часто, как я посещали музеи альпинизма.
Ну, не знаю, может в музеях весь этот хлам — карабины из стали, ледорубы с деревянными древками, трехкилограммовые горелки на бензине — смотрится на месте. Но нам же этим барахлом не любоваться надо, а на гору с ним лезть!
— Все в равных условиях, Мэт, не кипятись, — успокаивал Брикс, — просто соревнования уже начались. Сейчас, кто лучше приспособится к снаряжению, тот получит преимущество.


Брикс разбудил меня задолго до рассвета. Завтрак мы готовили сами, на примусе. Тренироваться — так тренироваться! Да, какой там завтрак, разогрели пару банок мясных консервов, вскипятили чай и помчались наверх на ледник
Первый опыт применения отобранного снаряжения произвел неизгладимое впечатление. Особенно страховочная система. Собственно, какая это система? Два одинаковых пояса со стальными пряжками, да два матерчатых кольца, предназначенных для того, чтобы пояса не съезжали в самый ответственный момент. Когда я приладил один из них на бедра, то понял, что опасность этой штуковины мы явно недооценивали. Удержать при срыве она бы, конечно, удержала, но на дальнейшем общении с женщинами пришлось бы поставить жирный крест. Кольцо, фиксирующее пояс на бедрах и не дающее ему подниматься вверх, в опасную для позвоночника зону, проходило между ног. Жутко раздражали веревки. Черт с ними, что они дубовые, как голова мерканца, но почему на них нет датчика длины!? Как можно работать, не зная, сколько веревки еще в запасе?! О лазерном дальномере даже и не говорю, любое расстояние приходится на глазок прикидывать.
— Не горячись, Мэт, — Брикс кивнул в сторону возвышающейся в конце ущелья белоснежной стены, — когда эту гору делали, у восходителей еще не все было, что у нас есть.
Ну, и на том спасибо, организаторы!
— Хорошо, Брикс! Сейчас заставлю себя получать удовольствие от намокания рубашки. Эта … э-э-э…брезентовая ткань сама по себе воду не держит или ее как-то специально обработали? — отозвался я, глядя в унылую серую пелену мелкого дождя.
Весь вечер по заданию Брикса я вшивал пояса в шорты. Шорты мы сделали из брюк. Получилось очень даже славно. Сидело надежно, и за продолжение рода можно было не беспокоиться. Брикс тем временем притащил необходимое снаряжение, которое мы обычно брали на маршрут. Много, конечно, не хватало, но когда мы все это сложили в рюкзаки и попробовали поднять, то поняли, что с таким же успехом можно бежать кросс в рыцарских доспехах.
— Придется что-нибудь выбросить!
Понятно, что Брикс не шутил, но что можно выбросить, когда самого необходимого не хватает? В общем, когда мы довели вес рюкзаков до приемлемого, стало понятно, что с таким количеством снаряжения безопасно можно сходить только на пикник в ближайший лесопарк. Только что там делать без закуски, которой явно не хватало?

Брикс Невот

Второй день подготовки мы посвятили высотной акклиматизации. За шесть часов поднялись на два километра по высоте и легли спать. Проснулись через три часа и с удовлетворением почувствовали легкую головную боль — акклиматизация шла успешно. Когда на спуске вышли на южный склон, я сунул Мэту пакет с бинтом.
— Это еще зачем?
— Рожу замотай, сгоришь!
— А что, на планете нет контроля над ультрафиолетовым излучением?
— Нет, заповедник…
— Так давай мазь!
— Это можно!
Естественно подобное развитие разговора предугадать было не трудно. Засунув руку в карман, элегантным движением вытащил тюбик с зубной пастой. Тоже, между прочим, раритетная вещь, не на каждой планете достанешь. А здесь — хоть завались.

Открытие соревнований ничем не отличалось от себе подобных. Речи для стереовидения, представление участников, фейерверки. Необычным было только то, что чуть в стороне, чтобы не лезть в объективы, стояло десятка полтора накрытых столиков, за которыми сидели в удобных креслах человек пятьдесят зрителей. В основном они одеты были так, что Крестоновский рядом с ними выглядел, как мальчик с малатийской помойки. Украшения некоторых дам явно превосходили по стоимости приз турнира.
Стереовизионщики закончили работу в эфире, погасили софиты и дисциплинированно отправились восвояси. Однако Ред Крестоновский не спешил заканчивать мероприятие.
— Уважаемые участники турнира! Думаю ни для кого не секрет, что у вас есть преданные почитатели. Некоторые из них, не считаясь с материальными затратами и временем, прибыли сюда, чтобы лично поприветствовать вас. Надеюсь, не откажете в общении поклонникам? Прошу Вас, дамы и господа, — закончил он, широким жестом приглашая гостей.
Над поляной лагеря зазвучала легкая музыка, отгоняя официоз последних минут открытия. Честно говоря, я не особенно вглядывался в гостей, потому был немало удивлен, когда заметил, что через поляну, прямо к нам с Мэтом, лучезарно улыбаясь, шагала Сильта Криста, певица, ведущая самого популярного шоу «Женские прелести», мисс Фигура вселенной прошлого года. Ее походка была слегка неуверенной, но это и понятно — тяжело на шпильках ходить по траве.
— Привет, Мэт! — Сильта легонько коснулась кончиками пальцев его щеки.
Повернувшись ко мне, она заглянула в глаза, и голосом, от которого сходили с ума миллионы мужчин в мире, проворковала:
— Здравствуй, Брикс.
— Добрый вечер, Сильта!
— Забавно, мы оказывается, с тобой давно знакомы…
Она положила руку на плечо.
— Потанцуем?
Господи! Скажи кто-нибудь раньше, что доведется танцевать с Сильтой Кристой, я бы из танцклуба не вылезал! Хотя, она тоже как-то не очень уверенно держалась, мне приходилось танцевать и с более искушенными партнершами. Неожиданно все стало понятно — да, она же просто пьяна! Это было так мило, держать в объятиях пьяную Сильту.
— Ну вот, все мечты сбываются…
— Что вы имеете в виду?
— Ну, во-первых, не говори мне вы, если, конечно, не хочешь подчеркнуть мое природное хамство, а во-вторых, ты помнишь последний бал в честь победителей Коронского турнира? Как я тогда завидовала принцессе …
Принцесса Коронская открывала бал. Одна дорожка вальса со мной, одна дорожка с Мэтом. И все! Стоило ли завидовать той породистой швабре?
Сильта покачнулась и, можно сказать, шлепнулась мне на грудь. Разумеется, пришлось сразу придержать ее за талию.
— О, черт! Местное вино так коварно!
Мне показалось, что с этим миром произошли какие-то серьезные изменения. Еще пять минут назад я думал только о том, чтобы скорее закончились эта скучная церемония. Теперь я стоял в обнимку с самой красивой женщиной вселенной, в меру пьяной, и абсолютно не возражающей против того, что моя рука все крепче и крепче обнимает ее. Думать о чем-нибудь другом, кроме ее груди, слегка прикрытой герлинтовым шелком, было просто невозможно.
Медная копна волос качнулась, и я почувствовал, что Сильта отстраняется. Она подняла голову.
— Ты не проводишь меня? А то что-то голова кружится…
Именно в этот момент к Мэту вернулся дар речи, который он начисто потерял после прикосновения пальцев Сильты.
— Брикс…— начал он.
Не знаю, что Мэт хотел сказать. Может: «Брикс, я схожу получить схему маршрута», а может: «Брикс, не забудь прийти завтра на старт». Это не важно. Главное он вернул меня к действительности. И тогда, понимая, что это мгновение будет еще не раз мне видеться во сне и наяву, я произнес:
— Конечно, Сильта ! Мы с Мэтом готовы проводить тебя хоть на край света!
Она сделала шаг назад. К удивлению в ее глазах не было ни малейшей злобы или обиды. Она смотрела на меня, как на редчайший экспонат кунсткамеры.
— Спасибо, мальчики, — в голосе ее слышались нотки, присущие человеку, сделавшему только что удивительное открытие, — у вас завтра трудный день! Я, пожалуй, сама.
— Но…
— Мне уже лучше!
Сильта шла не оглядываясь, и, глядя на ее легкую походку, я непроизвольно подумал, — а действительно ли уж она так пьяна?

Дистанция была интересной и трудной. Многообразие вариантов требовало еще и вдумчивой работы. В первый день нам давали общий старт. Все на одной тропе. Два спецучастка: один на зализанном гранитном «бараньем лбу», другой в красавце-ледопаде — мощном нагромождении ледовых глыб размером от городского электробуса до двадцатиэтажного здания. Далее мы должны были перевалить в соседнее ущелье, спуститься в долину и, переправившись на другой берег, финишировать на поляне. По дороге пять промежуточных финишей, дающих бонусы три, две и одну минуту первой тройке. На следующий день начинается нон-стоп, рассчитанный примерно на тридцать — тридцать пять часов, в зависимости от погоды. Может и больше. Пять спецучастков и финишная скала. Никаких промежуточных бонусов, кто первый добирается до оранжевой пирамиды на скале, тот и выиграл. На каждом спецучастке проложено шестнадцать коридоров, по числу связок. Конечно, они не совсем равноценны по сложности и протяженности, но здесь, как говорится, все в твоих руках. Пришел первым — выбирай любой, все шестнадцать к твоим услугам. Пришел последним — тебе остался только один. У финишного участка шесть коридоров. Это даже больше, чем достаточно. Нет никакого шанса, что команда, подошедшая к скале седьмой, даже пятой, сможет победить.
— Обрати внимание, Мэт! Коридор будешь выбирать ты. Лучший третий, затем четвертый.
— Что значит затем, Брикс!? Я буду выбирать из шести. Или ты сомневаешься?
— Нет, просто рассматриваю вариант повреждения третьего маршрута локальным землетрясением!
— Все так серьезно? — засмеялся Мэт.
Ну, кажется, жизнь вернулась в обычное русло. Работаем в нормальном режиме.
— Посмотри еще на первый маршрут. Он самый простой.
— Но самый длинный!
— Верно, по нему идти минут на пятнадцать дольше, но возможны случаи, когда придется выбрать его.
— Что ты имеешь в виду, Брикс?
— Например, травму. Мою или твою.
— Сплюнь!
— Ну, если ты настаиваешь…
Мы поговорили еще немного по тактике завтрашнего дня и улеглись. Сон не шел. Я много читал о восходителях ранней эпохи, когда их еще альпинистами называли. Почти все признавались, что не могли уснуть перед серьезными восхождениями. У меня тоже так часто бывает.

Ред Крестоновский

Уже за полночь меня вызвал шеф. Он сидел в глубоком кресле с бокалом бализийского портвейна, разведенного пополам лимонной газировкой, — напиток, которому не изменял никогда.
— Садись Ред, только сначала налей себе что— нибудь.
Плеснув в бокал изрядную дозу местного таманского вина, я уселся в кресло напротив.
— Ну, что ж, отличная работа Ред! Собраны практически все, кого мы хотели видеть. Наши игры приобретают удивительно широкую популярность в очень узких кругах!
Он засмеялся. Пришлось поддержать, хотя шутка явно не тянула на оригинальную. Нет, мое отношение к шефу прекрасное. Где бы я сейчас был, если бы не он?!
— В полночь, когда закончился прием ставок, я запустил программу анализа. Хочешь узнать основные выводы?
— Конечно, шеф!
Мне и, правда, хотелось знать, что получилось.
— Ставки сделали все наши сорок семь ВИП-гостей.
Это можно было и не говорить. Для чего же еще они приезжают?
— Общая сумма ставок составила двести одиннадцать миллионов. В среднем четыре с половиной миллиона на каждого.
— Для них это немного.
— В общем-то, да! Анализ всех вариантов исходов показал, что в худшем случае нам придется выплатить сто пятьдесят три миллиона, а в лучшем всего сто семнадцать.
Я невольно присвистнул. Пятьдесят восемь миллионов в любом случае. Двадцать из них за глаза хватит на все расходы, включая мою зарплату. Неплохой куш возьмет шеф в этот раз!
— Вынужден отметить, что твой вклад в эти результаты достаточно велик. Полагаю, необходимо выплатить тебе премию.
Вот! Вот за это я и люблю шефа. Справедлив.
— Теперь нам необходимо сосредоточиться на зрелищности мероприятия. Чтобы на следующий год мы увидели не менее представительную команду дорогих гостей. Как скоро ты думаешь, наши бегуны поймут, что на большей части трассы за ними никто не присматривает?
— Ну, — усмехнулся я, — некоторые, те, что не первый раз, еще год назад поняли. Те, что посмышленей, через час после старта, а все остальные, думаю, после первого дня.
— Отлично! Не хочу тебя обидеть, Ред, но я обязан спросить: наиболее подходящие для разборок места оборудованы камерами?
— Да, шеф, по шесть-восемь скрытых камер установлены практически в семидесяти местах.
— Ну, что ж, надеюсь, мы сможем предоставить нашим гостям незабываемое зрелище.
— Меня только смущает параллельная работа стереовизионщиков. Неужели нельзя было обойтись без них, как в прошлый раз?
— Нет, уже нельзя, Ред! Слишком много слухов поползло после прошлого турнира. Иногда не совсем приятных. А теперь, когда у нас работает стереовидение, разве кто-нибудь сможет заподозрить, что-то нечистое?
Шеф засмеялся. Смех у него веселый, раскатистый, заразительный.
— Ну, а если руководство канала ради сенсации плюнет на все договоренности и выдаст в эфир такое, что сюда слетятся все мыслимые и немыслимые комиссии. Соблазн велик — столько важных персон.
— Не волнуйся, Ред! Три недели назад я купил канал «Ретро», — оглушил меня новостью шеф, — работай спокойно. А сейчас иди, отдыхай. Или у тебя есть вопросы?
— Только один, шеф. А как поставила наша красотка?
В прошлом году Сильта сорвала максимальный куш — четырнадцать миллионов контов.
— О, на этот раз она повела себя довольно интересно! Сначала поставила на баб два миллиона…
«Нет, шеф! — подумал я. — Вот здесь полностью не согласен! Бабой можно назвать из них только одну, эту вульгарную, неотесанную мужланку! И почему моя нежная красавица опять решила бежать трассу с этим грубым, примитивным созданием, по ошибке считающимся женщиной?»
— …потом, уже перед полуночью, поставила три миллиона на связку Невот — Боссон.
Странное решение! Хотя, конечно, вероятность победы одной из этих связок довольно высока, но ее выигрыш в любом случае составит не более двух миллионов. Рискует же она пятью!

Мэтью Боссон

Опять накатило. И хотя в ближайшие три дня я не мог ничего проиграть, в крайнем случае, только не выиграть, мне не спалось. В голове вертелись основные фрагменты завтрашней трассы, как регулярно это случалось последние полтора года.
Так сложилось, что на Вастре не очень большой участок планеты формально принадлежал бализийцам. Южный склон хребта ограниченный двумя горными реками. Почти равносторонний треугольник. Ситуация необычная, но особенно никого не напрягавшая. Границу, разумеется, никто не охранял. До поры до времени, пока какой-то бализийский умник не изобрел «Эликсир бессмертия». Нет, конечно, не в прямом смысле. Омолаживающая косметика такая с эффектом, дающим просто фантастические результаты. Стоила она, разумеется, баснословные деньги, а потому и хранилось искусство изготовления этого чудодейственного зелья в строжайшем секрете. Исходным сырьем служил обычный полевой цветок, почти сорняк, произраставший на Вастре в неимоверных количествах. Но нигде более. Ежевидному еноту понятно, что правительство Вастры наложило лапу на экспорт суперценного сорняка, обложив его вывоз баснословной пошлиной. Теперь «Эликсир бессмертия» стоил две баснословные цены. Цветок начали пытаться выращивать на других планетах. Ничего не вышло. Расти-то он, конечно, рос, но нужными свойствами не обладал. Корабли, вылетающие с Вастры, начали подвергаться самому тщательному досмотру. Бализийцы вспомнили о правах на треугольник и построили там космопорт. На своей территории, прилегающей к слиянию рек, они холили и лелеяли каждый цветок, но это была капля в море.
Понятно, желающих вывезти цветочки с Вастры стало, хоть море наливай. Но большинство из тех, кто пытался покинуть ее территорию с ценным грузом, не оплатив пошлину, уже ударно работали на каргалутовых рудниках у южного полюса, пытаясь заработать досрочное освобождение.
Примерно полтора года назад ко мне зашла пара джентльменов на вечерний чай. Судя по тому, что мартини и закуску они принесли с собой, им был известен, во-первых, мой вкус, во-вторых, тот факт, что в баре и холодильнике у меня этого в настоящий момент нет. В мягкой и очень вежливой манере они рассказали свежие новости о системе охраны вастрийских границ. С их слов выходило, что в этой системе есть одна очень интересная подробность. Северная сторона двухкилометровой скальной стены хребта, примыкающая к бализийскому треугольнику, не охранялась! Потому, что не только пройти стену, но и даже подобраться к ней через мощнейший ледопад считалось задачей нереальной. Конечно, там бывают облеты на вертушках, но крайне нерегулярные.
Джентльмены предложили пари. Если я смогу пройти маршрут до южных склонов стены, принадлежащих уже Бализи, а не Вастре незамеченным, то они заплатят две тысячи контов. Если же нет, и меня арестуют вастрийские пограничники, то только тысячу в качестве компенсации за месячное воздержание от мартини в вастрийской тюрьме. Разумеется, все расходы по организации пари за их счет.
Здесь я возразил:
— Вы уверены, что мне дадут только месяц, а не пятнадцать лет?
Тут джентльмены проявили себя настоящими знатоками вастрийской юриспруденции. За что же пятнадцать лет? Если при мне не будет запрещенных к вывозу сорняков, то я буду считаться не контрабандистом, злостно подрывающим экономику суверенного государства, а чудаковатым восходителем, сбившемся с пути. Месяц — максимальное наказание за пробелы в подготовке по ориентированию.
Уже прощаясь, я задал вопрос:
— А если мне не удастся вообще пройти маршрут?
Они вежливо, но весело засмеялись, как люди, хорошо ценящие юмор.
— В таком случае с меня лично ящик мартини, — сказал один из них.

В том пари я легко выиграл две тысячи, хотя, когда был в ледопаде, надо мной пролетала пограничная вертушка. Я просто накрылся специальным плащом, и меня не заметили, хотя ребенку известно, что инфракрасный датчик, которым оснащают вертушку, видит в ледопаде теплокровное тело особенно четко.
Следующее пари имело несколько другие условия. Мне нужно было пронести на территорию Бализи тридцатикилограммовый рюкзак. В случае победы мне выдавали десять тысяч контов, а в случае неудачи клали на счет двадцать пять, которые через пятнадцать лет превращались приблизительно в сто двадцать. Если, разумеется, не говорил всяких лишних глупостей.
За полтора года удалось выиграть семь пари, но меня не покидало чувство, что так не может продолжаться бесконечно.


Брикс Невот

Со старта Мэт начал бороться за место в головной группе, но я притормозил его, и мы заняли четырнадцатую позицию. Начал накрапывать мелкий дождик, и это порадовало от души. На сухих зализанных скалах крутизной сорок пять — пятьдесят градусов можно просто пройти на трении; мокрые же скалы скользкие, и прохождение потребует уже приличной техники.
Мерканцы, обе связки, бализийцы, мы и малатийцы просто лезли без всяких страховок, рассчитывая на личную технику. Алья понеслась вверх, как на крыльях, растянула за собой веревку, пока подруга крепила ее рюкзак к своему. Затем Фиоренцина пошла наверх, перебирая веревку в руках. Понцы работали очень быстро, но страховались и забили два крюка по дороге. Бализийцы работали классно. Если весь маршрут был таким, то, несомненно, я считал бы их основными соперниками. Очень уверенно прошли малатийцы. А вот вторая мерканская связка «улетела». Верхний сорвался, сбил нижнего и они заскользили вниз по мокрому граниту к вящей радости стереовизионщиков, коршунами налетевшими на бедолаг.
— Если б гранит был сухой, одни бы уши доехали, — прокомментировал Мэт.
— Да, нет, просто бы не сорвались, ты лучше посмотри на понцев. По-моему у ребят небольшие проблемы с индивидуальным лазанием.
На льду у малатийцев начались традиционные трудности, присущие восходителям, выросшим на планете, где нет ни одного ледника, зато скал — выше крыши. А вот девчонки порадовали. Фиоренцина взяла горизонтально в две руки ледоруб, поставила на него Алью и подняла подругу над головой. В результате та зацепилась за откол на высоте четыре с половиной метра.
После ледника все мы направились на перевал, впереди Алья и Фиоренцина, следом перли мерканцы, мы с бализийцами шли плотной четверкой, немного отстав, двигались понцы, отлично прошедшие ледопад. Остальных я не видел.
Погода улучшилась, выглянуло солнце. Вертушки стереовизионщиков разлетелись по долине в поисках красивых нестандартных ракурсов. Сверкающий снег и лед вершин в сочетании темными скалами, голубым небом и темно-зелеными долинами — вечная симфония красоты.
Крутой, местами градусов шестьдесят пять, снежно-ледовый склон с мощной трещиной посредине требовал серьезной работы. Мы рубились в полную силу и на пару минут обогнали бализийцев, взяв промежуточный финиш. Алья минут пять потеряла на выходе из трещины, и девчонки оказались третьими. Мерканцы проявили себя во всей красе. Вытаскивая рюкзаки, неправильно положили веревку, и она застряла в узкой щели единственного на весь склон маленького скального островка. Одному пришлось возвращаться, и их чуть не догнали понцы.
Уже стоя на перевале, страхуя поднимающегося Мэта, я огляделся по сторонам. Метрах в пятнадцати висела большая пассажирская вертушка. Обычно во время соревнований я не обращаю на них никакого внимания, благо электромоторы работают практически бесшумно. Но эта привлекла внимание. Из крайнего окна на меня смотрела Сильта. Поймав мой взгляд, она улыбнулась и подняла на уровень лица кулак с оттопыренным вверх большим пальцем.
Когда Мэт вылез, мы устроили плановый обед. Именно здесь я задумывал пятнадцатиминутный отдых. Мы достали консервы, шоколад и флягу сладкого холодного чая с лимонной кислотой. Улеглись на рюкзаки, задрав ноги вверх. Может кто-то думает, что на спуске ногам легче, чем на подъеме. Совсем наоборот, именно на ноги ложится вся нагрузка на спуске, пусть отдохнут пока.
Бализийцы последовали нашему примеру, девчонки остановились на минутку, кинули в рот шоколад, запили его и посыпались вниз в долину.
— Ошибка! — высказал мнение Мэт. — Больше съел, меньше нести.
Через несколько минут, злые как черти мерканцы не остановившись ни на секунду, понеслись вслед за ними.
— До четвертого промежутка не догонят, — опять прокомментировал Мэт.
— Кончай кайфовать, пойдем, а то вон уже понцы пришли, — я кивнул в сторону показавшейся каски.

Спуск в долину перегораживала вертикальная стена, последнее серьезное препятствие на сегодня. Мерканцы и девчонки уже прошли его и шустро двигались вниз по завалу крупных камней.
— Работаем по-взрослому, — предупредил Мэта, сбрасывая вниз спусковую веревку.
Через три минуты мы были под скалой.
— Очень, очень быстро! — скомандовал я и, вместо того, чтобы следовать за впереди идущими связками, помчался вправо по крутому травянистому склону.
Через пару минут, когда мы скрылись в складке местности, можно было перевести дух. Еще минут через пять ходьбы подошли к мелкой осыпи, длинным-предлинным темно-коричневым языком ссыпающейся между зеленой травой склона прямо к реке.
— Классно! Брикс, ты гений! — раздался сзади голос Мэта.
Мелкая осыпь, она почти как песок. Мягко принимая ногу, она гасит кинетическую энергию перемещающегося вниз тела, не требуя сверхусилий мышц. Это позволяет развивать скорость спуска в три-четыре раза выше, чем при движении по траве. Обычно по мелким осыпям спускаются огромными прыжками.
Минут через двадцать мы отметились на последнем промежуточном финише. Пройдя немного по тропе, бросили рюкзаки на травке среди огромных валунов.
— А чего мы ждем, Брикс? Может пойдем на финиш? Тут уже рукой подать…
— Нет, нам не нужно завтра стартовать первыми! Я сейчас ботинок сниму, будем мне ногу заматывать. Пусть думают, что травма. Ну, спорить будем, кто следующий придет?
— Мерканцы, — снимая страховочные пояса, ответил Мэт.
— Тогда не будем, тоже считаю, что мерканцы.
Следом за нами пришли бализийцы. В первый момент я опешил. Как они смогли догнать и перегнать мерканцев? Потом до меня дошло.
— Хорошо соображаешь, Стригль! — в моем голосе звучало неподдельное уважение.
Высокий сероглазый темноволосый, с белизной на висках, бализиец устало улыбнулся в ответ.
— Это ты хорошо соображаешь, Брикс! А я только заметил метнувшуюся в сторону вертушку стереовизионщиков.
— Ну, извини! Нужно было сказать: «Все замечаешь и хорошо соображаешь, Стригль!»
— Да, ладно тебе! Что? Проблемы, Брикс? — он посмотрел на мою ногу. — Нужна помощь?
— Нет, спасибо! Уже все нормально, идите на финиш, не стоит терять время. Оно вам завтра понадобится.
— Ты прав. До встречи в лагере.
Через пару минут показались мерканцы. Наша вольная поза произвела на них неизгладимое впечатление. Потрясенные тем, что они на этом промежутке только третьи, мерканцы прибавили ходу.
— Пора собираться, Мэт!
Еще через минуту появились девчонки. Совершенно случайно, только потому, что шнуровал ботинок, боковым зрением я заметил, как проходящая мимо Алья, не изменив темпа, не сделав резкого движения, опущенным к земле клювиком ледоруба, подцепила пояс Мэта и унесла за валун.
— Мэт! Твой пояс!
Рывком он подпрыгнул и рванул за Альей. Я попрыгал следом. Мэт поймал ее за руку, когда она уже размахнулась, чтобы закинуть пояс в реку.
— Ах ты, стерва!
Одной рукой Мэт вырвал пояс из руки Альи, а другой просто вытряхнул ее из рюкзака. Мне трудно представить, что смогло бы остановить Мэта. Когда он в ярости, даже я стараюсь не попадаться ему под руку.
— Торопишься покинуть соревнования, Мэт?
Если бы в голосе Фиоренцины была агрессия или просто скрытая угроза, то рюкзак бы уже, ударяясь о камни, плыл вниз по течению. Но она стояла, спокойно опустив руки, и говорила ровным голосом.
— Ты не имеешь права на это!
— Да? Зачитай мои права!!
— Хорошо, — голос Фиоренцины по-прежнему звучал спокойно, — в случае каких-либо действий направленных на нанесения ущерба участникам, те имеют право ответить адекватно.
— Правильно, именно это я сейчас и сделаю, — злорадно произнес Мэт, прицеливаясь, как бы получше закинуть рюкзак.
— Но в правилах есть исключения для женской связки, сделанные для повышения зрелищности.
— Да? Ну, просвети!
— Применять адекватные действия можно только в том случае, если женщина отказалась компенсировать предполагаемый ущерб… — Фиоренцина сделала короткую паузу, подбирая слово, — … натурой. Там, Мэт, другая формулировка, но думаю, ты меня понял.
Здесь Алья кинула взгляд на подругу, губы ее изогнулись, словно она хотела что-то сказать, но промолчала. Мэт стоял с приоткрытым ртом. Алья сделала шаг к нему.
— Ну что ж, Мэт, правила есть правила!
Она рывком сдернула футболку через голову.
— Верни мне мое…
Ее рука показала на рюкзак.
— … и забирай свое!
Подбородок девушки вызывающе приподнялся, расправленные плечи подчеркнули совершенную форму груди.
— Надеюсь, мы сможем хорошо позабавить зрителей канала!
Она кивнула в сторону приближающейся вертушки.
Мэт, стоял, как молнией пораженный. По-моему он даже не смотрел на Алью. Она сделала еще шаг, подойдя почти вплотную к Мэту. Тот, наконец, ожил.
— Пошла вон! — заорал он во все горло и бросил рюкзак к ногам. — Забирай барахло и проваливай!!
Алья захохотала. Ее ладошка пошлепала Мэта по щеке, и я испугался, что он сейчас ее убьет. Но она как будто не понимала этого.
— Да, ты кажется, струсил?!
Алья наклонилась, подняла рюкзак и, не надевая футболку, закинула его на спину. Пройдя несколько шагов, оглянувшись, крикнула:
— Если передумаешь, красавчик, догоняй!
И, захохотав громче прежнего, зашагала по тропе.
Мэт, кажется, прирос к земле. Я тронул его за плечо.
— Уйди, Брикс…
Конечно, сейчас надо дать парню прийти в себя. Пусть побудет один.
— Хорошо, Мэт, только я вернусь через три минуты. У нас еще есть дела сегодня.


Мэтью Боссон


Три минуты — это хорошо, мне и одной достаточно. Удачно все сложилось с этим стриптизом. Огромное спасибо организаторам, что предусмотрели такой пункт в правилах. Мое потрясение все равно скрыть бы не удалось, но теперь никто не сомневается, что это из-за Альи.
На всякий случай я еще поползал на четвереньках около валуна, но, конечно, напрасно. Ладно, хватит того, что есть. Теперь нам с Бриксом нищета не грозит в любом случае. Если, конечно, меня не посадят надолго.

В лагере Брикс первым делом отправился штудировать правила, оставив мне возможность проявить себя в установке палатки и приготовлении ужина. Потом мы с ним пошли смотреть результаты сегодняшнего дня. У электронного стенда первым делом встретили мрачных мерканцев. Несмотря на то, что у них, как и у нас, было самое большое количество бонусных минут, мерканцы отставали от бализийцев на четыре секунды.
— Смотри-ка, Мэт! А мерканцы всего-то вторые! — радостно подлил масла в огонь Брикс.
Это он явно для меня старался. Ну да, конечно, теперь старший товарищ просто в лепешку обязан разбиться, чтобы вернуть мне душевное равновесие.
Третьими, отставая от лидеров на три минуты, шли Фиоренцина и Алья, затем мы — минус шесть минут. Еще на десять отставали понцы и малатийцы.
— Обрати внимание, — прокомментировал таблицу Брикс, — спуск с перевала понцы прошли явно быстрее мерканцев. Надо быть внимательными, похоже, это у них коронка!
Я понял, о чем он. Последний затяжной пятикилометровый спуск по тропе перед километровым подъемом к финишной стене. У нас на него тоже были особые виды.
К стенду подошла Фиоренцина.
— Ну, что Брикс? Вызубрил правила? — насмешливо спросила она.
По слегка побагровевшей скуле друга я догадался, что вопрос ему крайне неприятен.
— А знаешь, Мэт, ты ошибся! Алья не стерва, она всего только стервочка. Вот настоящая стерва! В правилах нет такого пункта!
— Что поделаешь, ведь твой дружок хотел выкинуть наши веревки. Алья еще это как-нибудь пережила, а мне, сам понимаешь …
— Ничего, я завтра выкину рюкзак, только не стану предварительно снимать его с твоей подружки.
— Если догонишь, милый! — Фиоренцина сделала довольно ехидное лицо и кивнула в сторону таблицы.

Всю ночь лил дождь, но утро встретило нас солнцем. Мы стартовали в том порядке, каком и финишировали, естественно, с временным разрывом, указанным в таблице. Мерканцы сразу, на первых ста метрах обогнали бализийцев. Кто бы сомневался! Через два километра начался снег. Свежевыпавший, он местами был выше ботинка.
— Для бешеного мерканца двадцать сантиметров не снег!
Как бы не велика была страсть наших мерканских коллег к экстремальному лошадизму, идти по протоптанному снегу явно легче, чем по свежей целине. Однако они упорно гнули лидерскую линию. Впрочем, никто и не старался их переубедить. Бализийцы демонстративно отстали на двести метров, явно отдыхая на ходу. Остальные, догнав бализийцев, не стали их обгонять. В результате на ледник мы вышли плотной группой из шести связок. Здесь, собственно, и началась игра, которую Брикс вел по своему хитроумному плану. Мы не стремились оторваться от конкурентов, мы старались не отстать от них, но при этом сэкономить силы. Иногда, когда темп начинал падать, мы делали резкий рывок, заставляя остальных нестись за нами. Потом снижали темп, отдыхая, но в тот момент, когда нас догоняли, снова делали рывок. К обеду в очередном ледопаде, можно сказать насовсем, отстали малатийцы. Вечером, уже перед закатом, при переправе вброд перекатывающийся с глухим стуком по дну реки камень задел ногу Стригля, что окончательно предопределило судьбу и без того уже до предела измотанной связки бализийцев. К концу ночи, когда батареи фонарей начали садиться, мы умудрились даже поспать часа полтора, что придало нам сил. В результате последний наш рывок соперники поддержали не очень уверенно. Мы вылезли на хребет, оторвавшись от всех минут на десять. Теперь только вниз. Сначала через скальный пояс, а потом пять километров по хорошо натоптанной тропе.
Пробежав метров пятьсот, Брикс неожиданно свернул с естественного пути влево, в березовый лес. Проковырявшись еще метров двести, мы выскочили к скалам. Блеск! Я без слов понял замысел Брикса. Здесь донизу хватит одной веревки, а на стандартном пути нужно вешать две. Внизу, правда, узкую травянистую полочку подпирал крутой склон из конгломерата — плотно спрессованной смеси песка и глины с вкраплениями камней, но, уходя вправо, назад, на стандартный путь мы явно выигрывали минут пять.
Спустившись вниз, мы не стали сдергивать веревку, теперь нам хватит одной. Под скалой стали выбрасывать все ненужное. Ботинки долой, на ноги, специально пронесенные через весь маршрут кроссовки, рюкзак уже тоже не нужен. Брикс закрепил бухту веревки у меня за спиной, крючья карабинами пристегнули к поясам, калоши для скал за пазуху, каски, по-прежнему на голове. Все!
Брикс протянул флягу с кисло-сладким чаем. Я сделал два глотка и вернул. Наверху раздался шум. Черт! Кто-то идет нашим путем, а мы ему даже любезно веревку оставили. Подняв голову, увидел мерканца. До чего же настырный народ! Ладно, догнать нас им будет в любом случае трудно.
Сделав последний прыжок на веревке на семь-восемь метров, мерканец четко приземлился и, сразу качнувшись в сторону, ударил допивающего чай Брикса ногой в бок. С ужасом я увидел, что Брикс вылетел на конгломерат. Подхватив правой рукой валяющийся на земле кухонный нож, левой ухватил мерканца за пояс сзади и дернул на себя. Одним движением перерезал натянутую веревку у него над головой. Аккуратно подправив траекторию падения потерявшего опору тела, придал ему максимально возможное ускорение, тщательно следя за тем, чтобы оно не задело случайно моего друга.
Брикс улетел метров на восемь. Уже хорошо. Мерканец с моей помощью все пятнадцать отмахал.
— Цел?! — выдергивая веревку из-за спины, крикнул я. — Лови конец!
В это время наверху снова зашумело. Естественно я не стал сообщать, что веревка кончается на два метра раньше, чем скалы. Извини, парень, играем по мерканским правилам! Корректировку траектории опять пришлось производить. Очень хотел попасть этим парнишкой в первого, уже поднявшегося на ноги. Получилось очень плохо — не попал! Надо будет потренироваться при случае.
У Брикса ссадина на скуле, сквозь порванный брезент видна содранная правая коленка, наверняка, есть царапины и на локтях, но в целом он отделался легким испугом.
Когда мы вышли на тропу, прямо у меня перед носом вниз пролетела Алья. У скал Фиоренцина засовывала веревку в рюкзак, понцы заканчивали спуск.
— Давай, Мэт! Третий маршрут, — крикнул Брикс.
Набирая скорость, я помчался за Альей. Километра два она держала темп, потом начала потихоньку сдавать. Мы выскочили на широкую горизонтальную поляну, и мне показалось, что это лучшее место для обгона. Резко взвинтил темп, чтобы сразу исключить возможность какой-либо борьбы. В тот самый момент, когда мы поравнялись, эта чертова баба присела и резко выкинула ногу.
Один, два, три, четыре кувырка! Хорошо, что по траве. Ну, все мое терпение кончилось! Рванул вдогонку в полную силу. Когда до Альи оставалось метров пять, она оглянулась. Все прочитав в моих глазах, резко сошла с тропы, видимо, собираясь просто увернуться от меня, понимая, что я не буду гоняться за ней по всему лесу. Но не повезло, ноги соскользнули на траве крутого склона, и она полетела вниз в кусты.
Я сразу снизил темп до комфортного. Приблизительно через километр услышал сзади топот, скорее похожий на барабанную дробь, чем на шаги. Обернувшись, чуть не остановился от изумления. Меня догонял понец! Он бежал коротким частыми шагами. Плечи расслаблены, руки опущены вниз. Но скорость поражала воображение! Включив максимальный темп, я все-таки отставал. К тому же рывок за этой стервозной бабой подорвал мои силы.
К мосту разрыв составил уже сто метров. На последнем участке, когда мы бежали вверх, вывернулся наизнанку, но проиграл пятнадцать метров. Влетевший в зону выбора понец хлопнул по цифре «один». Я чуть не завыл! Какого черта мы так надрывались! Мне не нужна его «единица», ему не нужна моя «тройка». Стартовать можно только когда подойдет второй участник, но здесь от нас ничего не зависит.
Отдышавшись, я переобулся в калоши, приготовил веревку и начал осматриваться. Слева от скал стояла временная пластмассовая трибуна, на которой сидели ВИП-гости. Справа шумел сосновый лес. Вниз метров на триста уходила широкая поляна, заканчивающаяся скалой, наверху у которой была установлена оранжевая пирамида, дающая первому прикоснувшемуся один миллион контов. Все маршруты, кроме первого имели отрицательную среднюю крутизну, то есть скалы, будто падали на восходителя. Первый маршрут был положе, но очень длинный. Понцы выбрали его, наверное, потому, что боялись, что остальные вообще не смогут пройти. От меня до верха скалы всего четыре веревки, так что скоро все станет ясно.
Брикс не подкачал, мы начали маршрут всего минуты на три позже понцев. Это не страшно. Он уже прошел первую веревку, когда к скале подошли веранки. Я с удовлетворением отметил исцарапанную рожицу Альи. Поздновато девушки пожаловали!
Проходя мимо Брикса, заметил, что он страхует голыми руками.
— Перчатки надень!
— Нету, наверное, на конгломерате потерял.
— Понял!
События развивались своим чередом, можно даже сказать буднично. Мне оставалось пройти последнюю веревку. Понцы, слева от нас, были уже существенно ниже. Думаю, проигрывали минут десять. Справа, на соседнем маршруте Алья только заканчивала проходить третью веревку. А ей еще принимать Фиоренцину, да и последний участок у них намного сложнее нашего.
Сначала я ушел вправо и вверх в обход абсолютно гладкой, без малейшей зацепки стены. Крюк забил в двадцати сантиметрах от ограничительной линии. Над головой последнее серьезное препятствие — нависающий, как балкон над улицей, участок скалы, а за ним десять метров прогулочных скал и оранжевая пирамидка. Чем правее, тем он шире, этот «балкон». У девчонок он в некоторых местах так вообще метра три.
Пройдя под карнизом на левую сторону маршрута, я поставил ноги на хорошие полочки, закрепил руку на отличной зацепке и высунул голову из-под «балкона». Вставил крюк в щель и стал забивать его молотком. Крюк «пел», как и положено, а вместе с ним пела моя душа.
Услышав справа негромкий звук, я повернул голову и обомлел. На моей высоте я увидел Алью. У самого края своего коридора она висела под двухметровым «балконом», вверх ногами, как муха. Как такое могло быть? Но в чем дело сообразил мгновенно. Алья поднялась до конца третьей веревки, но не стала принимать Фиоренцину. Она просто отцепилась и полезла вверх без страховки, не забивая крючьев даже для того, чтобы создать точки опоры. Черт! Да она же может обогнать меня!
Бросив за спину привязанный к поясу молоток, я вцепился в карабин, пристегнутый к крюку, и уже изготовился выпрыгнуть из-под балкона, как раздавшийся грохот заставил вновь повернуть голову. Ноги Альи потеряли опору из-за выпавшего камня. Центр тяжести начал стремительно перемещаться, и левая рука ушла с маленькой зацепки. По инерции ее тело начало вращаться, выворачивая кисть, вцепившейся в трещину правой руки.
Одновременно я видел свою провисающую, тянущуюся к крюку веревку, чуть дальше выворачивающиеся пальцы Альи, перекошенное ужасом лицо все понимающей Фиоренцины, застывшего далеко внизу на трибуне ВИП-ложи Крестоновского, лихорадочно доворачивающего камеру стереовизионщика в вертушке и даже Брикса, висящего под уступом и абсолютно ничего не видящего.
— Сры-ы-ы-в! — заорал я и оттолкнулся от стены, мгновенно превратившуюся в серую, летящую вверх полосу.
Когда веревка начала натягиваться, меня повернуло, и я полетел как грузило маятника, только лицом вперед и боком к стене с расставленными в стороны руками и ногами.
Удар получился жестким, но руки и ноги стремительно захватили добычу. Подбородок врезался в каску, сознание сразу поплыло. Посланная усилием воли рука мгновенно ухватила страховочный пояс на бедре, и сквозь заполняющую все пелену, я кричал своему кулаку, требуя, чтобы он сжался еще сильнее.
Свободно болтающийся на шнурочке молоток, завершая полет по немыслимой траектории, врезал по надкостнице, и дикая боль прорвалась в сознание, возвращая ощущение реальности окружающего мира. Я обнаружил себя качающимся на веревке в трех метрах от стены. В опущенной руке, как ручку чемодана, держал страховочный пояс, в котором горизонтально висела Алья. И еще орал во все горло:
— И-и-и-и-и-и-и-д-и-и-и-и-и-и-о-о-о-о-о-о-о-о-о-тк-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!


Брикс Невот

Маленький уютный космопорт «Южный Эльбрус» со времени основания не знал такого столпотворения. Частные огромные космопланы, превосходящие по размерам порой мегатонные грузолеты не могли поместиться на стоянках. Большинство кораблей ВИП-персон висели в очереди на стационарной орбите. Вибрация от постоянных взлетов и посадок заставляла подрагивать здание, но звукоизоляция была отменной. Я сидел в удобном кресле и смотрел сквозь металлостеклянную стену на сорокаэтажные здания отелей Терскола, несущийся по дну долины среди хвойного леса Баксан, вершины Накры и Донгуз-Оруна в постоянно ослепительном парадном одеянии.
Спать не хотелось, хотя за последние две ночи мне пришлось подремать совсем немного, урывками. Картины последних суток вставали перед глазами.
… истошная команда Мэта. Мозг кричал, что этого не может быть, что это какая— то ошибка. Но руки уже знали режим торможения, позволяющий погасить рывок за счет протравливания веревки. И точно выполнили необходимое. Красная в каких-то ошметках веревка уходила из рук, ощущение было такое, как будто пытался вырвать обоюдоострый меч из рук средневекового рыцаря, схватившись за лезвие.
… запоздалая истерика Фиоренцины на поляне под скалой и суетящийся вокруг нее Крестоновский: «Девочка моя, маленькая моя!».
… понец лопотал в камеру о великих восходителях Мэтью Боссоне и Бриксе Невоте, дух и мастерство которых недоступны простым смертным, а капризная удача не может всегда отворачиваться от них.
… Мэт орал на стоящую перед ним с опущенной головой Алью. Используя обороты, которым могли позавидовать бализийские ассенизаторы, он объяснял, что если когда-нибудь она встретится ему на необъятных просторах Вселенной, то это будет последняя минута ее жизни. Алья вдруг подняла голову и, глядя в глаза, рухнула на колени. Схватила руку Мэта, ту самую, что поймала ее за страховочную систему и ткнулась губами. Потом тихо произнесла:
— Как скажешь, Мэт!
И легко вскочив, повернулась и быстро пошла прочь.
… перекошенное от злобы лицо Сильты Кристы. Она кричала что-то непонятное, но очень обидное мужчине средних лет в белом смокинге. Кто он, я не знал, но явно из организаторов.
Наконец, все важные персоны разлетелись и нас пригласили в зал вылета. Здесь Мэту приспичило сделать мне перевязку. Конечно, ладони еще кровоточили, но что за блажь такая! Нашел время! Однако Мэт заупрямился, ссылаясь на указания врача, и, положив мои руки на столик рядом с таможенным постом, стал аккуратно менять бинты.
— Парень повредил руки, — с извиняющейся улыбкой сообщил он ожидающему нас таможеннику, — а врач настаивал, чтобы повязки менялись регулярно.
— Да, мы в курсе! — таможенник кивнул в сторону диска стереовизора. — Я болел за вас. Жаль Брикс, что не могу взять ваш автограф. Поэтому Мэтью вам придется отдуваться за двоих.
— Без проблем, командир!
Эргономическое кресло салона бизнес-класса удобно облегало тело. Включая все внепространственные прыжки время нашего полета около шести часов. Может теперь смогу заснуть?
Корабль взлетел и взял курс к точке первого прыжка.
— Кстати, Брикс, — Мэту явно не спалось, — чтобы не говорил понец о великих восходителях, в беге, когда вниз, они делали нас, как малолеток. Я с утра порылся в информатории. Этот способ изобрели здесь, на Земле. Очень давно. Какие-то ребята, кажется, ниндзи по национальности, пользовались им, бегая по холмам. Надо будет освоить!
— Хорошо, освоим.
Мне было хорошо, глаза закрывались, медленно подкрадывался сон.
— И еще. Хочу сменить повязки у тебя на руках.
Ну, это перебор! Я взорвался.
— Ты меня достал! Отстань от моих рук, они в порядке!
— Ты не понял! Я говорю не о твоих руках, а о повязках.
Мэт взял мою кисть, невесть откуда появившимися ножницами срезал узел бинта и размотал несколько оборотов. У меня на ладони в прозрачном пакетике лежали три эдельвейса, легендарные земные цветы-бессмертники.
— Мэт… — только и смог проговорить я.
— Да, это то, что ты думаешь!
— Но их же уже давно нет в природе.
— Это не совсем так, их практически нет!
Черт побери, надо же! Эдельвейсы!
— Где же ты их нашел? Мы с тобой все время были вместе!
— Дело в том, дружище, что ты неисправимый бабник! Когда Алья сняла футболку, ты уже больше ничего увидеть не мог. А цветы были в двух метрах, от того места, в которое ты пялился! Да, кстати, мы сейчас летим на Меркану.
— Почему?
— А ты знаешь еще места, где тусуются парни, готовые выложить по сто пятьдесят тысяч за каждый?