Михаил Хергиани. Первая вершина

Помню, как-то раз стал я доставать консервной банкой нарзан из колодца и упал туда вниз головой. А колодец был сделан из долбленого ствола дерева - узкий и длинный, никак мне в нем не вывернуться. Был я один, помощи ждать неоткуда, это там, возле нашего коша. Стоял я вверх ногами на вытянутых руках в этой деревянной трубе и понимал, что долго так не продержусь, устанут руки. Да и нарзан к вечеру прибывает в этом колодце. А стенки гладкие, скользкие, зацепиться не за что. Понял я, не выбраться мне, пропал. Обидно стало, что не попаду на Ушбу. Тогда встал на одну руку, а другую просунул назад и нашел маленькую дырочку. Зацепился одним пальцем и вылез.

Отец и слышать не хотел, чтоб я стал альпинистом. На восхождения меня никогда не брал, только на охоту мы с ним ходили. Но в тринадцать лет я все-таки получил значок "Альпинист СССР". Случилось это так: проводилась грузинская альпиниада с восхождением на вершину Бангуриани, вот сюда, - Миша указал на сравнительно невысокую вершину, возвышающуюся на северо-восток от Местии и хорошо видную отовсюду. - Отец и дядя Максим были инструкторами. Меня не взяли. А я потихоньку за ними. Прятался, скрывался за скалами, чтоб не увидели. Когда стали вечером под вершиной на бивак, я не вытерпел и подошел к ним, есть очень хотелось. Отец меня побил, прямо при всех. Но вниз одного не отправил, темно уже стало. Утром посоветовались с начальником альпиниады Сандро Гвалия и взяли меня на вершину.

г. Бангуриани, вид из Местии

Очень я гордился значком альпиниста, не снимал его, хвалился перед ребятами. Отец проучил меня за это. Вскоре мы пошли на охоту. Отец нарочно полез по таким скалам, где я не мог пройти. Тут он и начал костить мой паршивый значок, возомнил, мол, себя альпинистом, а по простым скалам не можешь пролезть. "Что ж тебе твой значок не поможет?!"

С тех пор я свои значки и медали никогда не ношу. И еще после этого случая стал я тренироваться на старой башне. Каждый день.

Мы ходили с Мишей к этой башне. На ее отвесных стенках, выложенных из неотесанного камня, видны забитые крючья. Когда Миша живет в. Местии, он и теперь лазает тут, делает ежедневно утреннюю зарядку. Я тоже бегал с ним на зарядку, чтобы быть еще больше похожим на своего брата, хотя было бы некоторой натяжкой утверждать, что мы выглядим с ним как близнецы.

- "Выбирай любой спорт, - говорил мне отец, - продолжает свой рассказ Миша, - только не альпинизм". Записал меня в секцию национальной грузинской борьбы. Стало получаться, был чемпионом района. Но не нравилась мне борьба. Повезли нас бороться в Тбилиси... а я взял да и сбежал. Домой вернулся не сразу, болтался со шпаной в Мингрелии, чуть было не пошел по этой дорожке, знаешь, в юности, бывает...

Вернулся, говорю отцу: "Не хочу бороться, хочу быть альпинистом". - "Пойдем", - отвечает отец и ведет к той самой, башне. Ну, думаю, тут уж я не подкачаю, всю излазил. А он приказывает: "Поднимись до самого верха и обойди кругом". Поднялся я и испугался. "Слезай, - говорит отец, - не получится из тебя альпиниста". Я разозлился и прошел кругом, да не один раз, а два. "Ладно, я тебе еще одно испытание устрою".

Есть у нас под Ушбой пещера, ее теперь называют "пещерой Антона". Антон - мой дед. Ходили о ней всякие слухи. Говорили, что живут там черти разные, духи. Последний раз ночевал в ней мой дед Антон. Я помню, как он рассказывал об этом. Когда стемнело и дед залез в пещеру, стали раздаваться всякие голоса. Дед не мог уснуть, а в полночь кто-то стал его звать: "Антон, спаси, помоги мне! Ничего не пожалею! Антон! Где же ты?! Иди сюда!

Погибаю!" Дед не вышел из пещеры, всю ночь просидел со взведенным курком кремневого ружья, а когда рассвело, спустился вниз и больше туда не ходил. Дед много раз рассказывал эту историю и всегда заканчивал ее тем, что оставил в пещере свое огниво.

Вот отец мне и приказывает: "Возьми ружье и свечку, пойди переночуй в пещере Антона и принеси его огниво. Сделаешь - будешь альпинистом". Я пошел. Бегом поднялся, пока было светло, поохотился, убил улара. Пока не стемнело, все шло хорошо. А потом началось: кто-то ходит, камни сыплются, звуки непонятные, а ночью начались голоса: "Чхумлиан, это ты? Чхумлиан, помоги мне! Спаси меня!" Голос глухой такой, тихий, и не поймешь откуда. Я решил, это отец меня испытывает, и давай петь сванские песни. До сих пор не знаю, кто это был. Отец отказывается, и Мамол (мачеха Миши) говорит, что отец в ту ночь был дома. Может, он послал кого? Не знаю. Так всю ночь и пел песни. Рано утром прибегаю, отдаю улара и огниво. Отец спрашивает:

- Что было?

- Голоса слышал. Звали меня, помощи просили. Про Антона тоже: "Где Антон?"

- Боялся? - допытывался отец,

- Боялся, - говорю, - но сделал. Отец засмеялся.

- Тогда молодец, правду говоришь. Дам тебе денег, пойдешь через перевал в школу альпинизма.

Через перевал Гарваш я пошел один. Должен был еще со мной парень идти, да отказался, а мне не хотелось ждать. Отец, как узнал, побежал с родственниками за мной вдогонку. Вышли они на перевал, увидели следы моего спуска и успокоились, вернулись. А я как раз в трещину провалился метров на десять. Хорошо, снег мягкий оказался. Ледоруб у меня был, подрубил ступени и к ночи выбрался.

Выполнил в альплагере третий спортивный разряд по альпинизму, приняли меня в школу. Русского языка совсем не знал, только два слова - "камень" и "хлеб". В школе я ничего не понял. Практика у меня лучше всех, а по теории знал только один вопрос из всех экзаменационных билетов - про Главный Кавказский хребет. Даже не знаю, какие вопросы у меня были на экзамене. Как спросят что-нибудь, я давай рассказывать про вершины и высоты Главного Кавказского хребта. Засмеялись экзаменаторы и отпустили. Ладно, говорят, научится по-русски, разберется, что к чему. Отца все знали, уважали, дядю Максима тоже, не выгнали, выдали справки. Стал я не Чхумлианом, а Мишей.

Разыгрывали меня в школе, а я тогда шуток не понимал, обижался страшно. Раз Кизель (заслуженный мастер спорта) говорит: "Альпинисты, они все немного того... чокнутые", - и пальцем у виска крутит. А я думаю: "Как же так?! Отец у меня альпинист, дядя Максим альпинист, сам я теперь альпинист, что ж, выходит, мы все дураки?!" Обиделся.

В другой раз девушке одной внушили, что я собираюсь ее украсть. А тут как раз дядя Максим на коне прискакал, он тогда в Балкарии работал. Вот эта девушка подходит ко мне и просит: "Миша, не надо меня воровать. Когда школу закончим, я сама с тобой пойду в Сванетию". Засмущался я и убежал. Девушек ведь тогда не видел. А они все смеются, надрываются. Но не зло, а так просто. Знаешь, как у нас любят разыграть, хлебом не корми...

Лекций я не понимал и не знал, что нельзя ходить в горах в одиночку. Как получил справки, так и махнул к дяде Максиму в другое ущелье, из Адыл-су в Адыр-су. Прямо через вершину Виатау. Лез по скалам, по стенам, на вершине пришлось заночевать. Показываю Максиму справки, объясняю, как шел. Он слушал, слушал меня да как даст в ухо. "Иди, - говорит, - в Сванетию! Дураком ты был, дураком и остался, ничему тебя не научили. Будешь в Местии коров пасти".

Но потом все хорошо пошло. В 1952 году на первенстве Союза по скалолазанию в Ялте выиграл первое место. В связке с Шалико Маргиани тоже первое место взяли.

Продолжение следует