Звонок с К2

Cбор на Кавказе подходил к концу, а Серега все не успевал закрыть мастера. Мы уже тогда понимали, что погоня за клеточками и баллами не вяжется с романтикой альпинизма, но звание КМС давало свободу восхождения на любую гору, а звание мастера спорта вводило тебя в сонм героев и полубогов. Командиры сбора были заняты постоянными перетасовками групп и маршрутов, чтобы закрыть максимальное количество народа, но погода вносила свои коррективы. В какой-то момент пасьянс начальников свел нас с Серегой. Две зачетные 5б в двойке могли бы закрыть его. Серега прибежал ко мне воодушевленный и радостный.
- Слушай я нашел классную пятерку! Шхельда по центру «Лопаты». Ты как?
Серега всегда был помощнее меня, источал силу и оптимизм. В секции он был известен как везунчик. С кем же еще на 5б, как ни с ним.
- Шхельда – говорю - по центру? Пошли.
День до выхода прошел в беготне со сборами, оформлением листов, сбору подписей укладке рюкзаков. Запихивали новые забухтованные веревки, железо, кошки, карабины одежду, горелки, бензин. Вышли только после обеда вместе с нач. сбора и еще двумя группами. Длинный путь до «Немцев» одолели к вечеру. Нач. сбора Владимир Наумыч проверил наш выход, и тут обнаружилась потеря маршрутных листов.
В то время все было очень строго. Переоформить по-новой. Дело небыстрое. Серега все взял на себя. Писал и рисовал до 10 вечера, потом сдавал. Я в это время дрых в палатке. В полночь он меня разбудил.
- Валь, надо выходить.
В описании маршрута жесткие рекомендации: выходить ночью в ясную погоду по морозу. Я выглянул наружу. Все затянуто плотным туманом, видимость метров 20, моросит теплый дождь.
- Серег, да мы и кулуар-то наш не найдем…
- Да не, фигня, я заприметил заход.
- Ну, пошли.
Через ледник подошли под стену. Вроде тихо. Начали подъем по кулуару. Крутой раскисший фирн, туман как молоко. Потихоньку светало, но туман не редел, и мы перли вверх наугад, пока не стало стремно.
- Серег, может свяжемся?
- Давай.
Достали новую веревку в фирменной упаковке перевязанную красивыми шнурками. Шнурки не развязываются, не рвутся. И зубами и так и сяк.
- Где нож?
Нет под рукой. Резко раздернулся туман, и мы увидели, что стоим в узком крутом кулуаре- -мусоропроводе. Над нами вся стена со снежной крышей. В секунды запихнули веревку в рюкзак и рванули по краю кулуару наверх, не связываясь, где чудилось выполаживание. Едва отскочили, крыша поехала. Там где мы только что стояли, понеслась лавина камней вперемешку с мокрым снегом. И началось. Через равные промежутки тяжелый грохот сверху заставлял прижиматься ко льду и опять лавина каменного мусора по кулуару. Наконец, связавшись, мы ходом полезли наверх попеременно.
Веревка уходит наверх, страхую через ледоруб. Веревка вдруг останавливается и едет назад, ложась на меня петлями. Я не пойму в чем дело, пока из-за перегиба не прилетает Серега, и треснувшись задом об узкую снежную полку, оказывается рядом со мной. Кругом все грохочет. Я понимаю, что должен спросить партнера о самочувствии, поинтересоваться не отбил ли он себе попу, но вместо этого я дико хохочу. Серега приходит в себя, тоже хохочет, потом становится серьезным.
- Ну, теперь ты полезай.
Я лезу наверх. Весь центр стены перекрывают камнепады. Пахнет мокрым снегом и серой. Крыша стены съезжает через равные промежутки, страшной белой лапой тянется к нам. От нее хочется убежать, но мы на бараньих лбах, не побегаешь. На лбах не круто лезем, не связываясь. Камни летят рядом в стороне и вдруг, прямо в нас, как будто выгрузили самосвал. Здоровые бульники распарывают воздух, с ревом несутся между нами.
Ужас, ужас, но мы продолжаем лезть наверх по правому краю стены.
Темнеет, интервалы между камнепадами возрастают. Мы на крутых сильно разрушенных скалах без намека на полочку для ночевки, где можно было хотя бы пересидеть. Весь день не ели, а Серега всю ночь еще и не спал. Совсем темно. Я лезу по направлению к вертикальной нише в надежде на площадку, но там глухо. Нишка нависает, защищает от камней, но полки нет, и ночевка получается висячей. Подходит Серега, он не в восторге, но вариантов нет. По стене течет вода. Пока я готовлю еду и чай Серега засыпает, повиснув в беседке. Ну, денек. Утро не лучше. Стена в том месте, где нужно бы лезть, перекрывается лавинами с крыши. Решаем лезть дальше вверх по правой стороне. В какой-то момент я оказываюсь вторым на жумаре. Сверху Серегин крик:
- Валя берегись!!! и я оказываюсь в потоке снега. Глухой стук камней рядом со мной…. Вроде, проехала. Все камни мимо меня, но обе веревки перебиты. Уняв дрожь, выбираюсь наверх. Серега принимает меня на скальном пере, которое полувывалилось из стены. Над нами скальные верткали. Серега грустно смотрит наверх, затем на перебитые веревки и грустно резюмирует:
- Вообще – то лезется, но надо вниз.
Про спуск нужен отдельный рассказ. Мы не улетели на дюльферах с перебитыми веревками, нас не убило на бараньих лбах. К вечеру мы были у кулуара, отполированного лавинами до льда. Сидели и ждали пока похолодает и лавины прекратятся. Потом был длинный спуск в три такта по ледяному мусоропроводу, не связываясь, с ежесекундным ужасом ожидания звука лавины с крыши. Потом через ледник к ночевкам.
Что я чувствовал тогда уже на леднике, не помню. Дошли, упали в палатку. Наутро сквозь сон я пытался понять - где я. Все еще там или уже внизу. Если там, то лучше не просыпаться. Солнце с утра и мокрые оскаленные стены Шхельды с легким рычанием утренних лавин.
Мы не залезли. Мы не победили? Мы проиграли? Душа еще не отошла от ужаса, но досады не было. Нас отпустили, дали шанс, который дается не всем.
Вечером в лагере зашли доложиться к врачу Насте Остальцевой. Настя душа-человек.
- Э, что-то вы напряженные какие. Дай-ка я вас расслаблю .
Глотнули спирта и я вдруг понял что мы с партнером живы, а я везунчик не меньше Сереги. А Серега, хохотнув, сказал:
- Валь, слушай ,я тут другую нашел. Ты как?
И я, не спрашивая, чего он нашел ответил:
- Пошли.