Вади Рам – пустыня, горы, люди.

Знаю, как ей хотелось поехать на скалы в солнечный Вади Рам, как она изучала материалы и маршруты. Однако не поехала – готовилась стать матерью. Также и моя напарница по Доломитам. Хоть мне обеих их очень не хватало, только это самая правильная альтернатива всяческому альпинизму.
Третья участница предыдущего Фестиваля на этот раз не стала привязываться к белорусской команде, а заявилась самостоятельно с напарницей с Украины. И мы остались вчетвером группой начинающих. Как и на предыдущий Фестиваль, мне удалось обеспечить своей группе спонсорскую помощь и заручиться обещанием директора на следующий Фестиваль дать больше денег, чем сейчас.
Опущу описание подготовительной работы, согласования и переписку, которые по мере приближения к дате отлета делались все оживленнее и жарче и приобретали местами особый накал.
На месте к нам присоединилась еще участница, которая приехала без напарницы. Так мы и держались вместе.


Председатель жюри проповедовал сверхмедленное хождение, поэтому он и наша группа вполне подходили друг другу.

Периодически присоединялись еще два-три человека. Таким образом, пока серьезные альпинистки мочили серьезные маршруты, у нас получился замечательный коллектив для освоения бедуинских, которые оказались, кстати, очень интересными и очень непростыми для ориентирования.

И все-таки очень хотелось пролезть маршрут. Скальный. Вертикальный. От начала и до конца. Мы сделали две попытки. С первого маршрута отозвали на спасработы. Пройти второй у нас были все шансы, но уж очень медленно все получалось паровозом с группой начинающих. Вдобавок у лидера, очевидно, портилось здоровье и, соответственно, настроение. В таком состоянии и до травмы недалеко (Боже упаси!). Измученная медленным темпом, на четвертой веревке я сгоряча рванула вверх, отцепив скользящий и не пристегнув к себе основную веревку, минуя гирлянду заложенных напарницей фрэндов. Когда обнаружила, приспуститься назад за веревкой оказалось непросто. Добралась до следующей станции и долго поджидала лидера. Фотографировала, изучала маршрут дальше.

Пройдено еще пять веревок и полтора часа времени оставалось до наступления темноты, когда после некоторых препирательств с лидером принимаю волевое решение дюльферять по пути подъема.
Потом был выходной, и к нам приехали гости. Не сразу поняла, что это наши гости, а не нашего хозяина, и что это те самые долгожданные израильские альпинисты. У меня появился шанс. Однако утром я вдруг не обнаружила свою веревку. Вернее, обнаружила ее отсутствие. А вечером веревка появилась. Спрашиваю у девушки, которая положила ее на место, мол, как это – без моего ведома? А она отвечает, что спрашивала у моей напарницы и та ей разрешила. А маршрут ходили с израильскими альпинистами. Наверное, что это была компенсация за использование спальника пострадавшей альпинистки в ту ночь, которую альпинистка провела в больнице ( «Люди как люди»). А на следующий день уставшие израильские альпинисты уже не пошли на маршрут. Возможно, мне следовало обратиться к директору Фестиваля. Возможно, она бы своей директорской властью пристроила меня к израильским альпинистам. Тогда был бы и у меня маршрут для души. Но об этом я подумала только сейчас, тогда же такая мысль и близко не пролетала мимо моей головы. «Никогда не просите сильнейшего».
Да, а со спальником вышла такая накладочка. Ограничивая вес рюкзака, я решила, что в жаркой пустыне обойдусь ночью пуховкой и легким флисовым пледом. Нет, было холодно. За помощью следовало обратиться к нашему другу и благодетелю Матару. Но как на промежуточном языке понятно объяснить мужчине, что мне холодно ночью спать и мне нужно всего лишь одолжить одеяло? Тем более что пока другие участники решали с ним деловые вопросы на английском, мы объяснялись на вовсе неделовом французском («У тебя маленькая ножка – это красиво» - «О, благодарю!», «Я отныне влюблена в Вади Рам, в пустыню и горы»). Итак, одну ночь я переспала в чужом спальнике (замечательный!Я уже заказала себе такой), другую – в чужой плотнонаселённой палатке между теплыми спальниками и теплыми же телами в них. А потом уехала Лена и оставила мне свой спальник на оставшиеся ночи. Таким образом, эта проблема была решена.
Следующая проблема. В этой поездке в очередной раз почувствовала свою ущербность из-за незнания английского. Теперь - особенно остро. Возвращаюсь домой и срочно беру уроки! У моей напарницы с английским все хорошо. На подготовительном этапе мы дружно и продуктивно трудились сообща, но здесь вдруг без объяснения причины моя напарница не стала передавать содержание англоязычных разговоров. В первый раз командирским тоном приказала: «Переводи!». Нет, здесь такой вариант не следует применять. В другой раз заметила, что это просто неприлично – разговаривать в компании так, что вас не понимают. А третьего раза не было, потому что я задумалась над тем, как можно и нужно использовать ситуацию. Понятно, что в этом выезде альпинизм и восхождения мне противопоказаны (гайдбук с описаниями маршрутов тоже был на английском). А показано, значит, что-то другое. Вот с Матаром я уже нашла общий язык, минуя английский, также и с природой нахожу, будь то белорусские болота и леса, или иорданские пески с их нежными но стойкими цветочками.

И чем глуше и дальше от цивилизации место моего отпуска, тем лучше я себя чувствую.
К этому времени стала проходить настороженность, мол, в мусульманской стране, в одиночку – ни-ни, и я с удовольствием стала делать вылазки, иногда с кем-нибудь, а то и одна. Однажды, когда встречала рассвет, незаметно уйдя далеко от дома, я вдруг сделала удивительное открытие в себе. Много лет назад я связала свою жизнь с альпинистом – уж наверняка будем ездить в горы! Вышло, разумеется, по-другому (об этом у меня есть рассказ). И сейчас я почувствовала, что в моей Душе с тех пор и по сей день живет несостоявшаяся и поэтому давящая мечта побывать в горах Азии, и что в данный момент, именно здесь и сейчас, когда я стою на вадирамском песке и на меня смотрит солнце пустыни, все более выступающее из-за горизонта, та, давняя мечта уступает место хорошему чувству от присутствия здесь, в горах Иордании, о существовании которых я в те годы даже не знала и естественно, не мечтала. Упоительное ощущение – стать вдруг по-настоящему свободной! Любимый, какое счастье – простить тебе в это утро мои несбывшиеся надежды и обманутые ожидания! Отныне и во веки веков. Аминь.

Потом, на прощальной вечеринке в бедуинском шатре, под звездами, босиком на песке так отплясывала с подругами белорусскую польку, что даже бедуин хозяин вприсядку пошел. Вот ведь – спиртного ни капли, кальян не курила, а так весело, легко и светло. И в голове, и на душе, и в теле.
Пожалуй, у хозяев кемпинга мы вызываем положительные чувства, может быть, нас даже любят. Во всех наших забавах весело от души участвовал Матар. Он был душой нашей жизни в своем кемпинге в пустыне. На его орбите невозможно, чтоб было нехорошо. Я чувствую такие вещи. Чисто по-восточному он создал для нас исключительные условия жизни, окружил собственной добротой, заботой, весельем и доброжелательностью, а также у него было несколько помощников, которые постоянно заботились о нас. Да и сама атмосфера жизни в пустыне имела огромную позитивную энергетику, сложно было это поколебать.
Мы сделали подарки своим друзьям бедуинам. Матару - фестивальную курточку, в карман которой я положила сделанного вручную маленького серебристого ангела – символ нашего первого фестиваля «Узункол 2008» , Матар обещал общаться с ним каждый день («chaque jour»). Староста деревни исполнил сольный танец. Как человек взрослый и уважаемый, в отличие от легкомысленного молодого Матара (кстати, женат на француженке, одновременно с нами у него гостили двое его французских детей), он не отступил от своих традиций и не запятнал себя плясками с женщинами. А было такое поползновение с нашей стороны...
Таким было завершение Фестиваля. А по началу, в смысле, в первые дни, мы держались скованно, боясь каким-нибудь неосторожным действием проявить неуважение к традициям, к хозяину. Натянуто вели какие-то дипломатические разговоры, предварительно посовещавшись между собой по-русски. Хотя на самом деле было страшно любопытно знать самые простые житейские вещи: семья, жена, дети (Матар из семьи, где 13 детей и две мамы. Увидев наше удивление по этому поводу, он рассказал о своем дяде, которого 4 жены и сорок два ребенка), что едят, что носят бедуины под своим бедуинским халатом? Занимаются ли бедуины альпинизмом? (для них это не характерно, но Матар – альпинист, и учил его этому Ховард. Матар намерен организовать в Вади Раме школу по подготовке альпинистов).

Сколько у бедуина должно быть верблюдов? Сколько это стоит? Чем кормят верблюдов? С какой скоростью бегают верблюды на скачках? (Если правильно запомнила – 6 км за 4 мин. Два своих внедорожника Матар приобрел от выигрыша его верблюдов на бегах). Используют ли молоко верблюдиц в пищу? (Нет. При скудной пище его хватает только верблюжонку, за которыми хозяин ухаживает, как за человеческими детенышами, настолько дороги верблюды и нежны в детстве). Как используют шерсть верблюдов? Где берут лес? (Покупают привозной. 400 дол за куб.метр. При этом у нас каждый вечер был костер, наверно все-таки из местных колючек).

Из-за излишней осторожности, как и следовало ожидать, получился конфуз. «Что-то мы все о женщинах, да о верблюдах! - возмущаемся между собой, - давайте о чем-нибудь другом, например, про Беларусь, про зубров». При этом бессловесный прислуживающий парень Сабар как-то быстро и странно глянул в ее сторону. Хорошо, что среди нас был Виталий, израильский альпинист, эмигрант из Харькова.

Так вот Виталий встрепенулся, отчаянно замахал руками и запричитал: «Нет-нет, не надо про «зубр»! На арабском языке у этого слова совсем другое значение». Когда Сабар услышал «зубр» из уст Виталия, то заусмехался и похлопал его по плечу, и потом, подавая ему чашку, повторял: «зубр!» и при этом оба весело скалились.
Чего еще мне хотелось бы в Иордании? Так как родилась и выросла в деревне, я хорошо знаю и люблю быт и труд крестьян в нашей полосе. Смею допускать, что не разучилась понимать людей – хозяев на своей земле. Однажды, вовремя путешествия по Кавказу с дочерью, несколько замечательных дней мы пожили в коше у пастухов. Я охотно доила коров и занималась хозяйством. В один из этих дней в кош забрели две отбившиеся от группы туристки-чешки, и эдак запросто выставили бутылку водки, пили вместе с хозяевами, но была в этой показушной широте натуры какая-то фальшь, неуважение к хозяевам-аборигенам. Заметили это и хозяева, и мне на правах временного члена семьи было неловко и немного стыдно. Здесь, в Вади Раме мне было очень любопытно поближе увидеть местных жителей. Это возможно было опять же через Матара. Вспоминая историю с чешками и видя, сколько времени, сил, да и средств, он – занятой человек, уделяет нам, не решилась, как и в истории со спальником, докучать со своими досужими капризами. Пусть это будет в следующий раз. Юля подрастит свою дочку, а я приглашу свою (с английским у нее все в порядке!), и может быть мы вместе приедем в Вади Рам, место, которое Юля выбрала, а я открыла для себя.





Au revoir!

Автор: Антонина Малама, г. Минск 5 апреля 2011 г.