Новый год в пещере.

(прошу сильно не ругать выставляю первый раз)

29 декабря 1979
Прибегаю с работы, хватаю рюкзак, кидаю туда две фуфайки, два спальника, две пары вибрам, как всегда сало для балласта, и баста. Остаюсь в обрезанном пальто и прочем легком снаряжении.
Пещера манит, там тепло и уютно. Сталактиты, сталагмиты сказочно висят, стоят, переливаясь всеми цветами радуги, стены разрисованы нашими предками всякими там изюбры со стрелами в боках по углу скелеты, какого–нибудь императора. Все так чистенько, уютно, мы раскидываем палатки для тех, кто привык спать на мягком, остальные ложатся прямо на землю, тепло, земля дышит, гасим свечи, мрак и тьма убаюкивают нас…
Гляжу на часы, закрываю рот и рюкзак, мчусь в штаб квартиру. Лифт по закону подлости не работает, сразу получаю боевое крещение,–делаю восхождение на восьмой этаж. Уже тут сталактиты начинают блекнуть, попадаю в суровую реальность. Все бегают, суетятся, я сразу просекаю, что пожрать, не удаться, и что самое страшное, с ужасом замечаю, что все берут кучу теплых вещей. Еще тогда все это показалось мне подозрительным.
Когда рюкзаки уложены, кто - то вспоминает, что мы еще не в пещере, что туда нужно ехать, времени остается мало, скачками мчимся на вокзал.
И так нас 14 человек. Получился некоторый коктейль, который в виду массовости компонента можно назвать персиковым. Привожу краткий рецепт приготовления;
Берешь четыре персика, две шушеры и восемь самых различных специй по росту, цвету, худых, слабых больных. Затем кидаешь туда 13 рюкзаков и 12 пар лыж с палками, заливаешь какавкой и все тщательно перемешиваешь. Коктейль готов к употреблению.
Примечание: у коктейля получается особенно пикантный вкус, если его приготовлять в задымленной избе на нарах.
Противопоказания: слабонервным и больным не употреблять!

Забивая последний вагон поезда, мы сразу становимся сопричастными к министерству высшего образования. Толпа становится однородной, это в основном студенты индустриального института, попадаются и медики.
Тут мы поступили несколько необдуманно, и опытный контролер, мог бы мгновенно определить к какому разряду советской молодежи нас отнести. Мы очень как-то не по-студенчески вытащили здоровенную палку колбасы за 3-50, и пока поезд набирал пары, мы ее быстренько слопали, на чем окончательно потеряли силы. Перед сном еще немного попугали вагонный народ, чтобы знали наших, и завалились спать.
30 декабря
Мы на станции Дружинино. Свалили рюкзаки около какой-то тетки спящей, с костылем, и каждый занялся личными делами.
Путь наш лежит на конечную станцию под названием Бажуково. За каких-то полтора часа события разворачиваются прямо как в детективе. Предисловием может служить детский садистский стишок: «Дочь попросила, – дай мама, конфетку, мама сказала, сунь пальчик в розетку, дрогнулся трупик, обуглились кости, долго над шуткой смеялись гости». Так получилось и с нами. Попросили, у кондукторши чая, та зло усмехнулась и вышла. Неожиданно ярко загорается свет, дядя в форменной одежде голосом, не терпящим возражений, предъявляет требования: « Подходить по одному, с документом и билетом!
Лица у всех утрачивают индивидуальность и становятся одинаковыми: вытянутыми, без всяких признаков мысли,
что не предусмотрено фотографиями студенческих билетов. Однако скоро выявляется 4 типа личностей. Хитрые, которые наглым образом умудряются обмануть контролера и государство. Настоящие студенты, которым некого обманывать; слабохарактерные, которые честно платят штраф. И трусливые, которые, надев рюкзаки, пытаются сойти за посторонних туристов, пробегающих из одного вагона в другой, не смотря на то, что наш вагон является последним. Наконец мы высаживаемся в Бажуково, посылаем ругательства вслед уходящему поезду, переползаем через железнодорожное полотно и вступаем в лесной массив Среднего Урала.
Погода стоит чудесная, настроение бодрое, пещера опять манит нас.
Так Вовочка и Андрей идут без лыж, то в конце колонны они представляют евроазиатский сервис, с явной примесью азиатского.
С теми, кто падает с гор, они долго не чикаются, быстро поднимают за рюкзак и придают ускорение, грубо пиная провинившего под зад коленом. Идем медленно, получая физическое и эстетическое удовольствие. Наш путь–к избушке, которая сделана самими туристами Свердловских студентов. Но, к сожалению, а может быть к радости, т.к. мы все-таки мечтаем ночевать в пещере, она оказывается занятой другими туристами.
Тут Шура начинает, как-то подозрительно себя вести: он категорически отказывается показывать нам дорогу к пещере, где мы жаждем развалиться в тепле. Мы это расцениваем, как предательство и понуро плетемся за ним в поисках избушки. Через полтора километра, мы ее обнаруживаем и закидываем рюкзаками, в результате чего она быстро приобретает жилой вид.

Когда все продукты расставляются по полочкам, то обнаруживается, что мы забыли взять самый необходимый продукт – чай.
Однако мы не отчаиваемся, у нас много какао, носков и прочих суррогатов. Каждый пытается внести какой-нибудь вклад в дело
благоустройства нашей теперешней квартиры. Коля кочегарит печь, Вовочка вешает калошу на дверь избушки, завхоз Света руководит общими хозяйскими делами, мы с Любой маленькой варим обедо-ужин, Александр К., Петя и Андрей который раз пытаются проникнуть с грязными ногами в жилое помещение.
Любашка с деловым видом роется в чьем-то рюкзаке, Володя говорит гадости про нашу лапшу с мясом. По его мнению, она больше походит для замазывания дыр в нашей хате, остальную толпу понесло на соседнюю скалу. Оттуда потом долго доносятся Фаины крики о помощи,
потом все стихает, но когда открывается дверь, слышно, как толпа с аппетитом рубает оклеветанную Володей лапшу. Тогда нам какао, в дальнейшем прозванное нежно какавкой, показалось божественным.
Затем командир объявил о всеобщем отдыхе перед ночным походом в пещеру, мотивируя это тем, что днем пещера–это не то, а вот ночью самое это! Наши сытые желудки охмуряли наши тяжелые головы, мы согласились, пещеру мы оставляли на сладкое; смирясь с тем, что там спать не будем, мы мечтали среди сталактитов установить елочку, и отвести наконец-то душу в пещерной красоте.

И так, сон до 22.00. 0 нем довольно метко скажут в дальнейшем в новогодней газете: »Лежат, как кони ржут, и ерунду городят». Кульминационным моментом нашего сна можно было считать Володин крик души средь задымленной избы: »Эй, там, бздани на камень!!»
До последнего дня этого года оставалось всего два часа, когда мы поднялись, выпили «какавку», взяли с собой еще, и пустились на штурм пещеры «Дружба». Звезды в ночи, светили ярким, синим отблеском, под лыжами скрипел голубой снег, играла музыка. Мы торопились в пещеру. Окружающий лес казался таинственным и загадочным. При резком повороте налево перед нами неожиданно открылся черный ход в пещеру.
Мы у цели! Все кричали, обнимались, радости не было границ. Однако веселия глас смолк сразу, как только мы спустились туда…
Кто-то поскользнулся на мокрой глине, кто-то запнулся о невидимый камень, лично я сразу заткнулась, так как цветное изображение в мечтаниях сменилось черно-серым кадрами реальной жизни. Длинная сосулька свисала сверху, это был, конечно, сталактит, но он не переливался, а был довольно мутный и при более близком знакомстве липкий, возникло непреодолимое желание на него плюнуть, но не разрешили, сказали, что он шибко старый. Ничего социально ценного не представляли и сталагмиты, хотя выглядели они более экзотично, даже можно сказать фантастически. Они стояли в ряд, как солдаты, и были похожи на сигнальные лампочки милицейских машин.
Стены были серыми и холодными, кое-где на них болтались к верху ножками летучие мыши. Никаких тебе рисунков, никаких скелетов. Звук сразу же прилипал к стенам пещеры и уже не отдирался. Место первоначальному восторгу уступило жуткое любопытство и мелкая дрожь конечностей. Несло сыростью, холодом, таинственностью и тишиной.
Луч фонаря освещает метра два впереди, остальное все во мраке, идем падаем на камни, ползем в темноту, куда-то спускаемся в бездну. У меня душа уже давно отделилась от тела и шла осторожненько где-то сзади, плакала и стонала, частенько вздрагивала, когда в самых неожиданных местах раздавались Шурины победные возгласы–сверху, снизу, справа, слева. Мою, ни разу неграмотную в пещерных отношениях, душу это подвергало в ужас. Шли долго, куда-то заползали, откуда-то выползали, внизу была бездна, и вдруг все стали замечать, что места вроде знакомые, и сосулька, о которую, я этак с периодом в 10 минут стукаюсь головой одна и та же.
Мы сразу сообразили, что ходим по кругу, а т.к. больше идти было некуда, то моя душа скумекала, что скоро будем варить «какавку» и придвинулась ко мне поближе. Я взяла ее под руку, и Шура нас повел в большой гостиный зал. Мы даже его благоустроили, как в лучших домах–зажгли свечи и включили музыку. На примусе варилась какавка. Душа сидела в обнимку со мной и млела. Шура нежным голосом сказал: »В этом чудесном зале мы, поставим елочку, и будем отмечать Новый год»… Что-то глухо упало возле меня. Я оглянулась. Моя душа лежала без сознания. Души остальных затравленно оглядывались и озирались по сторонам.

31.декабря 1979г.
Шурина душа нагло хихикала, хотелось дать ей в морду, но не было сил. В конце зала обнаружили не большой лаз, Лариса, Фая, Саша, Коля, Володя поползли мое тело тоже потащилось за ними, но вскоре застряло в узком проеме и было вынужденно вернуться обратно. Потом мы фотографировались, пили какавку, моя душа визжала от восторга и радости, что осталась жива. Толпа возвратилась и принесла зеленые еловые веточки, они видели звезды, белый снег, нашу сибирскую землю. Моя душа уже смирилась с тем, что она навеки будет жить под землей и никогда ей не видать солнца. Но тут Шура подобрел (первая стадия разложения и) и пообещал нас все-таки вывести отсюда на волю, но как он выразился исторической фразой вождя, мы пойдем другим путем.

И мы пошли. Вернее поползли, и не просто поползли, а всяко разно по правилу буравчика, сравниваясь с глиной и проклиная «какавку», булькающую в животе. Шура оказался садистом с большой буквы, и большим опытом в таких делах. Когда, наконец, мы выползли и встали в полный рост, перед нами открылась не менее жуткая картина, про которую хорошо было сказано в известной опере–Сатана там правит бал, там правит бал… Впереди круто обрывался путь и внизу что-то испарялось, двигалось (это был Шура) и валялись какие-то доски.

Недаром говорят, все в мире относительно. Мы рванули назад по тому же ходу такой радостной быстротой, что не заметили, как оказались у выхода пещеры. Подавленные, обессиленные мы выходили из ее недр. Вскоре должна была разгореться кровавая заря. Мы возвращались в свой родной домик, шли по земле пешком, а не ползли, наслаждались жизнью. Все снова встало на свое место, даже моя душа вернулась ко мне. Тут же, мы пешие туристы, сошлись на едином мнении, что Новый год лучше отметить в избушке. Деду Морозу далеко ходить не надо, Снегурочка не заблудится, не хотелось загрязнять пещеру.

Описывать дальнейшие события в хронологическом порядке трудно, так-так после посещения пещеры у нас отрафировалось чувство времени, смена дня и ночи. Когда это было? Утром, днем или вечером, кто-то вставал, уходил, часто доносились ругательские слова в адрес окончательно разложившегося командира, по всеобщему оживлению чувствовалось, что приближается Новый год. Коля оказался грубияном, он пытался выдернуть нам ручки и ножки, стаскивая с нар. Окончательно сон улетучился, когда с улицы понесло запахом какавки. Змеиный супчик, добротно приправленный тушенкой и перцем, оказался на редкость вкусным. Саша принес елочку, начались праздничные приготовления. Петя, Вовочка и Андрей ушли в пещеру, т.к. из-за объективно сложившихся обстоятельств, они не могли посетить ее вместе с нами. С ними во второй раз пошла и Любаша маленькая, единственный, наверное, среди нас любитель и ценитель пещер.

Когда сгустились сумерки, большая часть людей ушла по гостям, а Дед Мороз и Снегурочка пошла, развешивать подарки в темный лес. Представьте себе небольшую рощицу, на деревьях и в снегу висят, лежат игрушки. Дисциплинированные дети подходят, и каждый берет игрушку под своим номером. Так оно было задумано.

В избушке нахохлившийся Володя Рутс, находясь уже в больном состоянии, писал стихи в нашу пещерную газету.
Мы рисовали разные карикатуры на наших участниках похода.

Вечером начался карнавал в новогодних костюмах. Все в масках и костюмах, с песнями кружились вокруг елочки, шикарные Снегурочка и Дед Мороз совершали волшебство–зажигали елку. Так как современных средств освещения у них не было, то вся их магия заключалась в том, что они подожгли большую свечу и подсунули ее под елку, чем крайне разочаровали детей, и подмочили свою репутацию. Из большого красного мешка Деда были извлечены шары, шарики, маски и прочая мишура, а так же номера, по которым нужно было найти свою игрушку. Когда подошли и прочитали надпись «Лес, в котором растут подарки» началось всеобщее оживление. Осветив игрушки на деревьях, толпа сбила Деда Мороза и Снегурочку с ног, и предприняла штурм сказочного леса. Вся организация вмиг полетела к черту. Рощу сравняли с землей, если после татаро-монгольского нашествия была надежда восстановить разрушенное хозяйство, то после нашего нашествия этот кусок земли превратился в вымершую пустыню.
Потом был празднично украшенный стол, неизменная «какавка» в сыром (торт «Муравейник») и вареном виде, праздничные тосты, поздравления.

События нового года.1 января.1980г.
Бой курантов, брызги шампанского и крики «ура» возвестили о начале нового года. Откровенно говоря, именно этот начальный период ознаменовался для нас тем, что дал каждому информацию к размышлению. На дверях нашей избушки надо было повесить не блестящую мишуру, а скромный плакат с огромными красными буквами «Товарищи, будьте веселее, счастливее! Активность каждого – праздник для всех!». Почему ни у кого не возникало мысли выскочить на улицу, зарыться в снег, скатится с горки, побегать, попрыгать, повизжать, покричать?
Пещера погубила нас. Сон снова сморил всех. Потому был переезд в новую, более комфортную, избушку. Болезнь Володи и Любы. Володин день рождения. Ночной поход возвращение в Бажуково.

2 января.1980г.
Дружинино. Мир ни грамма не изменился за три дня. Все тот же вокзал.
И, как ни странно, спит все та же тетка с костылем. Мы по-прежнему сбрасываем возле нее рюкзаки и
вроде как каждый должен заняться личным делом, в смысле поспать, однако сон на голодный желудок не идет,
и мы всей толпой заваливаемся в местный буфет-ресторан. Наша компания несколько стихает и в то же время
проникается уважением к себе, когда ознакомляемся с меню. В походе мы, оказываемся, питались, по ресторанным меркам – здесь тоже нет ничего, кроме какавки. Во время обеда мы держались с полным достоинством и показали себя истинными гурманами, сделав устное замечание в адрес администрации ресторана: «почему у вас так похабно готовят?». Пустую бутылку из-под вина гурманы, оставили на столе и с большим презрением покинули зал.
…Потом был Свердловск.…Не смотря на то, что поход, оказался несколько не организованным, расставаться в Тюмени нам было очень грустно.

12 января . Пролог.
Спустя две недели пещера снова загорелась всеми цветами радуги, а ведь многие, наверное,
хотят бросить все эти дурацкие вылазки на природу в большие праздники к чертовой матери.
И снова нас, куда-то тянет. Турист, страдает в настоящем, что составляет всего лишь миг жизни,
и живет мечтами о новых трудных походах и горячими воспоминаниями о прошлых маршрутах.
Хочется верить, что, закаляясь в трудностях, новые восхождения, которые поднимут нас на более
высокую вершину сплочения и взаимопонимания.

Да здравствует дружба! Ура!