Граница риска

Предлагаю небольшой отрывок из романа французского писателя и альпиниста Фернана Ламбера "Обрезанная веревка".
Не скрою, что загадал желание издать этот прекрасный роман в наступающем году. Буду признателен, если отзовутся издатели спортивной литературы. Давайте вместе подарим эту книгу всем одержимым высотой.


ФЕРНАН ЛАМБЕР
ОБРЕЗАННАЯ ВЕРЕВКА.

"... До тех пор, пока двое связаны одной веревкой, у них остается надежда на спасение ..."




"...Последнюю трубку перед сном Пьер решил выкурить на террасе… Усыпанное звездами небо предвещало хорошую погоду.
- Погода продержится долго! - промолвил он.
Парни, стоящие рядом с Пьером, переглянулись между собой, заговорчески улыбнувшись. И он понял, что они вынашивают какую-то свою очередную сумасшедшую идею, о которой пока не решались рассказать ему...
"Не задумали ли они попробовать пройти Северо-восточное ребро Монт-Анье? Поэтому, наверное, и напросились со мной на восхождение, чтобы познакомиться со спуском с вершины. Вполне возможно".
Пьеру было понятно, что парни не остановятся ни перед какими сложностями.
Они молоды! Они сильны! Так почему же они должны думать об опасностях.
Вышли из приюта, как и наметили с вечера, в четыре утра. В небе еще не появилось ни малейшего намека на новый день.
Глухая ночь и полярный холод... Даже не верилось, что с первыми лучами солнца потекут в кулуаре ручьи, загрохочут лавины, зафыркают, засвистят в воздухе, сорвавшиеся с высоты вытаявшие под солнечными лучами камни: горы проснутся.
На перевал альпинисты поднялись с рассветом. С него уже хорошо просматривается маршрут по южной стене на Монт-Анье.
Недалеко от них прошло стадо альпийских серн, абсолютно игнорируя своим вниманием пришельцев из долины.
- Какая красота! - не мог сдержать своего восхищения Жианни. - Это незабываемо...
Лино же молча фотографировал открывающуюся с перевала панораму.
"Парни еще не очерствели душой, - подумал Пьер, - в своих бегах за категориями трудностей!"
Жианни с цветком горечавки в зубах, в красных гетрах и невероятного цвета шапочке выглядел легкомысленным и, вообще, оказавшимся здесь совершенно случайно. Но даже в своем несуразном альпинистском наряде он выглядел элегантно, чего нельзя было сказать о Лино, невысоком крепыше, угловатом, внешне нескладном, как большинство горцев.
- Райский уголок, иначе не назовешь это место! - воскликнул Лино. - Мне теперь понятно, почему любители пешеходных троп обожают покорять этот перевал и зимой и летом.
- Как я понял, вы насмехаетесь над туристами, или я ошибаюсь? - спросил Пьер.
- Ни в коем случае! Я хотел только сказать, что подобное времяпрепровождение меня бы не удовлетворило. Может позже, когда я не смогу заниматься альпинизмом и ходить сложные маршруты, я примкну к ним.
- А тебе не приходило в голову, что на сложных маршрутах погибают, и что в горах можно остаться навсегда, - неожиданно даже для самого себя спросил Пьер.
Лино ответил не сразу:
- Мне кажется, вы хотели спросить меня, не бывает ли мне страшно в горах. Я отвечу вам на этот вопрос, хотя никому не говорил об этом, даже своему другу Жианни. Да, мне бывает страшно... Иногда, даже очень страшно... Но не от осознания того, что я могу погибнуть, нет! Мне страшно оттого, что меня больше не будет на этой земле. Для меня, месье Форестьер, это разные вещи. Не жить, - для меня означает не бывать в горах, не жить на экстремуме ощущений своего бытия, отказаться от всех своих планов, замыслов, идей, от всего, что придает смысл моим дням на этой земле!.. Я часто спрашиваю себя, а получил ли бы я такое же удовлетворение после очередного очень сложного маршрута, если бы не пришлось побороть чувство страха, который глубоко сидит во мне и который каждый раз приходится преодолевать усилием своей воли?
- Но в таком случае ты мог бы стать и автогонщиком, тореадором или охотником на тигров.
- Нет, не мог бы! Потому, что я предпочитаю борьбу на абсолютно первозданной почве, а не на подготовленной заранее, где границы риска просчитываются наперед! В горах все иначе!
Пьеру вспомнился недавний разговор с кюре в хижине «Симони».
Тогда он говорил нечто подобное святому отцу, почти теми же словами, которые слушал сейчас от юного итальянца..."