Вячеслав Петрович Онищенко

Биографическая справка, звания, лучшие маршруты - в конце статьи.

***
Сижу на лавочке в скверике бывшего физкультурного диспансера №1 (сейчас Московский научно-практический центр спортивной медицины), рядом лежат костыли.

Навестивший меня Денис Провалов, узнав, что я была в Сванетии, спрашивает:
- А с Вячеславом Петровичем Онищенко ты уже познакомилась? Он здесь работает врачом.
- С каким Онищенко?
- С тем самым, который в связке с Хергиани ходил на Гран-Жорас и в Италии с ним был!
- С тем самым? – удивлению моему не было предела!
- С тем самым.

[i]Вот это да… Я видела его только на фотографиях. Иду знакомиться. В рабочем кабинете – картины и фотографии с горными пейзажами, на столе - приглашение на кинофестиваль «Вертикаль» и свежий выпуск газеты «Спорт-Экспресс», где на последней странице большой репортаж о восхождении на Эверест в 82 году. А сам Вячеслав Петрович ничуть не изменился. Даже прическа осталась такая же, как на фотографиях тех лет. Только морщинок на лице побольше стало.

Вот и познакомились.
- Конечно, мы с тобой поговорим. Только на этой неделе не могу. У нас тут Чемпионат мира по хоккею…Мы ответственны за медицинское обеспечение…
Ну что же, торопиться мне некуда. Договариваюсь об интервью на следующей неделе и забираю с собой большую книгу о Михаиле Хергиани на грузинском языке, зато с фотографиями.

Каждый день вижу все время куда-то спешащего Вячеслава Петровича в белом халате. Заведующий отделением спортивной медицины, Заслуженный врач РФ… Об этом я не знала. Это другая часть его жизни. И в этой обычной жизни он тоже состоялся.

Риск: За что вы свою работу любите?
В.П.О.: Не могу объяснить. Вот за что человека любишь? Жену за что любишь? Детей за что любишь? Это твое. Это родное.

Чем больше мы беседуем с Вячеславом Петровичем, тем больше восхищения и уважения я испытываю к этому человеку. Он совсем не живет прошлыми заслугами. О своих альпинистских достижениях говорит просто и буднично… Как будто ничего выдающегося не совершал… На мои слова о том, что он «легенда советского альпинизма», не реагирует никак. И я чувствую, что громкие слова здесь не нужны. И даже если очень хочется их произнести, лучше помолчать. Такое впечатление, что горы для этого человека – нечто очень личное и сокровенное.

Вспоминаю, что Вячеслав Петрович до сих пор бегает марафонские дистанции в лыжных гонках и неизменно побеждает, и спрашиваю, как он тренируется.
«Тренируюсь 4 раза в неделю. По вторникам и четвергам 7-10 км пробегаю. В субботу и воскресенье – километров 15-20».
Теряю дар речи. Молодежь так не тренируется. Стараюсь не вспоминать о возрасте Вячеслава Петровича. А потом думаю, что этот тот редкий случай, когда возраст человека только украшает. И совершенно не важно, какой год рождения стоит в паспорте. Среднестатистические стандарты здесь не применимы. Как-то у меня сложился стереотип, что пожилых людей принято уважать за то, как они жили «тогда». А тут у меня искреннее восхищение вызывает то, как человек живет «сейчас». Да и слово «пожилой» применительно к Вячеславу Петровичу у меня вызывает улыбку. Это не про него. Он просто красавец!

Риск: Как вы в горах оказались?
В.П.О.: Я еще в школе учился, когда по телевизору увидел восхождение на какую-то гору. И сказал тогда отцу: «Ну и что? Ну, вот залезли на гору. Спустились. Какой смысл в этом?» Непонятно было, что за вид спорта такой. Я занимался лыжными гонками в то время. Когда поступил в медицинский институт, подружился со Славой Романовым. И он предложил мне заняться альпинизмом. В первое же лето мы целой группой поехали в район Домбая. Мы приехали туда ночью. И утром, когда проснулись, я увидел эти великолепные горы, искрящийся снег, огромные вершины вокруг, зеленая поляна, голубое небо. И очень понравилось.

Риск: Вы за красотой пошли в горы, не за спортом?
В.П.О.: Ну там не только красота… Cразу, когда мы сделали первое восхождение – сразу понял, что это – мое. Скорее, из-за тех людей, которые с тобой ходят в горы. Это важное значение имеет. А после того, как я получил значок «Альпинист СССР», стал серьезно этим заниматься. Знал, что надо тренироваться. Причем, тренироваться разнообразно. Надо, кроме выносливости, сила в руках. Я начал заниматься не только лыжами, но и скалолазанием. В районе Царицыно. Там был дворец разрушенный, который Екатерина II строила. Вот мы там и готовились к будущим восхождениям.

Риск: Каких людей вы встретили в горах? Кто повлиял на вашу судьбу? На ваше отношение к горам?
В.П.О.: Много таких. Конечно, очень много. Среди них на первом месте Михаил Хергиани. Я с ним познакомился на соревнованиях по скалолазанию. Он тогда выиграл в индивидуальном зачете. Я выступил средне. А через три года мы тоже на этих соревнованиях выступали. Он был первым, а я был третьим. Ну, про Мишу можно много говорить. Он очень душевным человеком был. За друга он, как говорится, жизнь положит. У Миши столько друзей было! Причем, с разных команд. Соперники, вроде. Но все равно он был очень любим всеми. Всегда лидер. Доброжелательный. Если застолье – он тамада, конечно. У него были врожденный такт, деликатность.

Риск: Есть для вас разница «друг» и «напарник по восхождению»?
В.П.О.: Друг – это обязательно. На сложном восхождении ты доверяешь жизнь другу.

Риск: Но ведь друг не обязательно может быть хорошим альпинистом? Можно и не испытывать личной симпатии к человеку, но знать, что он надежный напарник.
В.П.О.: Сейчас я не знаю, как подбирают напарников по восхождению. А тогда «связка» - это было священно.

Риск: Как вы оказались в одной связке с Хергиани?
В.П.О.: В 65 году впервые пригласили альпинистов из Советского Союза на Международный сбор альпинистов в Шамони. Туда поехал Анатолий Овчинников, в то время он был уже Заслуженным мастером спорта. И взял меня в свою связку. Мы сделали восхождение на Пти-Дрю. Мы попали в такую непогоду! Каждый день идет дождь. На вершинах снег естественно. А время ограничено. 20 дней у нас всего. И мы ждем, когда же выйдем на заветную вершину. Мы, правда, сделали уже один маршрут по пути спуска на Пти-Дрю. Пятерочный маршрут, сложный, но задача была взойти на Пти-Дрю именно по стене. Буквально осталось три дня до окончания сбора и хорошая погода появилась. Но прогноз был, что погода изменится в худшую сторону через два дня. И все-таки мы решились на это восхождение. Это был путь В. Бонатти. Он как раз сам в Шамони тогда был. Мы с ним познакомились. На восхождении нас накрыла непогода. Когда мы подходили к вершине, началась гроза. Очень страшно было, потому что вершина, она «железистая». А на вершине Мадонна с поднятой рукой, вроде как благословляет тех, кто делает восхождение. И молния бьет прямо в нее. И мы посчитали, сколько времени между ударами молнии, и проскочили бегом. Мы ниже гребня были, а она бьет на самый верх. Вот так вот избежали прямого попадания и спустились благополучно.
Этот Международный альпинистский сбор проходил раз в два года. В следующий раз Овчинников сказал: «Я уже путь вам проложил. Вы теперь давайте уже вдвоем. Выбирай себе напарника и будешь представлять страну». И я, естественно, предложил Мишу. Я когда показал Мише Пти-Дрю, он сразу сказал: «Пойдем». Начали с Пти-Дрю маршрутом Маньона. Потом прошли Гран-Капуцин. 6я категория. За один день прошли. Следующее восхождение было на Гран-Жорас. Тоже 6я категория. Там был такой момент. Перед нами шла группа чехов. Мы шли быстрее. Так как у нас была двойка, а их было четверо. Они вышли правее маршрута, там был спуск, а потом опять подъем. И мы решили сократить маршрут, пройти по стене, которая преграждала путь. Так получился «русский вариант». Миша прошел эту стенку. Это 40метровая стена, но довольно крутая и с мизерными зацепками. И вот Миша на одном дыхании, в едином порыве прошел этот маршрут.

Риск: Страшно было страховать его?
В.П.О.: Тогда я об этом не думал. Я просто видел: веревка уходит вверх – и больше ничего. Я знал, что только он там может решить, как пройти и где забить крюк. Но…не было забито ни одного крюка. Потому что негде было даже остановиться, чтобы забить крюк… Это, конечно, было рискованное такое дело.

Риск: Вы готовы были к срыву? Морально?
В.П.О.: Ну тут готовься – не готовься… Дело такое… Естественно, у меня два крюка там было забито.

Риск: Вы это не обсуждали?
В.П.О.: Это обсуждать некогда было. Потом, когда я шел, я думал: «Где же он? Как он? За что он цеплялся?»

Риск: Не спрашивали, за что цеплялся?
В.П.О.: Спросил, конечно. Он не ответил. Прошел и все.

Риск: Почему вы его выбрали в напарники?
В.П.О.: Ну я знал, что он довольно сильный. Я, правда, с ним до этого не ходил. Но по скалам я видел, как он лезет. Поэтому сомнений не было. И до этого я видел, как он совершал хорошие восхождения.

Риск: Италия… Последнее восхождение Михаила Хергиани. Я почему-то не очень верю в то, что «время лечит». Вопросы задавать не хочется. Но Вячеслав Петрович рассказывает сам. И я его не перебиваю.


В.П.О. В 68 году готовилась экспедиция в Италию. Но тогда были известные политические события в Чехословакии, мы уже готовы были выехать из Москвы, но нам так визу и не дали. И перенесли экспедицию на следующий год. В 69 году состоялась эта поездка (вздыхает). Когда мы приехали в Италию, основная цель у нас была – восхождение на Чиветту. Была снежная такая зима и маршрут был весь в снегу. Поэтому мы решили сделать несколько тренировочных восхождений. Прошли короткую стену, порядка 500 метров. А следующее восхождение Миша сам выбрал – Су-Альто. Потому что одним из первых восходителей был альпинист по фамилии Габриэль. А у Миши был дядя Габриэль. Он сказал: «Давай посвятим памяти моего дяди Габриэля вот это восхождение». К сожалению, на Су-Альто и случилось это… Стена 800 метров. Мы к тому моменту уже прошли 600 метров...

Вячеслав Петрович показывает фотографии: «Вот, видишь, внутренний угол с нависанием. Я стою здесь. И смотрю, как медленно идет веревка, идет, идет, идет… Вижу – срыв. Вижу его летящим. Ну, я веревку зажимаю. Потом смотрю – она ослабла. Видимо, после срыва зацепилась где-то за острую часть. Веревка оборвалась и вижу его падающим уже… Он так сжался. Ничего не кричал. Ну и дальше падение было с большой высоты….(Молчит)
Первый момент – это был момент отчаяния. Я думаю: как это?!! Первый момент, когда я видел, как он падал, какая-то лавина мыслей таких: «Как? Что? Вроде, он сейчас здесь был живой и…» У меня, конечно, не было сомнений, что он погиб. В первый момент я даже хотел отстегнуться и броситься тоже вниз, но потом немножко пришел в себя. Успокоился. Закрепился еще раз на скале. Там была такая ниша. Я был в этой нише. Забил еще один крюк. Вроде, как Прометей был, привязан к скале. И стал ждать… Потому что двигаться одному по этой скале невозможно. А за мной наблюдали М. Ануфриков и С. Романов. Слава Романов видел в бинокль все падение. И они первые же подбежали. Но там, конечно, сделать уже ничего нельзя было.. (молчит). Наступила ночь. Я смотрел вниз. Там внизу огоньки, селения видны, машины бегают по шоссе, жизнь продолжается, непогода началась… На следующий день прилетел вертолет, но вертолету там делать нечего было, нигде не приземлиться… я понимал, что он ничего не сможет сделать. И итальянский спасатель с вершины по тросу спустился вниз до меня. Я сел ему на спину, привязался к нему и по лебедке нас вдвоем вытащили наверх. Это было где-то в два часа дня. Я провел там сутки. Снизу Слава светил мне фонариками ночью, подбадривал (молчит).
Что интересно, когда мы ждали визы в 68 году в Италию, Миша был у меня дома. А я жил здесь на территории диспансера. И вот он зашел и увидел мою жену. Она была в положении. «Знаешь что, - говорит, - ты готовь пистолеты, ружья». «Почему?» - спрашиваю. «У тебя сын будет». И, действительно, сын родился».

Риск: А ваши дети в горы ходили?
В.П.О.: Ходили. Сын – до второго разряда. А дочь – в горах была, конечно. Но на восхождения не ходила.

Риск: А как семья относилась к вашим восхождениям?
В.П.О.: Ну жена, конечно, хотела, чтобы муж все время был рядом. Чтобы никуда особенно не ходил. Но в самом начале нашей совместной жизни я сказал, что вот, я такой, альпинист, без гор не могу. Поэтому, конечно, она не возражала. Но она сама тоже была в горах. Третий разряд у нее. Понимала, что это такое. С неохотой, но отпускала.

Риск: Расскажите об Эвересте, пожалуйста.
В.П.О.: Конечно, это была мечта всех советских альпинистов. Потому что все семитысячники на Памире, Тянь-Шане были уже исхожены. У нас много было высотников. Именно высотников. И достаточно большой опыт был. А вот выезда в Гималаи еще не было. Нас же редко выпускали за границу. Даже восхождения в Альпах были единичными. Первая поездка за границу была сразу во Францию. Представляешь – вот так попасть из нашей серой жизни – и сразу в Шамони. Как в сказку! Это было для меня так интересно. И необычно.
Когда появилась возможность – договорились с китайцами. Они приезжали к нам в СССР. И мы их обучали. Сделали с ними совместное восхождение на пик Ленина. Сделали совместную команду. Туда вошли, в-основном, ветераны. Команда была серьезная, подготовленная. Сделали специальное снаряжение и забросили его в Китай. Разведка даже была. Наших человек 5-6 ходили в разведку накануне. А потом в 59 году произошли там «тибетские события», война по сути. И, естественно, наших альпинистов туда не пустили. А китайцы, взяв наше снаряжение, совершили на следующий год восхождение на Эверест.

Риск: Как вы оказались в команде 82 года?
В.П.О: Отбор был серьезный. Надо было пробежать дистанцию около километра вверх. Это было под пиком Ленина. Высота 4200. Первым был Балыбердин. А я был вторым. Несмотря на то, что я был старше всех. Потом тоже самое нужно было сделать быстро в связках по льду. Тоже на время надо было пройти определенный участок.

На Эвересте группа наша самая первая была. Мы прибыли в Катманду. И потом надо было дойти до базового лагеря с караванным грузом. Только мы туда пришли – наша группа первая пошла на обработку маршрута. Я, как капитан, груз брал больше, подавая пример что ли… Дошли до высоты 7300м. Организовали там лагерь. И после этого я заболел. Переутомился. Давление у меня было 50 на 0… Мечта об Эвересте у меня на этой высоте оборвалась. Потом я сходил вниз, отдохнул, обратно пришел в лагерь. Но уже было поздно. Ребята уже ушли на восхождение. Конечно, обидно было. Но ничего не поделаешь. Законы гор. Не пустили…

Риск: А сейчас вы в горы ходите?
В.П.О.: Да я приезжаю, но восхождения уже совершаю только легкие. 1-2 категории. По старинке. Привык уже. Не могу никак остановиться. А вообще, я сейчас лыжами в основном занимаюсь. Участвую в Чемпионате Мира среди врачей. На дистанции 55 км. И вот этот Кубок – с последнего Чемпионата Мира. Первое место. Бегаем две дистанции. В субботу 25 км вольным стилем. На следующий день – 55 км классикой. Участвую каждый год.

Риск: Как вам удавалось совмещать спорт и работу?
В.П.О: Ну вот приходилось. Мы фанатиками были. Тренировались. Зимой приходил с работы. Уже темно. Брал налобный фонарь. Я в Солнцево живу. А там лесная зона рядом. И я там с фонарем тренировался.

Риск: С какого года вы здесь работаете?
В.П.О.: С 28 февраля 63 года. И до сих пор вот… Уже старше меня тут нет никого.

Риск: Как же вас в горы отпускали?
В.П.О.: Ну, отпускали тогда. Отпускали. Я брал отпуск и еще дополнительно дни. Получалось дней 40 в общем. В лучшие времена.

Риск: Какое восхождение для вас самое дорогое?
В.П.О: Пик Сталина (Коммунизма). Я до этого поднимался на пик Коммунизма несколько раз. Но разными маршрутами. А тут мы выбрали новый стенной маршрут на пик Коммунизма с юга. Это было в 70 году. Что интересно, после трагедии, которая случилась в Италии, Миша Хергиани должен был ехать тоже на пик Коммунизма. Он выбрал свой маршрут. Я не знал, куда он хотел лезть. Когда мы пошли на это восхождение, у нас было 14 ночевок и 15я была уже на спуске. На 16 день мы уже спустились в базовый лагерь. На вершине мы написали записку, что совершаем восхождение памяти Миши Хергиани. И когда я сдал отчет в Федерацию Альпинизма, мне Володя Шатаев показал заявку, которую Миша Хергиани сделал. И оказалось, что наш маршрут совпал. Шатаев прочертил черту и мы увидели, что сделали то, что хотел сделать Миша. Я знал, что Миша собирается на пик Коммунизма, но не знал, где и как он пойдет. Ведь каждая команда, когда подает заявку – не знает, как пойдут соперники.

Риск: Какой у вас любимый горный регион?
В.П.О.: Все-таки Кавказ…Он роднее как-то.
Бигорафическая справка:
Онищенко Вячеслав Петрович (1936 г.р.)
- ЗМС по альпинизму (с 1970 г),
- МС по скалолазанию (с 1969 г),
- инструктор методист 1 категории по альпинизму.
Неоднократно участвовал в Чемпионатах ВЦСПС и Союза по скалолазанию (чемпион 68 г., призер 61, 64, 65 и 67 гг).
В настоящее время Заслуженный врач РФ, заведующий Отделением спортивной медицины в Московском научно-практическом центре спортивной медицины.
Альпинизмом начал заниматься в 1955 в альпинистском лагере «Медик» на Кавказе. В 1959 прошел первые маршруты 5 к/тр. (вершины Миссес и Мижирги). В молодости успешно совмещал альпинизм и скалолазание. Совершил 35 восхождений по маршрутам 5 и 6 к/тр., из них 12 маршрутов 6 к/тр. в Союзе и за рубежом. Семь раз поднимался на 7-тысячники Союза (СНГ).

Наиболее сложные маршруты:
1960 - траверс-первопрохождение п. Веры Слуцкой - Труд (хребет Зулумарт на Памире); 1961 - п. Е. Корженевской по Ю гр., пп, 2-е место в чемпионате СССР;
1962 траверс Уллутау с подъемом на Западную вершину по «доске»; траверс Ушбы, рук.; 1964 - Хан-Тенгри по ЮЮЗ (Мраморному) ребру, пп, 1-е место в чемпионате СССР;
1966 - п. Важа Пшавелы (6918 м);
1968 - п. Энгельса по Ю ст. 6 к/тр., пп (рук. Б. Романов), 2-е место в высотно-техническом классе;
1970 - п. Коммунизма по непройденной ЮВ ст., рук., 2-е место в высотно-техническом классе;
В 1965 – Онищенко и Овчинников впервые представляли Советский Союз на международном сборе альпинистов в Шамони. Два раза поднялись на вершину Пти-Дрю: по обычному пути с ледника Шарпуа и по одному из труднейших маршрутов в мире – по пути В. Бонатти.
1967 – двойка Онищенко - Миша Хергиани прошла в Альпах три маршрута высшей категории сложности: Гран Капуцин, Пти-Дрю (путь Маньоне) и Гран Жорас (по ребру Уолкера). Последний маршрут был усложнен в силу обстоятельств восхождения и с тех пор называется «вариантом русских».
1969 – с Мишей Хергиани прошел маршрут Тисси на Турра Венеция и стену Банкона в Доломитах (Италия). При восхождении на Су-Альто Вячеславу выпало пережить трагедию гибели Миши.
1982 – в составе Первой советской гималайской экспедиции поднялся на Эверест до высоты 7350 м.