Хоровой кружок

Нормальные люди, кто не собирается посещать Антарктиду, могут сразу уйти с этой страницы.

Теперь, когда нормальные люди ушли и остались мы с Вами, я расскажу о своей глупости.
Этот драматический случай мы всегда вспоминаем на товарищеских встречах бывших полярников.
Было это уже во второй половине, когда мы считали себя уже опытными зимовщиками.
Притерпелись к ежедневным ураганам и стали позволять себе отступления от правил, а этого здесь делать нельзя.

СТОКОВЫЙ ВЕТЕР

Надо Вам сказать, что ураганный стоковый ветер с купола Антарктиды здесь дует не каждый час, а циклически.
Начнет часа в три ночи, усиливается, достигает наибольшей величины, а потом так же стихает к полудню, словно его и не было. Днем тоже - в три часа начнет дуть, а в полночь тишина ангельская наступает.

Как это получается можно представить, если посмотреть на Южный полюс сверху. Плотные воздушные реки с ледяной пудрой образуют вращающиеся спицы. Если к берегу Мирного еще и циклон угадает подойти - они вокруг Антарктиды тоже по кругу ходят - стоковая струя начнет энергично всасываться в разряженную область и скорость ветра решительно возрастает. К лету активность циклонов падает и только стоковый ветер своими спицами-стрелками напоминает, что планета вертится, время идет.
Конечно, - 20С градусов при скорости ветра 20-25 м/сек два раза в сутки - тоже жестоко, но к этому привыкаешь.
Вот мы и расслабились. Допустили ряд оплошностей, которые чуть не стоили нам жизни.

РАЗВОДЯЩИЙ

Подходит как-то ко мне аэролог - Леонид Васильев и говорит:
- Механики меня на день рожденья в Дом геофизиков пригласили. Споем вмести. Хочешь сходить?
- Я же не пью, не курю и не пою - у меня другие пороки?!
- Это и важно! Разводящим со мной сходи, боюсь напоят они меня. В шахматы с астрономами поиграешь.

Водка в Антарктиде пьется, по мнению знатоков, плохо - пол стакана, а воздействует как бутылка.
А за пьяными Антарктида особо охотится. Любит она пьяных в свою команду, команду мертвой природы, перетягивать.

Пьяный - считай, без пяти минут покойник. Варежку потерял - обморожение 4-ой степени - ампутацией лечится.
Шапку на льду сдуло - голова треснет как пингвинье яйцо. Походка не твердая - проверит порывом.
Уронит, виском об лед. Полежишь с час - занесет. Все укроет, замаскирует - холмика не оставит.

Успеет поисковый аврал горемыку найти, бульдозером откапывать - еще среди живых поиграешь.
Мудрая она - Антарктида. Играет честно, по правилам.
Она свои гибельные правила устанавливает, а мы свои - как выжить, ее правила обойти.

Вот разводящих придумали. Разводящий не смеет пить. Его задача вовремя сказать застолью:
- Стоп! Больше моему подопечному не наливать!
И больше не нальют, не упрашивай - финиш. Разводящий сказал. Он за тебя сегодня в ответе, его и умоляй.

Вот тут я и дал маху - заигрался в шахматы. Слышу за стенкой мой подопечный запел солистом,
а это уже известный знак - пропитан спиртом как губка.
Вбегаю. Кричу:
- Стойте! Васильеву, не наливать больше! Только закусывать!
Вот тебе, разводящий, первый шах от Антарктиды. Промешкал! Дело к полночи, а он запел! Тут и мат получить недолго.

Нилыч - бывалый полярник - наставлял:
- Будешь разводить - голос громкий, характер твердый прояви.

Проявляю голос громкий и характер твердый, говорю:
- Вы - механики, татарская орда, все дома. Под столом можете переспать, а нам в шесть утра радиозонд выпускать надо.
Леня головой по бычьи мотает:
- Да, помню - мне утром зонд выпускать надо. А самому уходить не хочется, по всему видно.

Механеры его поддерживают.
- Мы, ему больше не нальем. Пусть еще споет - за душу так берет.
Песня не водка - пьянее не станет, а по морозу пройдет - в норму придет!
Вот пристали. Твердости мне тут не хватило.

Другое Антарктическое правило - звонок дежурному по станции в полночь с сообщением - у меня все дома!
Это же с Антарктических станций пошло - у тебя не все дома! А это значит опеку усилить, дежурного озаботить.

А как я позвоню дежурному по станции? Нам не дойти к полуночи - хоровой кружок в самом разгаре.
- Не боись, - говорят механики - мы уже позвонили дежурному и твоим (!) голосом сказали:
"На сопке Радио все дома!" Еще часик можете задержаться.

Ух, и находчивые эти лиходеи механики-водители - никак солиста отдать не хотят, хоровой кружок без него разрушается.
Вот правило проверенное - трезвым пьяного слушать не надо! Он не за ту команду завсегда играет.

Второй час ночи. Дом затих.
У нас - детский сад. Подшлемник на пьяную головушку оденем, шапку туже завяжем, варежки на веревочках,
веревочка через рукава, молния застегнута, пуговкой в петельку подстрахуем. Капюшон нахлобучен, шнурок затянут,
узелок завязан, варежки на руках, носик платочком закрыт, глазки в глубине...непонятно какие?! Оделись наконец.
Можно выходить. 710 метров пройти надо.
Вышли. Я в валенках, "хоровой кружок" в сапогах кирзовых утепленных с цепкой подошвой.

АНТАРКТИЧЕСКАЯ НОЧЬ.

Ночь. Мороз. Ветер - полный штиль. Тишина оглушающая, только сердце станции - глухо за сопкой стучит.
Небо в алмазах. Красотища неописуемая. Иду любуюсь.
( ДЭС- дизель электростанция - сердце станции).

МЫСЛИ.

Мысль тревожная во весь рост - Черт! Ракеты, шоколад, спирт, нож - все забыл! Правило нарушил.
Продолжаем движение.
Походка жесткая, на улице тихо, с четверть прошли. Прислонить - упадет! Положить - не поднимешь - ладно, дойдем.

Однако красота какая, залюбуешься. Звезды на бархате переливаются. Метеоритики - чирк-чирк! И тишина.
Спит обсерватория. Одни мы идем. Снег под ногами звезды отражает, сверкает и переливается.
"Хоровой кружок" идет как танк и, как будто, трезвеет. Шаг - широкий, только вперед. Смотровая щель - под ноги.
Семеню за ним. Валенки скользят. Едва поспеваю. Восхищаюсь - вот мужичара крепкий. Хорошо идет - быстро дойдем.


МЕТЕОРИТНЫЙ ДОЖДЬ.

- Леня, говорю, голову подними, посмотри какая красота! Дождь метеоритный - вспоминать будем.

Как я жалел потом, что сказал эти слова. Лучше бы я промолчал.
"Хоровой кружок" внезапно остановился, задрал голову. Окинул быстро небо. Покачнулся.
Взгляд его стал искать горизонт. Впереди нас маячил в ночи павильон для выпуска радиозондов.

Внезапно странно посмотрел сквозь меня - свою опору - и вдруг растеряно сказал:
- Мне зонд выпускать надо, а я еще тут ...и зашагал неожиданно твердым и быстрым шагом к зданию павильона.
- Еще рано - два ночи - возразил я, но он меня уже не воспринимал. Он шел. Павильон магнитом притягивал его.

Я поспешил за ним. Это было сложно. Ноги в валенках скользили.
У самого павильона я его все-таки догнал, вцепился в куртку, но мы уже вместе падали в яму...




В ЯМЕ

Как и все здания, павильон был установлен на стальных сваях, забуренных в отроги сопки.
Размещение зданий на сваях - это борьба со снежными заносами. В каждом кубометре ураган несет
сотни килограмм снежных кристаллов, которые в часы могут занести дом любого размера и более того
- вся примыкающая территория на многие квадратные километры подрастет на высоту занесенного предмета.

За год территория вокруг павильона подросла. Образовалась глубокая яма с крутыми, безупречно отполированными
ледяными стенками. Вот в нее мы и угодили. Мы нелепо падали с высоты - метра три.
Удар о дно смягчила одежда.

Первая мысль, которая пришла когда мы очнулись - какая нелепость!
Все-таки эта Антарктида нас поймала. Сколько раз ловила, ловила и поймала! Какая нелепость!
Какую изощренную ловушку на этот раз она нам подстроила!

Мы что с барьера упали? - Очнулся Леонид.
Было так обидно за свои ошибки, что я не удержался и ответил своему товарищу - Да!
Из недр "хорового кружка" вылетели звуки, похожие на рыдания. Почти сразу они затихли. "Хоровой кружок" уснул.

Минус 25С градусов. Отвесные ледяные стенки. Ракет, ножа, веревки, спирта, шоколада - нет. В три часа задует ветер,
который перейдет в ураган. Под снегом можно 4 часа в климатической одежде продержаться. На ветру - час.
Снега в яме не будет - продуваемое основание. Нас хватятся часов в шесть утра. В поисковый аврал выйдет вся станция.
Каждый в урагане прочешет закрепленный за ним участок вдоль трассы и домов - это один час на ветру.

Я уверен - нас будут искать дольше. Но кто догадается, что мы шли вдоль трассы, а угодили в яму под павильон,
да еще рядом с барьером? Нужны ребята из команды ЧТО, ГДЕ, КОГДА.
Видимость будет пол локтя, ураган не перекричишь, даже если люди будут рядом. Стучать?
Ни одного твердого предмета, кроме своей дубовой головы. Во попали! - В поисковых планах осмотра ямы нет!
Да, мудрая ты, красавица - Антарктида! Все рассчитала, кажется, поймала ты нас на этот раз.

Холодный пот струйкой пощекотал позвоночник. Я весь мокрый. Антарктида нас поймала. Осталось теперь заморозить.
Над краем ямы в белом танце закружились снежинки - включилась поземка.
Тело вздрогнуло. Тело хотело жить. Кровь молоточками застучала в висках.
Программа защиты тела шумно в ушах свистела: - еСТь выход, - еСТь выход, - еСТь выход!

Ни когда больше моя голова так еще не работала над разными вариантами.
А в это время солист хорового кружка, пропитанный антифризом, спал как собака на пляже.
Собака, собака, собака - застучала вдруг моя кровь в голове.
Но, что это? В кружевах поземки я вижу собаку! Реальная, до инея на усах, собака склонилась над ямой!
Смотрит молча мне в глаза и не уходит.
Самое время Вам задрать голову и посмотреть на потолок - именно на такой высоте я увидел пса и закричал.

ШТУРМАН

Штурман! Штурман! Штурман!... - я так кричать в жизни больше ни когда не смогу.
Пес стоял молча - он и без меня знал свое имя.

Бог! Послал мне собаку! Да, это был пес - австралийская овчарка по кличке "Штурман".
Полноправный член нашего зимующего состава - команды живых. Но как она оказалась на улице в три часа ночи ?
Ночевал пес всегда в помещениях. Или у геофизиков или на камбузе у поваров.

Мой атеизм был уже готов дать трещину, когда над краем ямы появилась еще одна морда.
- Ребята, а чего это Вы тут делаете? - Едва управляя языком спросила пьяная морда - это был повар, член хорового кружка.
Оказывается повар, тоже вспомнил о своих обязанностях. Очнулся после возлияний и побрел один(!) на камбуз.
Остановить его, мертвецки пьяного, никто не мог - сон свалил богатырей и только пес увязался за ним!

Вспоминает повар.
Загнать собаку в дом не удавалось - она почему-то отошла в сторону от трассы и встала как вкопанная у павильона.
Зову пса - Штурман! И вдруг такое странное, из под земли, слышу ясное тройное эхо - Штурман! Штурман! Штурман!
Никого ведь нет - я даже малость струхнул, перекрестился и пошел брать собаку на поводок.

Вот оно правило - минус на минус - дают плюс - подумалось мне тогда в яме.
Но я ошибся - минусов было больше.

Войдя в дом, повар, не успев позвонить, споткнулся на лестнице, упал и отключился.
Только собака знала, что мы оставались в яме и необычным воем разбудила начальника!
Поза, в которой спал повар на лестнице, его немного удивила. Он решил уложить его в койку.
Собака рычала и мешала.
Повар очнулся и сказал только три слова: - там в яме!


БЫВАЛЫЕ

Яма только у нас, у аэрологов, под павильоном.
За павильон боялись - его могло занести в один прекрасный день.И как тогда зондировать?
Начальник телефонным звонком разбудил старшего аэролога.
- Что у Вас в яме?
- А который час?
- Четыре ночи! (до выпуска зонда два часа.)
Бывалые решают такую задачу в секунду! - Наверно люди! Иду смотреть!

Забегая вперед, скажу:
- Именно по этому принципу я восемь лет отбирал кандидатов в аэрологи для зимовки в Антарктиде.

О ПТИЧКАХ

В это время яма уже превратилась в ревущий миксер.
Голова выдала очередной вариант - выпорхнуть из ямы птичкой - просто раскрыть полы куртки.
Только бы дальше - с барьера - не улететь. Там покато, зацепиться трудно, а валенки скользят. Соображаю как лучше.
Снять сапоги? "Хоровой кружок" останется без ног. Потом портянки надевать лениво - потому и валенки ношу.
Пробую летать. Получается - поднимает.

СПАСЕНИЕ

Видимость ноль, но чувствую в миксере крутится что-то еще - бьет по лицу, по голове и больно так...ай-ай!
Ловлю предмет.
Ведро.
Почему здесь ведро?
Голова - тормозит. Процессор остыл или утомился?!
Странно - ведро на веревке...
Откуда - думаю - здесь ведро на веревочке?!
Это хорошо или плохо?
Это хорошо, нас теперь трое - "хоровой кружок", я и ведро.
Стоп. Ошибка! Четвертая - веревочка...
Ага! Так это нас спасают!

* * *

Вытащили первым солиста хорового кружка, размяли в павильоне - там тепло от газгольдеров, отнесли, положили в койку.
48 часов он еще спал беспробудно. Потом ему рассказали почему я на него смотреть не могу.
Он, конечно, весь свой репертуар не помнил. Недели две меня уговаривал: ну, посмотри на засранца.
А я не мог. Потом отошло. А что обижаться - в одной команде играем против мертвой природы. Она играла по правилам.
Моя игра была в тот день - одни ошибки. Надеюсь, Вы не станете их повторять.