Зарисовки о странном путешествии по причерноморским степям к Актовскому каньону на реке Мертвовод

Странное впечатление осталось от того путешествия. Вот вроде бы фотографии, и мы запечатлены на них. И как бы несложно подумать, что мы побывали в Актовском каньоне, диком уголке Николаевской области, природной достопримечательности местного разлива. Но очень странное впечатление осталось от той поездки – как будто вырвались из сети наперёд ожидаемых событий, даже не так, как бы покинули пространство внутренних состояний, в котором всё так, как должно быть, поскольку ни разу не было по-другому. Привычные характеристики – время, место, день, название – причудливо изменяли конфигурации, ухватиться было не за что. Зачарованные земли, оставленные в покое поля до самого горизонта, долины сёл, улицы ручьёв. Каньон.

Ночь нас застала еще в вагоне. Степная сентябрьская ночь. Мы вышли на перрон станции Трикраты – ночь. Мы шагали по разбитой дороге мимо грузовиков, заполненных тёплой пшеницей и пьяными дальнобойщиками – ночь. Мы миновали элеваторную станцию, завёрнутую в едкий свет натриевых фонарей – все равно ночь. Мы шли строго на восток, к ближайшему рассвету, вдоль шумящих флагштоков тополей и скрипучих от влажности клёнов – вокруг только ночь. Глядите, вон там, наконец-то! Нет, это просто зарево нашего костра - дым и голоса, подсвечиваемые пламенем.
Мы шли к зачарованным местам. Тени шагали вслед.

Темнота завершилась лишь с наступлением яркого утра. В качестве зарядки – шесть километров по забытым дорогам и тропам вдоль нижнего течения реки Мертвовод. Ни одного человека по пути, ни одной машины.
Из степной земли прорастают зелёные травы и докембрийский гранит

По пути нам всё чаще попадались намёки на подлинное существование того, о чём мы читали в учебниках по географии Украины – древнего массивного гранитно-базальтового кристаллического щита.
Колодец карьера. В нём отражались звёзды.

Огромный подтопленный котлован заброшенного карьера, каменная брусчатка просёлочных дорог, поросшие цветастым мхом валуны – значит цель путешествия уже недалеко.
Зоркие звёзды ещё ночью рассказали нам о предстоящем погожем деньке. И день разошёлся горячо. Сентябрь дождил последние две недели, оттого, может, и зеленели травы так по-весеннему насыщенно. Совсем недавно скошенное июльским серпом и выжженное костром авгута, степное разнотравье упивалось влагой и в воздухе витал запах пара.
Вход в каньон

Распутывая клубки тропинок, пробираясь сквозь колкость кустов шиповника, мы выбрались на очередной холм и сделали привал для любования пейзажем. Перед нами раскинулась преинтереснейшая панорама – равнина степи надвое расколота изгибом ущелья. Кайма обрыва отбрасывала вниз тени, что в утреннем воздухе окрашивались в холодные тона. Мы подкрались поближе. Зубчатый край каньона скрыл заросшее деревьями русло ручья.


Бросили рюкзаки под одиноким можжевельником и сразу вниз – дюльфер на дно, к камышовым зарослям и таинственной реке. На спуск ушла почти вся маленькая бухта, значит под нами 35 метров скального обрыва. А мы выбрали место, где ещё не очень высоко, там севернее виднелись высоченные гранитные башни, стремительно обрывающиеся в пропасть.

Странное, нетронутое урочище. Земли вокруг из-за близости гранита к поверхности не вспахиваются. Здесь на протяжении сотен лет сохранилась первозданная степная земля со всей полнотой растительности и живности. Ни тракторов, ни комбайнов не терпели на себе эти покатые овраги. И камней здешних никто не беспокоил зубилом или взрывчаткой.
Ну и как здесь не пощупать шершавые камни, не поискать удобные зацепки, не вдохнуть ветер осени, не провесить верхнюю страховку.

Река – вот кто создатель каньона. Это её вод стараниями каменная монолитность дала слабину. Сначала совсем немного, меленькую трещинку, невысокий порожек уступила скала, но большего не надо – вот здесь как раз время не имеет значения, важны только радужные майские ливни, августовские грозы и поистине снежные равнинные метели. Вода камень точит. Мутный желтоватый поток журчит о своём среди камышей и смягчившихся обтёсанных валунов. Родников в ближайших балках не обнаружилось, а вода нужна. Вовремя одумались и сбегали к колодцу в селе, все-таки Мертвовод – весьма однозначно трактуемое название.
Долина Мертвовода

Странное название. Похоже, что топонимы живут двойной жизнью. С одной стороны, они олицетворяют вполне конкретные географические объекты: горы, долины, урочища, или подобные незаметные речки-притоки. Но параллельно с таким материальным планом существования топографических названий неоспоримо присутствует другой, историко-мифологический контекст. Уже давно минули эпохи Великих географических наименований, когда старинные исчезнувшие, завоёванные, ассимилированные народности и племена нарекали крупнейшие поселения, реки и горные массивы планеты. Причём делали это так, что многие названия до сих пор остаются загадочными и многозначно трактуемыми. Вряд ли наши предки относились к этому делу прямолинейно и просто. Ведь мы и сейчас при случае даём имена, которые мы бы хотели слышать и через тысячу лет (ярким примером тому имена астероидов 212924 Юрий Шевчук, 5232 крепость-герой Брест, 3234 спортсмен-альпинист Михаил Хергиани). Географические названия – это не только метод ориентации на местности, но и способ мироощущения, неосознанная попытка запечатлеть свою эпоху, ведь зачастую архетипы-топонимы живут дольше первооткрывателей, империй, произведений искусства. Они хранят прошедшие века, а благодаря своей лаконичности и таинственности дают почву для исследований и вненаучных фантазий.
А что скрывет Мертвовод? Не тот ли это древний образ реки-разделителя двух несовместимых миров, потока забвения Леты, подземного Стикса, где в мрачном челноке несёт службу уставший Харон. Или ручья Апаноайян из верований индейцев Мезоаменики, где тени умерших переправляются на тот берег маленькими собачками-поводырями. А может, досюда добрались древнеиндийские ведические мифы о горящем песке и деревьях с шипами и мечами вместо листьев на берегах бурной реки, где в потоке, испуская жалобные вопли, плавали погибшие – реки Вайтарани, которая трансформировалась в славянскую огненную речку Смородину с раскалённым докрасна Калиновым мостом, местом вечной схватки сил добра и зла...
Панорама Актовского каньона

У Геродота в его «Мельпомене» - истории греко-персидских войн есть упоминания о притоке Гипаниса (нынешнего Южного Буга), воды которого “настолько горьки, что ниже по течению от места впадения горького ручья весь поток Гипаниса становится непригодным для питья из-за специфического привкуса. Источник этот находится в пределах страны скифов-пахарей и ализонов. Название источника и той местности, откуда он вытекает - по-скифски Эксампей, на языке же эллинов - Священные Пути”. Историки считают, что это описание Мертвовода. Отчего вода потока горька, чьи священные дороги пролегали в этом степном краю - никто не знает наверняка.
Древние троны хозяев ущелья

Но здесь незаметно проникаешь в какие-то петли времени, затерянные в истории. Сидя на самом краешке, над пропастью горькой реки, сквозь наслоения столетий можно разглядеть силуэты сбывшихся сказок и прошедших легенд о мирном племени славян-уличей…
Легенда гласит о мирном племени славян-уличей, живших земледелием среди плодородных долин к западу от Славутича-Днепра. Жили уличи знатно, скота держали в достатке и земля не обделяла их хлебом. Тем благополучием и навлекли на род свой силу злую – с далёких каспийских пустынных равнин нахлынуло хазарское войско кочевое, тьма-тьмущая под предводительством жестокого атамана Бече. Множество хуторов и селений полегло под натиском свирепого врага до тех пор, как не добрались хазары до неприметной речушки с прохладной свежей водой, на берегу которой стояла очередная цель захватчиков, деревушка на два десятка изб. Велел тут Бече стоянку делать чуть ниже по течению ручья, отдых получить да коней напоить, а уж после, утром завтрашним, за грабёж приниматься. Прознали о напасти жители, собрали вече, да и порешили совету старика-знахаря внять. А старец тот столетний знал, что говорил: «Растопим пламя большое да сварим зелье врагу на погибель, опрокинем чан с отваром в реку нашу родимую, вода добро нам сделает – яд до злодеев донесёт, напьются они водицы мёртвой, тут им и конец придёт». Времени обмаль было, да успели трав нужных собрать, тут и молочай сочный был и семя дурмана чернолистного и прочее колдовское снадобье. На закате опорожнили котёл с зельем в реку, да и разошлись, помолясь напоследок уходящему солнцу – Ярилу и тёплому ветру – Стрибогу чтоб на заре утренней пропала угроза жизни и воле ихней. А как заново поднялось Солнышко над равниной вечной, то углядело сразу войско громадное, но вовсе не страшное теперь – мертвые все печенеги лежали, не проснуться им теперь уж. Никто не преминул водицы кристальной хлебнуть на ночь глядя. Так и стала река, что в водах своих смерть несла, Мертвоводом называться…
На закате

И пусть это предание лишь вспышка в нашем воображении, тем реальнее показались нам всадники на том берегу Мертвовода, призраки тех уснувших погожей летней ночью, а проснувшихся на другом берегу таинственной реки.
На оранжевом закате мы выдвинулись в обратный путь. Шли сквозь полупустые сёла. Вечер сгущался, стемнело. Шагали под звёздами, отдыхали в свежей росе. Песни пели про ночь и про друзей. Уже виднелись железнодорожные огни.
Камни над пропастью

Но не было охоты пережидать столь чудную ночь в гулкой тишине станционного помещения или в ярких вспышках поездных окон посреди грязного перрона. Мы улеглись в придорожной посадке, куда ещё не доставал скрежет элеваторов и только нервные гудки скорых пассажирских на Одессу откликались на стоны ночных птиц где-то во тьме.

Как завывал ветер! – вспомнит лишь тот, кто в поле ночевал. Мы спали около девяноста минут, и каждый увидел свой сон, и мы запомним эти видения под небом Дикого поля.
Это всё измененные состояния восприятия, никогда не знаешь, где удастся подглянуть за ширму, где придётся стоять заворожено и не дыша щуриться на солнце. Яркость впечатлений всегда оттеняет особенности путешествия, которые всплывают потом, уже дома.

Вороны как ожившие груды влажного чернозёма
Необъятно глубокое небо, таящее в своём паутинном тепле скорый ноябрь
Ночной полусон дороги
Стены деревьев с гроздьями птиц
Горячие камни, холодные ветры

Всё-таки странное впечатление осталось от того путешествия.

Спасибо за компанию Саше Осадчему, брату Коле, Паше Молчиниколову, Серёге Шалаеву.

Бритавский Евгений