Спасение рядового Райана по безенгийски.

28 июля вышли в высокогорную зону в район Джанги – кош. Поход по всему безенгийскому леднику с большими рюкзаками, длящийся 6-7 часов, пугает многих разрядников, наверное, поэтому «теплый угол» весь истоптан, но мы своим участникам выбора не оставили. Поэтому все мы оказались в одном из красивейших мест Кавказа возле хижины Джанги-кош, которую окружают пять пятитысячников: Шхара, Джанги-тау, Дых-тау, пик Пушкина и Мижирги. Красивые пейзажи, отсутствие столпотворения – энтузиастов не очень много. Мерное течение времени, возможность расслабиться.
Прибыв на Джанги–кош, мы с Хосе традиционно взяли джина и сходили к мемориальному камню помянуть наших друзей, с которыми мы были в горах и которые погибли при восхождении на Шхару: Кашевник и Маринин в 1995 году, Дудкин с Баньковским в 1998 году. В этом выходе с нами был Антон Кашевник, сын Саши Кашевника.


Далее начались трудовые будни: сходили с отделениями на Дыхниауш, траверс Варшава-Селла, после Селла. За 4 дня три горы - вполне достаточно для акклиматизации.
Встретили на ночевках ребят из Минска. Был с ними Олег Мазур. Эти ребята пару раз очень выручили нас во время спасработ, за что им огромная признательность.
Второго августа пошли с участниками вниз, на повороте ледника мы с участниками разделились. Участники отправились в лагерь, а мы с Хосе на «Черные осыпи» под в. Гестола. Для себя мы решили сходить в двойке что-нибудь двухдневное. Гестолу выбрали не случайно, вершина красивая и из лагеря видно отлично.
На ночевках под Гестолой встретили двойку с наших сборов: инструктор Толя Шмаров со своим участником Дмитрием. Они также собирались на Гестолу по маршруту Гермогенова, и тоже третьего августа. Собирались выйти в 4 утра, вышли чуть позже. Под маршрутом были около 5 утра. Далее по снежному гребню, потом по сильно разрушенным скалам выходили на пик 4310 (или пик Есенина). Спускались на седловину перед плечом Гестолы. Здесь есть место для стандартных ночевок. Погода резко ухудшается. Сильный ветер, туман, видимости почти нет. Т.к. на вершину за сутки до нас сходили Кашевник с Тумановым, остались неплохие следы и можно идти на вершину «вслепую», что в других условиях было бы недопустимо. Заблудиться здесь запросто.
Оставили большую часть вещей на ночевках и пошли налегке, времени было около 11 часов дня. Включили навигатор, чтоб найти дорогу назад. Подъем на плечо Гестолы идет по льду, идем одновременно, крутим ледобуры. Сам взлет на Гестолу веселый: снег тяжелый, плохо топчется и подлипает на кошки. В условиях нулевой видимости подъем кажется бесконечным - ориентиров никаких. Стараемся не разбредаться, держим дистанцию. На пределе в районе 15 часов оказываемся на вершине.
Небольшой отдых и вниз. Доходим до плеча Гестолы, выходим на связь с лагерем. Пуская всех вперед , иду последним с нижней страховкой на всю веревку. Перед спуском Хосе немного поплохело, как при горной болезни. В нижней части спуска с плеча налетела непогода в полный рост. Гроза беснуется буквально рядом, валит снег, а потом и град пошёл диаметром 1-2 см. Пришлось распластаться на склоне, железо убрать в сторону, повернуться к граду спиной и пережидать заряд непогоды. Когда чуть прояснилось, сразу вниз. Добрались до ночевок, спрятали железо между камней, ставим палатки и в 19 выходим на связь уже из палатки. Теперь можно расслабиться и поужинать. Непогода уже бушует за пологом палатки. Вот это маленькое счастье.
Утром собираемся в отсыревшей палатке, выходим. Видимости опять метров 30. Выходим на пик Есенина и решаем спускаться по пути подъема, который очевиден, хотя и камнеопасен в верхней части. Через Ляльвер решили не ходить - боялись не найти дороги. Три дюльфера и далее пешком. Спустились на ледник и подошли к «Черным осыпям». Легкий обед и вниз. Идем через Баран-кош. Также никакой видимости, идем, руководствуясь общим чувством направления.
Приходим в лагерь, нас уже ждут, ужин и баня заказаны, а в бане пиво и рыбка-)). Красота! Большое спасибо ребятам , было здорово.
Следующий день отдыха, начинаем обсуждать план на следующий выход. Хотелось сходить на Крумкол - там еще не были. Осталось обсудить маршрут. Выбрали маршрут Кудинова (5Б) и решили идти в тройке вместе с Антоном Кашевником. У него это первый выход на 5Б. Трудное решение - мы уже очень давно ходим вдвоём, отвыкли от других с их привычками. Снаряжение пришлось перебрать под бОльшую группу. Вышли на подход седьмого августа в воскресенье, хорошо хоть не в понедельник :-).

Погода хорошая. Подошли на крумкольские ночевки быстро, сказалась хорошая акклиматизация. Расположились. Было время посмотреть на состояние горы и маршрутов. Особенностью этого сезона является очень малое количество снега (на моей памяти такого не было), а также очень теплые ночи.
Большинство маршрутов очень камнеопасно, особенно в нижней части. Поглядел на соседний массив - Мижирги, маршрут Грищенко мы с Хосе ходили в 1995 году. Так теперь он по классике не проходим - весь лед внизу растаял, сплошные камни, а маршрут то был ледовый. Так что теперь на многие описания маршрутов можно не смотреть, а идти, как будто мы первопроходцы.


Проход под маршрут посмотрели заранее, т.к. ледник сильно разорван. Вышли восьмого августа, около 3-30 утра. Полтора часа до рассвета шли между трещин, потом через бергшрунды. Подошли под скальную лапу. Такая ужасная развалюха. Решили обойти низ справа - более безопасно, правда, проходит часть пути под небольшим ледопадом, но решили рискнуть.
Внизу лез первым по льду - дело привычное. Правда, дело шло с утра не очень складно. Сначала ребята упустили пару ледобуров, осталось 8 штук. Когда под ледопадом совершал траверс, у меня слетела кошка. Хорошо, что на крутом льду шел с двумя инструментами, устоял на одной ноге, потом на верхнем ледобуре сумел спуститься до ребят. Антон спустился на одну веревку ниже станции и отыскал мою кошку. Одел её и смогли идти далее. За 34 года занятий альпинизмом первый раз со мной такое, чтобы хорошие кошки, да с пластиковых ботинок слетели?
Ледопад потихоньку преодолели. Потом вперед вышел Антон. Приходилось ему немного подсказывать по страховке, а так шел нормально. Под вечер погода стала ухудшаться, пошел снег с дождем. После шести вечера стали искать место для ночевок. Выбрали площадку, более или менее ровную, на одну палатку. Со стороны склона закрыта стенкой довольно хорошей. Поужинали и устроились спать.


Ночью проснулся от резкого свистящего звука, аж подскочил, что случилось? Антон тоже вскочил. Хосе храпит, как и раньше. Включил фонарь, смотрю, а него из головы, ушей, рта идет кровь и он хрипит. На вопросы он не реагирует. Время было 22-00 восьмого августа. Начали искать аптеку в вещах у Хосе. Нашли, правда коробка тоже разбита, но часть ампул цела. Нашли в аптеке «лазикс», вкололи, правда, была одна ампула. Потом какое-то обезболивающее.
Далее началась бессонная ночь, временами Серега приходил в себя, когда его рвало или хотел в туалет. Все делать ему приходилось лежа. В качестве утки использовали каску. До утра забывались сном на 20-30 минут, потом снова просыпались. На 7 часовой связи передал информацию в лагерь. В конце концов связались с врачом, пытаясь получить рекомендации. Порекомендовали сделать Сереге укол преднизолона. К 10 утра дали рекомендацию спускать Серегу вниз.
Спуск вдвоем непростая задача. Сам он пока идти не может. Я ночью думал о спуске, но на себе мы его спустим максимум 5 веревок, а там ночевать негде. Первую веревку спустился, сделал внизу станцию. Поднялся наверх. С большим трудом мы с Антоном вытащили Хосе из палатки, одели его, собрали вещи (кое-что бросили на полке для облегчения веса). Спустил я Антона с Серегой на веревке с верхней страховкой. Где то было около 13-30. Потом спустился сам. Продернули веревку. Дальше идти решили по кромке льда и скал, так безопаснее. Серега немного пришел в себя и высказал желание идти сам, если его будут держать за руку. Следующую веревку я пошел дюльфером по льду, страховал Антон, а Серега был пристегнут ко мне. Я спускался, придерживая Серегу, потом сделал станцию, принял Антона с нижней страховкой. Так и двигались вдоль трещины льда и скал со скоростью 1,5 часа на веревку. Дошли до ледопада около 20-00. Здесь начался самый цирк. Пришлось спускаться вниз с одновременным траверсом. По дороге крутил буры. Кое-как спустились на более- менее удобное место. Здесь уже пришлось на станциях оставлять буры с веревочными петлями, для ускорения спуска.
Стемнело. Ниже ледопада также спускались, оставляя буры. Внизу на крумкольских ночевках давно были видны фонари спасателей, но похоже они выше идти не собираются. После ледопада около 21 -00 я связывался с МЧС и по связи намекнул, что у нас остается мало буров и до самого низа их не хватит. Но меня, похоже, не захотели услышать.
Хосе уже сильно устал, хочет лежать, но лед достаточно крут. Проходим бергшрунды, обходим трещины, а лед все не кончается. Вот остался последний ледобур, что дальше непонятно! Одну веревку Антон спустился с нижней страховкой, я сидел в бергшрунде и его страховал через себя. Решили попить чаю, за одно высказать по рации «фи» спасателям, уже давно могли бы подойти.
Попили чаю, стало полегче чуть-чуть. Начали спускаться дальше. Оставили последний ледобур, пошли на всю веревку без буров. В 2-00 встретили спасателей с доктором.
Хосе сразу взяли в оборот, пару уколов, и его повели вниз. Мы с Антоном собрали веревки и начали спускаться вниз. В первых рядах с МЧС был Игорь Висков - приятно. Через 40 минут были уже внизу около палаток. Здесь встретили Серега Мироненко и Володя Никифоров, напоили чаем. В это время Костя Кириченко и Света Орницан делают Сереге капельницы, уколы. Костя обрабатывает рану и зашивает её. Серегу укладывают на леднике спать, обкладывают бутылками с теплой водой. В 4-30 утра и мы ложимся спать.
В семь утра встаем, потихоньку собираемся. В 8-00 прилетает вертолет и забирает Серегу. В 9-30 Хосе и Серега Мироненко уже в Нальчике.
Теперь начинается другая история: лечение и восстановление. Так и закончился очередной сезон в Безенгах. Хочется от себя и от Хосе поблагодарить Антона Кашевника, проявил себя очень достойно - поддержал в третьем поколении очень высокую альпинистскую планку, его отец мог бы им гордиться. Очень благодарны тем, кто нас встретил: Мироненко С., Висков И., Никифоров В., Света Орницан, Костя Кириченко, ребята из МЧС, Азнаур, Адельби, Павел Чочиа.
Еще очень хочется поблагодарить администрацию а/л Безенги, особенно Алия Хусеевича, за помощь в организации эвакуации Сереги и потом отправки его в Питер.

Ария Хозе (ХаСе).


С дозволения моего друга Лёхи вставляю свои обрывки воспоминаний, именно обрывки, потому что связную картину того, что произошло, я смог для себя сложить окончательно только сейчас с помощью моих друзей.

Начну с вечера в канун. После Алексея лидировал Антон, в какой-то момент я сменил его. В это время мы были уже на уровне второго скального бастиона, и я помню Тохины слова: «Ну вот, всё самое интересное обрулили…» - он имел в виду скалы. Однако скалы от нас никуда не ушли – продолжение пути по льду заманивало вправо вверх в горловину кулуара, выводящего на гребень Крумкола, и мне ужас как не захотелось лезть туда, прямо до ломоты в зубах. Особенно после того, как пару раз по кулуару прошарашили камни, слетевшие с гребня.
Верёвка по скалам выводит почти на верх бастиона. Там отличная площадка. Настолько отличная, что я делаю перила для подъёма ребятам, для страховки палатки на площадке. Уже шесть часов, пора и остановиться.
Ребята вылезают, ставим палатку, ужин, спаааать…. Совершаем первую кретинскую глупость – ложимся спать без касок. Ведь над нами такая замечательная нависающая стенка, а опасный кулуар так далеко в стороне… Далее у меня провал. Впредь у меня в мозгах будет впечатано, вбито каменными гвоздями: если вам кажется, что вы в абсолютной безопасности, очевидно, вы чего-нибудь не замечаете…
"Бронетанковая" палатка. Приход камня был в правый нижний угол. Камень, сделав своё дело, улетел дальше...

Выныриваю из коричневой вязкой темноты, в свете фонарика вижу, как в кино: в бедро (моё???) всаживается шприц с коричневой жидкостью. Почему-то догадываюсь, что это «лазикс»… Дальше опять вязкая темнота. Выныриваю - слышу переговоры по рации, из переговоров понимаю, что у кого-то черепно-мозговая травма. У меня??? У меня черепно-мозговая травма??? Ощупываю голову – рука натыкается на что-то липкое, безвольно её опускаю. Опять провал.
Утро. Или день? Отстранённо понимаю, что мои друзья провели жуткую ночь, но эгоизм нашёптывает: тебе так плохо, сейчас ребята должны бросить всё, думать только о тебе. Время отныне для меня несущественно, жду, когда ребята меня оденут и начнут что-то делать, чтобы спасти. Меня. Лёха бинтует мне голову, вспоминаю смешное название – шапочка Гиппократа. На шапку Гиппократа мне одевают каску. Смешно… Ночью эта каска была моей уткой. Самой оригинальной уткой, альпинистское исполнение.
Первую верёвку по скале ребята спускают меня на себе, это тяжело и неудобно. Прошу Лёху спускать меня на короткой верёвке, а я буду перебирать ногами. Лёха пристёгивает меня на самостраховку к себе, придерживает меня за плечо и спускается дюльфером. Я делаю шаги вниз, старательно вбивая зубья кошек, чтобы не оскальзываться. Верёвки вниз, одна, вторая, третья… Мне начинает казаться, что я попал в какую-то жутковатую игру, ставка в которой что? Неужели, догадываюсь, моя жизнь?
Я перестаю замечать течение времени. Как, уже темно? Почему мы ещё здесь, на этой недоброй стене, я ведь так устал! Лёха поддерживает меня, подбадривает, Антона я тоже чувствую, мы все связаны незримыми нитями. Где-то внизу вижу фонари, это пришли спасатели? Почему они так далеко?
Дальше все расплывается, рельеф, фигуры, потом опять наводится резкость, но фигуры теряют объём, делаются как будто в рисованном мультфильме. Один берг, второй. Я, я прыгаю? Через берг?
Мы внизу. Наконец-то можно лечь! Нет, сначала нужно обнять тех, что пришли к нам, Адельби? Азнаур? Павел Чочиа? Витя из Москвы?
Руки, руки, ощупывают моё лицо, слышу голос: «Серёжа, ты узнаёшь меня? Это я, Света!» - Светик, я узнаю, узнаю тебя, узнаю твои руки!
Всё смешалось, я узнаю, я помню руки друзей: Серёги, Игоря, Володи, их голоса, потом приходит какая-то дикая галлюцинация, что снизу за мной приехала автомашина, карета скорой помощи. А там и Костик в белом халате, рядом с ним огромная белая коробка со всяческой медициной, слышу Костин спокойный голос, он успокаивает меня.
Костик делает мне первую операцию прямо на леднике, составляет паззл из мелких обломков моих костей, я осознаю это и проваливаюсь – выныриваю, проваливаюсь – выныриваю…

На этом я, пожалуй, прервусь со своими «страшилками-вспоминалками». Теперь немного о тех вещах, про которые неизбежно думаешь, лёжа не один месяц в больнице. И, наверное, они будут еретическими, мои мысли. Не все, конечно, большей частью банальными.
Первая банальная мысль, что нет ничего ценнее человеческой жизни.
Вторая банальная мысль, что нет ничего важнее дружбы.
Теперь давайте только представим сколько друзей, родных, близких, просто незнакомых людей, объединённых горной общностью, я взволновал, напугал, поставил «на уши». Ведь все мои друзья, узнав о нашей аварии, побежали наверх, на ледник. Я представляю, сколько седых волос прибавил Алию Хусеевичу, и сколько сил он затратил, чтобы вытребовать вертолёт для «спасения рядового Райана». И сколько сил потратили мои друзья в Питере, чтобы я вовремя попал к нужным врачам. А уж что выпало на долю Лёхи и Антона – провести бессонную ночь рядом с окровавленным бесчувственным телом, не зная буду ли я дышать в каждый последующий миг.
Так вот, для тех, у кого эта неизлечимая болезнь, главным симптомом которой является фраза «хочу в горы», для всех для вас, друзья, знакомые и незнакомые мне, огромная просьба: БЕРЕГИТЕ СЕБЯ. Умерьте амбиции. Когда мы оправдываем перед теми, кто дорог нам, наше бесполезное занятие, мы обычно приводим длинный ряд резонов. Одним из этих резонов являются амбиции, спортивные или просто личностные. Эти амбиции всегда подталкивают нас на риск, оправданный или неоправданный. Нам хочется встать вровень богам и героям, восходя на вершины, мы чувствуем, что делаем для своей души нечто важное.
Но. Не все из нас осознают, что желающих «покорить» высоту многие тысячи, а таких как Тотмянин, Урубко, Жумаев и Пивцов – единицы. И «что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку». Мне очень нравятся слова великого Шойнарда, сказанные им в интервью.
Bergsteiger: В европейской альпинистской тусовке риск как раз сейчас опять "вошел в моду" - подтверждение тому постоянные соло-проекты ведущих спортсменов. Разве это не то, что вы в свое время называли "идеальным стилем" и пропагандировали в альпинизме?
Chouinard: Это и есть самый перфектный стиль! Но! Есть несколько "но". Солисты, назовем их так, живут полной жизнью, пока находятся "на острие". Именно "на острие" происходит развитие. Даже в мире животных эволюционируют, в первую очередь, одиночки, "белые вороны", экземпляры не придерживающиеся никаких канонов и правил. Так же и в спорте. Каждый стремится "к краю" и в то-же время старается не пересечь границу, инача ты мертв! Если ты лезешь 5.14, то можно попробовать пролезть 5.12 соло, надо оставлять некий люфт между максимальным уровнем и между тем, что ты хочешь попробовать соло. Но молодые альпинисты нетерпеливы, они хотят все сразу и уже прямо сейчас. Они хотят славы, имя и связанное с этим внимание прессы. Гордыня не лучший помощник в "хождении по острию", дорога с вершины славы под крышку гроба может быть на удивление короткой! Мне нравится определение, данное соло-альпинизму Томом Пэти (Tom Patey) "солист - это альпинист, который падает в одиночку"!

Конечно, без наших амбиций, без риска альпинизм будет выхолощен. Конечно, без гор душа наша будет неизмеримо беднее. Но ни одна наша амбиция не стоит жизни. Давайте беречь себя, других, не будем забывать слова Окуджавы «…Тем более, что жизнь – короткая такая…»
Ребята, друзья мои, простите, что задал столько хлопот. Мне очень сильно повезло – что Лёха с Антоном сумели меня спустить, что попал сразу в надёжные руки внизу. Мне потом рассказали, как Света Орницан координировала действия спасателей, как друзья затащили наверх огромный кофр с медициной, который сформировал Костя Кириченко. Костя, кстати, нейрохирург, так что я сразу попал в нужные руки. Что Алий Хусеевич организовал вертолёт до Нальчика и помог потом с моей отправкой самолётом в Питер. Лёха потом рассказал мне, что один из друзей в Питере готов был организовать спецрейс, чтобы вовремя положить меня на стол к хирургам. Слава Богу, по нейрохирургии операция не понадобилась, отчасти благодаря дырке в голове. Или мозгов в башке было не слишком много, поэтому гематома не образовалась :-).


Спасибо, друзья, спасибо вам всем. Спасибо за дружескую поддержку, за заботу, чтобы я попал к хорошим врачам. Люся, Дима! Спасибо за консультации, за то, что ругали меня, дурака, когда я ещё не вполне осознавал, что мозг – очень нежная штука. Спасибо всем, кто навещал меня, и звонил мне, чтобы бодрость духа пребывала со мной.
Лёшка, Антон, дорогие мои! Хоть я и был в полубреду во время нашего спуска с горы, но я могу представить и понять, что вы для меня сделали. Вы же не только спасители мои, но ещё и няньками были для меня.
Олег, Серёга! Спасибо, что взяли на себя бытовые заботы и хлопоты по обеспечению операции. Мишель, добрый доктор, спасибо за твой самоотверженный патронаж!
Обещаю, что если вернусь в горы, то уподоблюсь кошке, которая сев на горячую плиту, больше не сядет на горячую плиту. И на холодную – тоже. И если я когда-нибудь осмелюсь пытаться научить чему-нибудь молодых альпинистов, да простят они мне возможное дутьё на воду :-).

И ещё раз повторюсь – если уж эта болезнь укоренилась слишком глубоко, хотя бы – БЕРЕГИТЕ СЕБЯ.