Про Доломиты, Маттерхорн и танцующих бразильянок на высоте

Семья Соломенцевых: Валентин, Татьяна, Дима и примкнувшие к ним симпатичные Марина и Лена. Семья Урбанских: Александр старший, Александр совсем младший и ловко справляющаяся с обоими Александрами Света. Семья Стеценко: Татьяна, Катя, Ксения и я, автор двух последних и этих строк. Идеологом и организатором поездки стал Валентин Соломенцев. Он 1) собрал, 2) рассказал, 3) направил, 4) встретил, 5) выгулял и 6) вывез обратно, за что все мы ему очень благодарны, хотя пункт 6) можно было бы и исключить.
Въезжали в Европу мы по отдельности и встречались в Мюнхене. Мне этот город очень нравится. Его репутацию слегка подпортил бесноватый Адольф, устроивший тут знаменитый пивной путч, но однажды я узнал, что местная полиция, оказывается, расстреляла путчистов и фюрер был вынужден реализовываться в другом месте. Мюнхен в моих глазах был реабилитирован. В этом славном городе мы должны были сделать массу важных дел: пошататься по городу, полюбоваться соборами, посетить два-три музея, зайти в два-три магазина, пообедать в двух-трех ресторанах, и попить пива в знаменитом Хофбройхаусе – самом известном пивном ресторане мира, а напоследок стать членами DAV – Немецкого Альпийского Союза, что сулило скидки в горных хижинах, бесплатный вертолет с красным крестом, и массу других, пока неведомых преференций.
Чем хороша Германия – так это тем, что здесь удается все запланированное, а если не все, то большая его часть. Кое-что мы даже перевыполнили: количество посещенных магазинов, например, было превышено многократно, да и «попить пива» получилось на славу. Не удалась сущая мелочь – Альпийский Союз не принял нас в свои ряды, о чем наши головы вспомнили только через несколько дней, когда забыли Хофбройхаус.
Несколько часов по роскошным немецким, австрийским и итальянским дорогам и мы оказались в городе Кордина д’Ампеццо, кажется, так это звучит по-русски. Поселились в кемпинге с русским названием «Ракета», где Валентина Соломенцева почему-то помнят, а почему – я спросить постеснялся. Кемпинг - огороженное место на окраине города, где кроме маленького офиса, размером чуть больше собачьей будки, есть магазин и кафешка существенно большего размера, и огромный на фоне всего остального, домик с душем, туалетом, стиральными машинами и прочими санитарными радостями. Я пишу подробно, хотя и не удивлюсь, если узнаю, что все вышеописанное явилось новостью только для меня, а все остальные читатели об этом знают давным-давно, или даже знали с рождения.
Итак, остановились на туалетах: не то, чтобы это самое важное на отдыхе, но... Их хватало всем и всегда, а чистоте могут позавидовать некоторые фитнесс-центры Москвы. Убирают, моют и чистят места общего пользования простые итальянские парни, веселые и красивые, ничуть не стыдящиеся этого занятия. Работу свою делают быстро и, в буквальном смысле, с песней. А когда поющие уборщики уходят, слух негромко услаждают Боб Марли и Дженис Джоплин. Марли - в прачечной, Джоплин - в посудомоечной, у каждого своя территория.
Палатки в кемпинге стоят тесновато, но обитатели стараются максимально беречь покой соседей: громко не кричат, бутылки не бьют и музыку в автомобилях не включают. В десять вечера уже спят, но и встают с рассветом. В восемь в кафе привозят горячие булочки и круассаны, которые разбирают к девяти, а вино не разбирают и оно есть всегда по смешным не только для Италии ценам.
Контингент в кемпинге разный, но если кто-то думает, что это отдых для нищих студентов, он сильно заблуждается. Машины у некоторых палаток ясно дают понять, что их обладатели могут купить не только номер в классном отеле, но и сам отель. Но нравится вот так: на травке, с Марли и Джоплин, с первым кофейком, когда утренний туман еще не рассеялся и вершины гор меняют свой цвет с розового на серый, с росой, по которой так приятно ходить босиком с бокалом смешного вина в руках. А раз так, с вином да по росе – значит, день задался с самого утра. И тишина...
Впрочем, я отвлекся. Днем обитатели палаток отправляются на большие и малые приключения: кто на горы, кто в горы, кто за горы. Мужчины загорелые и мужественные, женщины - загорелые и женственные, все стройные и подтянутые, что меня несколько раздражало. Втягиваясь в себя, я пытался соответствовать многочисленному окружению, но это получалось не всегда из-за недостаточной упругости мышц живота и ягодиц.
Возраст женщин сзади определить невозможно: фигура, походка, одежда - универсальны. Единственный выход - обогнать и заглянуть в глаза - не всегда удавался из-за особенностей рельефа: он всегда идет вверх. А они всегда идут быстро и не оборачиваются, поэтому остается любоваться удаляющимися фигурками, развивая воображение.
Я опять отвлекся. Подняв глаза выше причесок, замечаешь серые скалы, торчащие из зеленой травы. Горы кажутся развалистыми, но если нечаянно начинаешь по ним лезть, они крепчают прямо в руках, хватают тебя за пальцы и подставляют ступени. Очень дружелюбные и приятные скалы. Тем не менее, под многими маршрутами табличка с именем и двумя недалекими друг от друга датами, что всегда печалит, иногда напрягает, но редко заставляет задуматься. Если дошел до таблички, думать поздно - лезть надо.
Доломиты - горы странные. Вроде бы и горы, но какие-то крымоватые. Снега почти нет, есть один ледник на горе Мармоладе, но она такая высокая и снежная, что вроде бы и не Доломиты уже. Остальные горы - столбы, торчащие из осыпей или прямо из травы и активно осыпающиеся. Часто посещаемые маршруты достаточно чистые и крепкие, а на нечасто посещаемые я не ходил. Легенда про то, что "на западе все пробито и вааще неинтересно" верна и справедлива. В том смысле, что это только легенда. Пробито там, к сожалению (иногда большому, для лезущего первым), далеко не все и не так часто. Иногда даже не пробито совсем, о чем честно сообщается в гайдбуке. Станции на часто посещаемых маршрутах сделаны крепко и на века, с помощью забетонированных в скалу костылей с кольцами на конце. Кто скажет, что это плохо? Если читать описания и следовать им, то заблудиться на маршруте или пропустить станцию сложно. А если не читать и не следовать, то легко. Зато каждый маршрут становится первопрохождением. Очередей больших нет, вопреки широко распространенному мнению из той же легенды про "пробито". Пару раз за нами (вот что значат ранние подъемы!) оказывались какие-то связки, но все терпеливо ждали, советы снизу не давали и даже не обзывались, хотя темпераменту ожидающих можно было только позавидовать. Однажды за нами лезла солидная пара (он и она), так мы, слушая их, все время гадали, что же он такого спросил, что она ему уже десять минут отвечает, активно жестикулируя. По нашей логике, вопрос был "Сколько веревки?"
Лазают все, невзирая на пол и возраст. Френды и закладки цепляют прямо в кемпинге или гостинице и идут под маршрут налегке. Многие берут гидов, экономя свои силы и время и давая подзаработать аборигенам. Один случайно встреченный гид спросил, откуда мы, а на тот же вопрос, с грустью ответил: "Я - местный". Есть от чего грустить: все кругом отдыхают, а он, бедолага, работает.
Если не хочется потеть от страха, пытаясь дотянуться до чего-нибудь, продлевающего жизнь, можно пролезть облегченный вариант: виа фератта, что на великом и могучем означает "железная дорога". Когда-то давно мне про такой аттракцион рассказывал Аркадий Клепинин, но тогда я не очень понял, что это такое, и на всякий случай, решил, что мне это не нравится. А сейчас дважды сходил на фератты и должен признаться: мне это нравится. Виа ферата идеальна для выезжающих в горы раз в год-два или для тех, кто не хочет, не может, не способен тратить время на тренировки. Кто увлечен чем-то другим, в конце концов, но хочет прикоснуться к альпинизму. Ну, и отличный вариант для предсемейного или семейного восхождения. Великолепная возможность показать своей будущей или настоящей половине, чем же ты занимаешься, когда уходишь утром, гремя железом, и возвращаешься вечером или через месяц уставший и просветленный.
Вдоль маршрута протянут трос и в него нужно вщелкиваться двумя усами самостраховки, перетаскивая поочередно усы через точки крепления троса. Хочешь – держишься за трос, не хочешь – лезешь рядом. Расстояние между точками – от метра до пяти-семи. Усы специальные, с амортизатором. Обычная самостраховка тоже годится если не понимаешь, что такое "фактор рывка". Если понимаешь, хождение по фератам становится намного интереснее. На мой взгляд, та же двойка на Кушкаю в майские праздники – самая настоящая феррата для всех, кроме самого первого. Первым пролез один, а остальные двенадцать или сорок пять - по провешенной веревке, и ничего – все чувствуют себя горовосходителями и вполне заслуженно. А здесь и первого не нужно, первый сделал все тридцать лет назад и давно на пенсии.
Мы для разминки полазили чуть-чуть на скалах №1 (если кто-нибудь из Соломенцевых дочитает до этого места, он эти номера расшифрует), в этот же день залезли на гору №2 с окопами на вершине. Окопы встречаются на многих вершинах и вырублены прямо в скалах. Сейчас это, вроде как, музеи, там даже гипсовые чучела защитников встречаются. Окопы, блиндажи, бойницы и сараи для скота поддерживаются в подозрительно идеальном состоянии: поставил пушку - и все ущелье под прицелом. Как говорится, у каждого в шкафу есть свой бронепоезд. Названия гор я не запомнил не потому, что безразличен к названиям, а потому что путаю их с марками вин и именами женщин – звучат они фантастически! Следующей была фератта (№3), куда пошла не только спортивная часть нашей экспедиции, но и околоспортивная, и совсем неспортивная. Понравилось всем. Неспортивная часть откровенно боялась двухсотметровой пропасти под ногами, а спортивная, крепко держась за скалу, неубедительно не боялась. Фератта оказалась короткой, но крутой и интересной. Если бы не безумно длинный подход и нереально длинный спуск - очень хороший маршрут. Спустившись к городу Кортине, искупались в речке-Кортинке (очень похоже на Адыл-Су, только чуть поспокойнее) и уже через 10 минут были дома. Потом была эксурсия на озеро Мизурино, совмещенная с выходом на гору №4 (Монте Попена! Я помню!). Маршрут не очень длинный, спуск совсем короткий, но тропу под маршрут мы искали два часа. Сбил с толку нас хозяин небольшого отеля, сказавший, что он про такую гору ничего не знает и никаких троп здесь нет. Тропа, между тем, начиналась прямо за его вывеской "Нotel ....". Пришлось подниматься в лоб, по мокрой траве, но мы справились, и мужественно продираясь сквозь совсем не райские кущи, нашли-таки злополучную дорожку. Никогда не живите в отеле ...., там хозяин ....! А озеро Мизурино прекрасно!
Потом мы разделились: два Соломенцева и Урбанский пошли на Чиму Пиколо (№5), одну из трех Чим - жемчужин Доломит (фотографий Чим у меня нет, поэтому попробую описать словами: громадные утюги, слегка вытянутые, можно сказать – спортивные, желтого цвета, что говорит понимающим о градусе, с высотой стен метров 500-600). Я же возглавил женскую группу на фератту №6 тут же, неподалеку (про «возглавил» - это моя версия, могущая не совпасть с мнениями других участников восхождения). Про подвиги на Чиме пусть рассказывают те, кто их совершал, а я из зависти этого делать не буду. Наша же фератта оказалась с изюминкой: маршрут вначале идет по заброшенной шахте, изредка выныривая на гребень, получается такой пещерный альпинизм. С потолка капает вода, все время натыкаешься на какие-то осклизлые бревна и наступаешь на что-то неприятное; бесшумные и невидимые призраки снуют мимо восходителей, касаясь их мягкими ногтями. Огромные летучие мыши-вампиры, обуреваемые жаждой свежей крови срываются с потолка и умело облетая привидения, устремляются в погоню за изнуренными путниками… Это пока фонарь не включишь, про который нас никто не предупредил, а гайдбук мы, как всегда, до конца не дочитали. Фонарь случайно нашелся у Лены, члена нашей спортивной группы - он нас, можно сказать, и спас на подъеме. На спуске же мы вклинились между двумя офонаренными юношами, и не отстали от них пока не спустились на поверхность, залитую солнцем. На вершине все радостно ели бутерброды, фотографировались у непременного креста, а огрызки яблок и груш скармливали альпийским галкам, поддерживающим чистоту окрестных гор.
Тройка же наших героев в это время сидела на Чиме в туманном облаке и очень хотела вниз, но ложный страх показаться малодушным перед лицом своих благородных товарищей, двигал каждого из них в противоположную сторону – к вершине, куда они и залезли в конце концов, ибо если карабкаться все время вверх, то окажешься либо на чердаке, либо на вершине.
После всех этих подвигов Валентин решил, что нам надоел район Кортины и повез всех в однодневное восхождение в соседний район: Валь-ди Фасу. Перечить никто не решился. После полутора часов езды по жутким, укачивающим доломитским серпантинам, сдерживая набегающую от окружающих красот тошноту, мы прибыли наконец к скальному столбу, каких и рядом с Кортиной было около сотни, благополучно залезли на него (№7) и отправились в обратное плавание. Наш экипаж, во главе с Урбанским, отстал от капитанской машины Соломенцевых, и мы, неожиданно заблудившись в асфальтовых тропах, оказались под склонами Мармолады (какое название, какой язык!), проехали-проплыли вдоль небольшого озера, вплыли-въехали на изумительно красивый перевал с игрушечными коровами, пасущимися на нарисованной траве, и все-таки пришвартовались в родном кемпинге, опередив капитанский экипаж на пару минут, что стало самым приятным моментом того дня.
Проведя на гостеприимной итальянской земле сказочные девять дней и девять ночей, мы решили, что созрели для большого и настоящего Подвига и взяли курс на Маттерхорн (это уже Швейцария). Я с семьей немного отстал, и заехал на озеро Гарда (это еще Италия). На этом озере, самом большом в Италии: пятьдесят километров в длину и пять в ширину, оказалось так хорошо, что я отстал еще, потом еще и еще, но альпинистская честь и уже упомянутый страх показаться малодушным, все-таки подняли меня ранним утром и заставили отправиться в гордом одиночестве вслед за друзьями. А может быть, это было всего лишь понимание того, что если я не надену новые, только что купленные специально для Маттерхорна штаны, они так и останутся ненадёванными... Положить навсегда новую вещь в шкаф жалко, а разодрать о камни без всякого удовольствия – нет. Так или иначе, через каких-то пять часов, отстояв жуткую пятнадцатиминутную пробку в Милане, я выходил из машины в другом мире.
Швейцарские Альпы отличаются от Доломит как Кавказ от Крыма. Глубокие ущелья, снежные вершины, редкие козы и бараны, жующие скудную траву альпийских лугов, усталый фермер, таскающий бидоны с молоком в свой «Рэндж-Ровер» – все это напоминало о непростой судьбе обитателей этих мест, которые как и жители Кавказа, буквально борются за свое существование. Все вокруг было холодное и суровое, и даже друзья, найденные в очередном кемпинге, едва взглянув на меня, продолжили раскладывать суровое снаряжение на холодной траве. Слегка перекусив макаронами с тушенкой, такими же приятными, как и все вокруг, мы отправились совершать очередной подвиг. Соломецев-старший, Урбанский-старший, Соломенцев-младший и я – вот наша компания. Сначала на такси, потом час пешком через поселок Цермат с неизменной речкой-Церматкой, похожей на Адыл-Су, только чуть побуйнее, потом на подъемнике, потом опять пешком, но уже два часа и в гору… Каким-то невероятным образом, вместо того, чтобы болтать ногами в водах теплого озера, я оказался на три с лишним километра выше этой воды, и пятки мои через толстую подошву ботинок согревали скудные лучи заходящего швейцарского солнца.(Украдено тут)


Флегматичные восходители из разных стран сидели на террасе хижины на отметке 3200 и щурились на ребро Маттерхорна, по которому завтра предстояло лезть. Все чувствовали себя героями, чему немало способствовала японская съемочная группа, снующая по хижине и тыкающая в лица мохнатым микрофоном и вопросом: «Зачем вы ходите в горы?»
Получив места на нарах, цветные тапочки и разрешение готовить ужин где угодно, но за стенами дома, мы расположились метрах в пятидесяти от назойливых японцев, и начали варить суп, философствуя, и щурясь, как и все, на Маттерхорн. Тому, правда, было глубоко наплевать, кто и зачем на него щурится – он просто стоял и молча подавлял своим величием. Щурьтесь, ребята, щурьтесь…
Едва суп сварился, прилетел вертолет и опрокинул его пропасть. Из винтокрылой машины выскочили красавцы в спартаковской красно-белой раскраске, с мужественными лицами, не оставляющими сомнения в их благородной профессии. Вертолет взмыл в воздух, подхватив одного из спартаковцев двадцатиметровым тросом, и направился в сторону горы. Спасатель эффектно болтался под углом в сорок пять градусов – зрелище было великолепное! Мы сразу поняли, что все это снимается на японские деньги, но не поняли, сколько нужно заплатить за такое шоу в стране, где колхозники ездят на «Рэндж-Роверах». Вертолет быстро вернулся, но уже с другим человеком на тросе – грязным и уставшим. Японцы бросились к нему, а мы сразу догадались, что они, наверное, ни при чем. Пилот помахал всем рукой и улетел, чтобы вернуться через пять минут, неся на тросе акью и первого спасателя. Тогда мы сразу поняли, что шоу здесь и не пахнет, а все очень и очень серьезно. Оказалось, один из восходителей упал, пролетел достаточно много и поломался достаточно сильно. Первый эвакуированный был его партнером по связке, сам же пострадавший был без сознания. А японцам просто повезло.
Пострадавшего выгрузили на площадку, спасательный вертолет перелетел чуть в сторонку, а рядом с акьей тут же приземлилась невесть откуда взявшаяся вторая машина, оборудованная, как реанимобиль. Больного забросили на борт и увезли в Цюрих. Облако пыли и полчаса на всю операцию.
Мы продолжили философствовать, вытаскивая из волос кусочки Маттерхорна. Рассуждали, в основном, о важности страхования в таком опасном деле, как альпинизм; о внимательности, аккуратности и скрупулезности при подготовке высокогорных путешествий. Заодно выяснили, что у троих из нас страховки нет вообще, а четвертая осталась на озере Гарда. Вот если бы мы стали членами DAV…
Едва село солнце, все попрятались по нарам. Мы убрали принесенные зачем-то спальные мешки, укрылись пледами и одеялами и стали делать вид, что спим. В полчетвертого утра хижина ожила: возникла нездоровая суета, очередь в туалет, топот в столовой … И вот, наскоро перекусив, человек тридцать выстроились у выхода. Гид-клиент, гид-клиент. Дверь распахнулась и восходители быстрым шагом ринулись в темноту. Мы на все это взирали немного свысока, считая, что догнать такую толпу сможем всегда, и торопиться особо некуда. Через пятнадцать минут, когда мы вышли из хижины, цепочка огоньков была видна совсем недалеко и мы неспешно отправились в погоню. Неприятный сюрприз ожидал метров через триста, когда тропа подошла под склон и начался, собственно, маршрут. В свете фонарей найти путь оказалось совсем непросто: маркировка была не везде, а попытка идти по следам провалилась, так как следы были везде. Змея из фонарей конкурентов удалялась, а мы метались по склону, теряя время и силы. Раз даже потеряли друг друга и не могли найтись целых полчаса. Кричать было неловко, но спустя какое-то время пришлось прибегнуть к этому неэстетичному, но действенному способу связи. Рации у нас, конечно, были, но поскольку мы шли вместе, то их не включали, а когда потерялись и начали орать, рации стали не нужны. Оказалось, у каждого был свой путь к Маттерхорну…
Потом мы нашлись и на радостях, уже все вместе, залезли в вертикальный пыльный кулуар, где не было ни одной надежной опоры. При малейшей попытке куда-то встать или за что-то взяться, весь кулуар начинал громко сыпаться. Все это происходило в абсолютной темноте и лишь тусклый свет фонарей и светящиеся от ужаса глаза Соломенцева-старшего и Урбанского, оказавшихся в кулуаре ниже нашей с Димой связки, освещали путь.
Наконец рассвело. Жить стало намного веселее, по крайней мере, стало видно, куда идти. Правда, одновременно пришло прозрение: сегодня мы уже никого не догоним. Вся цепочка, ведомая знающими людьми, ушла очень и очень далеко. То, что мы не зацепились за нее, а понадеявшись на себя, пошли отдельно, было нашей стратегической ошибкой. В результате, на поиски пути в темноте, да и на свету тоже, мы потеряли кучу времени, и в хижине на высоте 4000 метров оказались только через пять часов после старта, а именно столько мы собирались идти до самой вершины. Но до вершины еще 500 метров, и уже первые счастливые восходители начали спускаться, а мы сидим и думаем, что делать дальше. Погода портится, в хижине ночевать не очень хочется – весь снег вокруг активно загажен, да и напора что-то нет… Гиды активно нас отговаривают от восхождения, кивая на перистые облака, которые мы видим и без них. Какой-то парень спросил, откуда мы, а узнав, что из России, уточнил, из какого города. «Из Москвы» - ответили мы. «Жаль, - сказал тот, – потому, что если бы вы были из Екатеринбурга, вы бы знали такого великого альпиниста, как Алексей Болотов. Жаль, что вы из Москвы». Нигде нас, москвичей не любят, даже в Швейцарии… Обидевшись и не признавшись в знакомстве с великим Болотовым, мы решили все-таки лезть вверх, но на первой же стеночке, маэстро, спускающий своего подопечного, сделал извиняющий жест рукой: пропустите, мол. Пропустили. Потом еще кого-то пропустили, потом плюнули и пошли вниз.
Вечером Татьяна Соломенцева вручила нам значки, очень похожие на «Альпинист СССР», но с Маттерхорном вместо Эльбруса, а мы не отказались. Потом был праздничный ужин, где грусть от неудачи разбавлялась замечательным вином и заедалась фантастическим сыром, но я не пил – я собирался вопреки уговорам товарищей в этот же день вернуться на Гарду, чтобы потом написать, в РИСКе, например, о том, что «на денек я смотался в Швейцарию и сходил на Маттерхорн», но во-первых, я не сходил, во-вторых был поздний вечер и я почти сутки не спал и устал, как собака, а в-третьих, моя голова упала в тарелку с сыром… и я остался.
Хватит лирики - расскажу про маршрут. Если коротко – Маттерхорн по классике напоминает тридцать восемь Виатау, поставленных друг на друга. Такие разваленные и неприятные маршруты я не ходил лет двадцать. Могучий красавец на фотографиях, календарях и шоколадках, оказался жуткой развалиной в натуре. Наверное, есть на нем прочные стены, но мы на них не попали, а этот гребень – ужас, ужас, ужас. Маршрут идет не по самому гребню, а по левой его части, то есть все время идешь по склону. На гребне оказываешься всего пару раз. В нужных местах забиты крючья, костыли, «бараньи рога» (такая хитрая штука, позволяющая вставлять веревку не отвязывая конец). В ненужных местах тоже забито немало. Спусковых петель – как грязи. Главный вывод: нужно знать, куда идти или быть готовым к более длительному, чем обещает гайдбук, восхождению. В принципе, лезть можно везде, но уход в сторону на несколько метров отнимает несколько минут, а несколько умножить на несколько, получается ого-го, как много.
Стиль восхождения аборигенов слегка удивляет: очень короткая веревка, что понятно, учитывая структуру скал, и везде одновременное хождение. Избалованные Доломитами, мы вщелкивались во все, что попадалось и на подъеме, и на спуске, но если на подъеме шли одни и учиться было не у кого, то на спуске старались быть как все: шли одновременно, пропуская все крючья и дюльферные петли, и самое для меня удивительное – спиной к склону. Может быть, никто из читателей не удивится, но я был поражен, когда увидел, что по «двоечным» или даже «троечным» скалам можно сползать спиной к склону. То-то у всех местных штаны на заднице подраны. Сначала нам было страшновато, потом привыкли и на спуске почти не отставали. А вначале - как порядочные: дюльфер туда, дюльфер сюда… Какой дюльфер: на задницу, и вниз! Правда, описанный несколькими абзацами выше несчастный случай, скорее всего, произошел из-за переоценки человеком своих возможностей: хотел как все, а получилось как всегда.
Довольно скоростное восхождение (за пять часов от 3200 до 4500) требует некоторого компромисса – чуть быстрее, но чуть опаснее. А медленнее нельзя: вторая ночевка в хижине обходится в копеечку. Второй день с гидом – в большую копеечку. Индустрия развлечений.
Но гиды хороши! За считанные секунды убрать веревку в кольца или снова распустить ее, не останавливаясь ни на мгновение и все время подстраховывая клиента, при этом переговариваясь и давая советы неуверенным попутчикам – это стоит видеть. С уважением отношусь к нашим инструкторам, сам был инструктором, а может им и остался –давно не пробовал, но эти ребята знают свое дело. Понятно, что они там живут, что ходят на этот Маттерхорн дважды в неделю и знают каждый камень, что ничего другого, скорее всего, делать не умеют, но если все мы будем делать хотя бы свое дело так, как делают они, мы тоже будем возить молоко не в раздолбанных «шестерках». Может быть, будем. Но не скоро.
На этой пафосной ноте позвольте завершить горно-спортивню часть и перейти к культурно-познавательной. Тем более, что в Италии плюнуть и не попасть в культуру нужно постараться. Но ни один памятник, ни один музей не может отвлечь нас от главного вопроса: чем заменить верхний прусик? Как ни старались мы в Доломитах не касаться этого, все-таки не удержались и потратили некоторое количество времени на обсуждение этой животрепещущей темы. А могли бы сходить в музей…
А тем, кто все еще ждет танцующих бразильянок, скажу: думаете легко было заставить вас до конца прочесть этот рассказ с никаким сюжетом и вялым действием? А ведь дочитали… Танцующие бразильянки всегда оказываются на высоте!