А что все про риск? Давайте про удовольствия!

Пассажир – это я. Кроме меня на яхте еще два пассажира – Игорь и Дима, и два капитана – капитан Женя и капитан Андрей. На яхте я оказался случайно – капитан Женя пригласил разнообразить отпуск.



Морской опыт пассажиров очень разный: у Игоря переход под парусом от Владивостока до Нагасаки, плюс он самостоятельно строит в подмосковном огороде яхту, поэтому назвать его просто пассажиром язык не поворачивается; Дима постоянно сплавляется на плотах, катамаранах и прочих сомнительных плавучих приспособлениях по северным рекам, попутно уменьшая поголовье хариуса и тайменя, к тому же у него сеть права ГИМС (купленные, - честно признается он); мой же опыт пересечения Балтийского моря на пароме из Финляндии в Германию, почему-то никем всерьез не рассматривается. Капитаны наши имеют примерно равную квалификацию – курсы (в войну бы их назвали «взлет-посадка»), и участие в какой-то регате под предводительством настоящего морского мастера спорта. Кто из нас боится больше – сказать трудно, но капитаны уверенно делают вид, что всё знают и умеют, а мы неуверенно им верим.



Мармарис – турецкий город, где все начинается, и все должно закончиться. Капитаны принимают прокатную яхту, а я с любопытством глазею вокруг. Разочарование первое: марина – это не имя, а порт для яхт. Второе: до сих пор я не видел ни одной фотографии яхты без одной-двух девушек в бикини на носу. На нашем же носу вместо девушек привязана невзрачного вида резиновая лодка по кличке «Тузик». Что-то подсказывает, что свое место девушкам в бикини Тузик без боя не уступит. Я хотел возмутиться несоответствием действительности рекламе, но капитаны спешно подписали акт приемки и быстренько отчалили с неработающим, как выяснилось позже, лагом, неисправным брашпилем и криком: «Отдать швартовы», что всего лишь значило: «Отвязать заднюю веревку».
Сама лодка мне очень понравилась. Все сделано стильно, удобно и практично – сказывается многотысячелетний опыт человечества в хождении по воде.





Используется каждый кубический сантиметр объема, но в то же время есть ощущение простора и комфорта. Немного странно, что модель называется «Бавария» - там ведь нет моря, но не будем придираться к мелочам… А имя лодки - «Саадет Второй». В Турции, похоже, каждая пятая лодка – «Саадет».



Вот что пишет Википедия об этом историческом персонаже: «В правление отца занимал должность калги, затем нурэддина (был первым нурэддином в истории ханства). После того, как османский султан отстранил Мехмеда II от трона и назначил новым ханом Исляма II Герая, Саадет вместе с отцом бежал в Малую Ногайскую орду. Вскоре при поддержке рода Мансур он вернулся в Крым, занял Бахчисарай и сверг Исляма II с престола. Однако через два месяца на помощь Исляму II было послано сильное османское войско и Саадет II бежал из Крыма сначала в кумыкские степи, а затем поселился вАстрахани, завоёванной за 30 лет до того русскими. В 1587 году Саадет Герай скоропостижно скончался. Полагают, что он был убит по приказанию московского правительства, которому стало известно о тайных переговорах с Константинополем о переходе Астрахани османское подданство». Неоднозначная личность, но все это я узнал только сейчас, настукивая этот текст, а мои попутчики об этом еще не подозревают. Вот, дочитали до этого места, значит, уже тоже знают.
Выбравшись из марины (все время приходиться делать усилие, чтобы написать это слово с маленькой буквы), оказываемся в огромной бухте Мармариса. Я начинаю понимать, что Селигер – не самый большой водоем в мире. Идем на моторе. Как говорят капитаны, до тех пор, пока не выйдем из бухты. Мне кажется, они стараются оттянуть момент подъема парусов. Но бухта все-таки кончается и паруса приходится ставить. К моему удивлению, паруса оказываются устроены хитрым образом: передний (стаксель) просто намотан на трос, а большой (грот) – вообще спрятан внутрь мачты. Чтобы добить меня, воспитанного на «Пятнадцатилетнем капитане», «Пиратах Карибского моря» и прочих классических парусных произведениях, сообщается, что существуют яхты, где парусами управляют с помощью электромоторов. Наш «Саадет», к счастью, не такой, и мы честно тянем веревки, поднимая и опуская паруса (в смысле – наматывая и разматывая). Управлять ими оказалось совсем не трудно: выбираешь или выдаешь нужную веревку на нужную длину, потом крепишь - и все. Так как всю сознательную жизнь я выбирал и выдавал веревки в горах, особых проблем с этим я не испытывал и в море. Какую веревку тянуть и насколько, командовал дежурный капитан, поэтому думать не нужно было вообще: потянул, закрепил и сиди дальше. Я сидел слева, и на третий день мне торжественно сообщили, что я стал левым шкотовым матросом. Кем я был до этого – не сказали.



В какой-то момент (а он, я уверен, наступает у всех начинающих яхтсменов) мы начали вязать узлы, сравнивая известные с неизвестными. Морские узлы, понятное дело, победили, потому что других узлов в мире нет, ну кроме, разве что, ткацкого. Но вот зачем нужно вязать булинь одним концом одной рукой я так и не понял. Объяснение, что мол, ты тонешь в северных водах, тебе бросают конец, и ты из последних сил обвязываешься этим булинем и спасаешься, прозвучало не очень убедительно, ибо у нас, например, на десять неудачных попыток (на каждого) была только одна удачная (на всех), то есть – теоретически мы все утонули. На вопрос, почему не бросить тонущему в северных водах человеку конец с заранее завязанной петлей, капитаны уверенно ответили, что на море свои традиции и человеку можно бросать только свободный конец, иначе ты навсегда потеряешь авторитет в глазах тонущего товарища.
Первый пункт – Чифтлик. Довольно быстро, под полными парусами, дошли до бухты, и решили встать на якорную стоянку. Глубина бухты – 6-7 метров. Якорь не держит и нас все время сносит. Первая попытка, вторая, третья, восьмая: результат один - сносит. Я ныряю и пытаюсь перевернуть лежащий на боку якорь в положение «как надо», заодно убеждаюсь, что в Селигере не самая прозрачная вода, а якорь не самая легкая железка. Он упорно ложится на бок и не держит, а наверху всплывает, в переносном смысле этого слова, другая неприятность – не фиксируется якорная цепь. Она или выдается или выбирается, но зафиксировать ее нельзя. Мы болтаемся в опасной близости от бегающих по своим палубам с кранцами соседей, веселя их бросанием якоря с придерживанием цепи ногой и нырянием вослед… Когда все насмеялись, набегались и нанырялись, капитаны решили причалить к маленькому самодельному ресторанчику, чьи представители уже битый час бегали по причалу с флагами, зазывно размахивая в множество рук.
Эта швартовка оказалась первой не только для пассажиров… С помощью рестораторов и сами знаете чего еще, мы благополучно пришвартовались почти туда, куда хотели, приняли на борт пассажира Диму, догнавшего нас на такси вместе с утерянным «Турецкими Авиалиниями», но счастливо найденным багажом, и быстренько отчалили, так и не пообедав, и рассчитавшись с помощниками какими-то небольшими деньгами.
Вышли из бухты и пошли в сторону Бозбуруна. Ветер был, на мой взгляд, сильный – 30 узлов и дул прямо … надо бы написать «навстречу», но более точным будет малоинтеллигентное «в харю». Многочисленные яхты косяками слетались в только что покинутую нами бухту, и только одинокий катамаран болтался на волнах совсем близко к берегу, а в бинокль было видно, как команда безуспешно пытается убрать паруса. Пройдя немного под дизелем, и потеряв из виду этих неудачников, мы, а точнее, наши капитаны, решились-таки на немного парусов, но первый же порыв ветра полностью вырвал грот из мачты и мы уподобились упомянутому выше катамарану, так же безуспешно пытаясь что-то сделать. Напоминаю, это был самый первый день плавания. Ветер нес нас на скалы, а мы безуспешно тянули за все нужные веревки изо всех сил, пока, наконец, не вырвали их из нужного шкива на мачте. Только Игорю хватило сил и ума бросить веревки и убрать грот ручкой. Мы гордо вернулись в Чифтлик, легко пришвартовались возле уже знакомого ресторанчика и с чувством выполненного долга отужинали.
В наших планах было посещение греческих земель, поэтому следующий день был посвящен поискам турецких пограничников – они должны были закрыть турецкие визы, или, говоря по-морскому - «сделать чек-аут». Бухта Бозбурун, в которую мы пришли к обеду встретила нас отсутствием мурингов – простых заменителей якорных цепей, что учитывая наши проблемы, было не очень хорошо, и новостью: ближайшие турецкие пограничники сидят в поселке с русским названием Дача. С отсутствием муринга мы справились быстро – мурингмен, запрыгнув на борт, пришвартовал яхту легко и изящно, слегка смутив наших капитанов. Проблему с пограничниками и встречу с Дачей перенесли на следующий день. Поплавали в море, погуляли по набережной, пофотографировали многочисленных кошек и на этом развлечения закончились. Еще был ужин, во время которого нашим капитанам был задан мучивший всех наивный вопрос: как же все-таки бросать якорь? Капитаны честно ответили, что бросать якорь нужно, когда капитан говорит: «Бросай!». Когда они были матросами, поступали именно так, и проблем никогда не было.




Рано утром, в числе первых, мы отчалили на Дачу. Точнее - попытались отчалить. Наш злополучный якорь, поднимаясь в мутноватой Бозбурунской воде, вытащил за собой чужую цепь. Капитан Женя быстро принял единственно правильное решение, и глядя мне в глаза, приказал: «Прыгай в воду!» Я знал, что на море древние традиции; знал, что приказ капитана – это святое и обсуждению не подлежит; знал, что именно в таких переделках сухопутные крысы становятся настоящими моряками, но всего этого оказалось недостаточно, чтобы перевесить две цепи - чужую и свою, якорь над головой и неработающий стопор цепи. Простой турецкий рыбак принял на себя наши проблемы, удар железякой по темечку и двадцать евро вознаграждения. Я думал, что этот случай был экстраординарным, но капитаны уверили, что цепи путаются постоянно и повсеместно, и мы в этом скоро убедились.

В Даче нам нужно было найти хаба-мастера (начальника порта, если не вдаваться в языковые нюансы), пограничников и таможенников. Именно в этой последовательности. Пока искали первого, нашли с десяток посреднических контор, предлагающих свои услуги. Сам хаба-мастер оказался типичным турецким хаба-мастером. Настолько типичным, что встретив его, сразу поймешь: это - хаба-мастер, и никто другой. Холеный, толстый, усатый турок в белоснежном мундире ненавязчиво посетовал на то, что отказавшись от посредников, нам придется заполнять кучу бумаг, но раз уж мы хотим сами… Куча бумаг оказалась одним листиком, в который нужно было вписать фамилии. Пограничник, он же полицейский, за минуту до нашего визита, ушел на обед, как объяснил лежащий на диване таможенник. Через час вернувшийся полисмен сразу же начал пить чай с тем же таможенником, но тем не менее оформление документов заняло ровно четыре минуты. Не пять даже, а четыре. Итого: хаба-мастер – 10 минут, ожидание полицейского (пограничника) в кафе – 1 час, взаимоулыбание с полицейским – 1 минута, оформление в полиции – 2, оформление в таможне – 1 минута. В Даче же состоялось знаменательное событие – наш якорь научился держаться за дно! И выбираться тоже. Так как якорный механизм сломался окончательно, якорь вручную поднимал капитан Женя. Мы, пассажиры, не вмешивались в этот процесс, боясь нарушить морские традиции.



Путь до греческого острова Сими прошел без особых приключений и был посвящен теоретическому изучению процесса управления якорем и сравнению полученной информации с эмпирически полученными результатами (какое научное получилось предложение!). Бухта Сими оказалась неожиданно глубокой – 25 метров - и довольно тесной. Сосредоточив все внимание на «двух длинах яхты или пяти глубинах», мы отвлеклись и ткнули кормой соседнюю яхту, слегка ее поцарапав. Тут же набежала куча советчиков, на разных языках объяснявшая, как именно нужно было заводить корму, куда девать нос, когда бросать якорь и вообще, как жить на свете. Особенно старался местный пьяница из ближайшего кафе, выглядевший, как все алкоголики на свете – сизый нос, красная физиономия под цвет рубашки, приросший к руке стакан. Он орал больше всех, не оторвав, впрочем, зад от стула. Через минуту откуда-то прибежал хозяин поцарапанной лодки, начал звонить в страховую – все, как на дорогах – попутно еще раз объясняя, как нужно было правильно швартоваться. Капитан Андрей честно сказал, что у нас опыта маловато, что мы только учимся, и тогда поцарапанный сосед моментально смягчился, махнул рукой в сторону лодки - мол, ерунда, и очень доброжелательно процитировал великого Ленина: «Учиться, учиться, и учиться», - за что был вознагражден бутылкой финской водки. Капитан Женя, закрепив как-то якорную цепь, вернулся с сомнением на лице. Улыбающийся алкоголик-краснорубашечник быстро развеял сомнения: «Кэптейн, - заорал он – А ваш якорь-то не держит!» Стремительно спрятавший водку сосед, посмотрел в воду и добавил, что наша цепь лежит поверх его цепи. Как это можно заметить на двадцатипятиметровой глубине – мне непонятно. Но мы решили ничего не менять и оставить все, как есть. Многочисленные окружающие советчики подтвердили правильность такого решения, и мы сошли в Грецию.

Сначала нужно было сделать «чек-ин». Говорят, и эти слухи многократно не проверены, что во многие греческие бухты можно заходить без всяких виз, «чек-инов» и прочих унижающих человеческое достоинство формальностей, так как там нет ни полицейских, ни пограничников – там вообще никого нет. А вдруг кто-то появится? Пять лет без Шенгена, это не десять лет без права переписки, но мы не стали рисковать, тем более, что визы греческое консульство оформило нам за два дня – это без всякой срочности, в штатном режиме, удовольствовавшись документами на аренду яхты, страховкой, и не затребовав никаких дополнительных броней и подтверждений. Держа в руках журнал с подробной инструкцией, мы явились в полицию. Хмурый греческий полицейский сидел за столом, обхватив голову. Причина ведомственной грусти была очевидна и понятна: две трети полицейских коридоров занимали смирные и радостные афганские нелегалы. На их лицах было написано абсолютное счастье: они добрались до своего рая. То, что они сидели на полу, на неведомом островке в углу Европы, куда воду завозят танкерами, а единственная дорога короче Москвы поперек, никак не уменьшало их радости – великая цель достигнута.

Полицейский глянув на документы, отправил нас к хаба-мастеру, который, вопреки инструкции, должен был быть первым в этой бюрократической карусели. Офис хаба-мастера был на другой стороне бухты – по прямой метров сто, в обход – километр. Пришли туда. «А где «большой лист?» - спрашивает хаба-мастер? «Нету, отвечаем, - А надо?» «Вообще-то надо… А вы потом куда? На Родос? Вот там и оформите обязательно!» Печать, подпись и обратно в полицию. Паспорта, визы, печать, подпись, счастливые лица беженцев и опять к хаба-мастеру. Печать, подпись, свобода. На все -полтора часа с учетом обхода бухты по суше. «Чек-аут» мы делали здесь же через два дня и все было примерно так же и вопросы были те же: «А где «большой лист»? В следующий раз обязательно сделайте…» Разница лишь в том, что при «чек-ауте» начинать нужно с полиции и к хаба-мастеру зайти только один раз. По всем официальным учреждениям, что турецким, что греческим, ходили только два члена нашего экипажа, и никто из официальных лиц не пожелал видеть остальных.

Греческие острова, издали неотличимые от турецких, при близком знакомстве оказываются совсем другими – более стильными, более чистыми и ухоженными и два раза более дорогими. Цифры те же, что в Турции, только там в лирах, а в Греции - в евро. И официанты, четыре тысячи лет никуда не торопившиеся и не желающие ускоряться ради тебя, так любимого собой и немного голодного…

Утром готовимся отчалить. Пока собирались, на одной из лодок увидели давешнего пьяницу, командующего небольшим экипажем – оказывается, никакой он не алкоголик, а самый настоящий капитан. Или одно другому не мешает? Распрощавшись с соседом, возлюбившим нас, как родных и слегка потерзав его цепь своим якорем (не обманули капитаны про путающиеся цепи), мы ушли из бухты Сими и двинулись в сторону острова Тилос. Ветра не было – полный штиль, скука смертная.



Многочасовой стук дизеля убаюкивал и не оставалось ничего иного, как пускаться в долгие беседы. Хотел бы предупредить будущих пассажиров (капитанов предупреждать не берусь) – компания, едва ли не самое главное на яхте. Места мало, все и всё на виду: хочется вам или нет, придется все время общаться с одними и теми же людьми. В нашем экипаже были финансисты, коммерсанты, механики, картографы, полиграфисты, специалисты по аэродинамике и летательным аппаратам, судостроители, антикоррозионщики, юристы – нам было о чем поговорить. С экипажем на повезло - никаких даже мелких конфликтов на борту не было, а иначе я бы не писал, как все было здорово, а писал бы что-нибудь злобное и обидное. Вообще, отношение яхтсменов друг к другу – это то, что удивило и порадовало. Все очень доброжелательны, всегда помогут и советом, и действием, а учитывая наш небольшой опыт, это очень помогало. Люди отдыхают, и помогают отдыхать другим. Только не думайте, что вы застрахованы от «Владимирского централа» глубокой ночью в маленькой бухте крошечного острова - от него не застрахован никто, нигде и никогда.



Еще мы были на острове Тилос: бухта, два десятка домиков, несколько ресторанов, чистейший пляж и все!. А нет: еще прокатные конторы, предлагающие машины и велосипеды, на которых за полчаса можно съездить на другую сторону острова в точно такую же бухту. Вот теперь точно: все.



Последняя наша стоянка была на уже известном нам острове Сими, но с другой стороны. Удачно бросив якорь с первого раза (!), мы, на такси смотавшись в «столицу», сделали греческий «чек-аут», порыбачили, заглянули в сувенирный магазин с ржавыми сувенирами и выцветшими открытками, посетили православный монастырь (в музей, к сожалению, не попали) и традиционно вечером поужинали. Забавно было наблюдать, как с заходом солнца, от каждой из полутора десятка стоящих в бухте на якоре яхт, отчаливают «тузики» с приодевшимися экипажами. Через час вся бухта собралась в единственном ресторанчике с неторопливым хозяином-официантом и прекрасным видом на собственные яхты.



Вернувшись на борт, наши капитаны затеяли дискуссию – нужно ли ночью дежурить (вдруг лодку снесет на соседей!) или не нужно. Был полный штиль, и в море можно было смотреться до головокружения. Капитан Женя был за ночные вахты, капитан Андрей – против. Мы, матросы, конечно же поддержали капитана Андрея, но капитан Женя поужинал лучше и поэтому в споре победил. Через два часа, дважды проснувшись от звука будильника, я понял, что два капитана на борту – слишком много. Через четыре часа я понял и поддержал матросов «Потемкина», а через шесть был готов возглавить восстание. Хорошо, что наступило утро, и мы отправились обратно в Мармарис. Ветра, увы, не было совсем, и восемь часов мы дремали под стук дизеля, читая в журнале, на что обращать внимание при аренде яхты…

Отстояв небольшую очередь – суббота, вечер, пробки - мы вошли в марину, нашли свободное место и идеально пришвартовались. Наши капитаны, наверняка, отнесли это на свой счет, но мы-то знаем, главное – правильно привязать кранцы…
Потом был заключительный вечер и на следующий день мы, пассажиры, улетели домой. Капитаны наши приняли на борт вторую партию пассажиров и остались еще на неделю. Я очень им завидовал: еще неделю в теплом море, на классной яхте, с красотками в бикини на носу…