ТEЙТЕЛЬБОЙМ. ПИТЕРСКИЙ ВАРИАНТ.

«Здорово, Серёгин! - бъет он своей лапой в мою ладонь, рокоча добродушным баском под обаятельной «боярской» улыбкой. – Ну, что – Кренкеля пришел навестить?..»
Мы пьем чай, обмениваемся новостями и, наконец, я оставляю Виктора в его директорских заботах, а сам иду бродить по тихим залам.
Действительно, надо навестить Кренкеля…

С Эрнстом Теодоровичем мы познакомились 15 лет назад, в 1998 году.
Я тогда проводил 3-й общегородской конкурс на лучшее путешествие года в Петербурге. Искал новую площадку для его проведения, и Боярский предложил провести мероприятие в его музее. Я очень обрадовался, потому что в отличие от фешенебельного казино «Кристалл», где проходили финалы первых конкурсов, музей Арктики и Антарктики по анатуражу, как нельзя более подходил духу конкурса и соответствовал его содержанию.

И вот вечером, когда я готовил экспозицию с фотографиями участников конкурса, и в главном зале было также пусто и тихо, как сейчас, вдруг откуда-то донесся звук, напоминающий морзянку. Сначала я думал, что мне померещилось, В конце концов, я пошел на звук и вышел прямо на экспозицию «Палатка дрейфующей станции «Северный полюс-1». С детства обожал эту сцену: на фоне нарисованных торосов Северного Ледовитого океана настоящая палатка папанинцев, с настоящей утварью, кроватями, кухонькой, приборами и прочими вещами. Это сейчас сделали прозрачный макет, а тогда стояла сама палатка и через открытые окошки можно было заглянуть и рассматривать всё в деталях, зримо представляя жизнь и быт героев-полярников.
И в углу, спиной к зрителям, из года в год сидел у рации человек в меховой куртке и белой шапке, и при свете небольшой лампочки что-то писал.
Потом я узнал, что это - знаменитый радист, Герой Советского Союза и герой рассказа писателя Веллера Эрнст Кренкель...

И вот подхожу я к палатке и понимаю, что звук идет оттуда. И я решил зайти.
Расстегнул петли входа с торца палатки и оказался внутри святая святых…
«Добрый вечер, Эрнст Теодорович! – сказал я. – Не мешаю?»
Кренкель ничего не сказал, только смотрел искоса. Но взгляд его был доброжелателен, и я присел на рядом на папанинскую кровать. Видно, радист только что оправил радиограмму в штаб Севморпути и, получив ответ, записывал содержание сеанса в журнал приема и передач радиограмм.

Я осмотрелся, потрогал чайник на плите. Он был еще теплый – наверно, Папанин, Ширшов и Федоров совсем недавно вышли из палатки проводить наблюдения и изучать окружающее пространство.
Больше всего меня поразило лицо знаменитого радиста. Я всегда видел его со спины и даже представить не мог, как он загорел.

Еще минут пять я рассказывал прославленному зимовщику о том, что тут делаю, о конкурсе, о жизни наших ленинградских (петербургских, боюсь, он бы не понял) путешественников. Он слушал молча, но с интересом…
Так мы познакомились с легендарным Кренкелем. И теперь я всегда навещаю его, полярника Андрюшу, белых медведей и пингвинов, и только одно место в музее до сих пор осталось для меня недоступным – место пилота в настоящем самолете-ледовом разведчике, висящем под потолком над входом в музей. Виктор Ильич сказал, что там прячется от предполетного осмотра дух подвыпившего летчика, Героя Советского Союза Водопьянова, и его нельзя беспокоить…

Я вышел из музея, когда на часах стрелки встали на 16. Был чудесный весенний денек. Не успел я спуститься по ступенькам, как меня окликнули. С той стороны Кузнечного переулка мне махал рукой Олег Д-ов, мой старый знакомый и соперник по альпинистским чемпионатам Ленинграда 80-х годов. Мы радостно поприветствовали друг друга - давно не виделись.
Олег был не один и представил своего спутника: «Это Натан из Одессы. Мы с ним "значок" закрывали в «Алибеке». Периодически является на невских берегах…»
С характерным акцентом товарищ Олега представился: «Натан!». И подумав мгновенье, добавил: «Тейтельбойм».
- Алексеич, у Натана поезд через полтора часа – пойдем где-нибудь посидим, попьем кофейку, поболтаем…
Я никуда не спешил и согласился.

В кафе с чисто питерским названием «Сосули над поребриком» было свободно. Мы заняли столик у окна. Олег сразу начал разговаривать по мобильному.
«Что Вас привело в Питер?» – спросил я Натана.
- Книги… Прикупил немного старых альпинистических книг.
- Вы коллекционируете старые книги?
Натан как-то неопределенно пожал плечами.
- У вас в Одессе есть один известный коллекционер книг по альпинизму – Том.
Натан заметно напрягся: «Ви знаете за Тома?»
- Ну, лично не знаком. Мы немного общаемся в переписке на одном из альпинистских форумов в Интернете. Он – страшный любитель всяких раритетов.
- Это таки да. Страшный любитель…

Натан нагнулся ко мне поближе и тихо сказал: «Это - вообще страшный человек… Когда-то в юности я не раз виручал его. Он сидел в нашем обществе «Буревестник» и заведовал альпинистскими путевками. Я всегда брал горящие, на пятую смену, где никто не хотел ехать. За сгоревшую путевку можно было получить виговор. Но он имел план и благодарности от ЦеКа Профсоюзов. Получил щикарную грамоту от комсомола за физкультурную работу с молодежью. Его ставили в пример на всех собраниях… И что Ви думаете, когда прошло столько лет?! Он все перевернул с ног на голову. Вот на эту седую голову, где уже так мало волос, чтобы на ней стоять. Теперь он говорит, что делал мне услугу. Что дарил эту радость на пятую смену, отрывая ее у других. И теперь я ему немного обязан. Как Вам это нравится?! Даже известный фармазон Лейба с Привоза себе такого не позволял с приличными людьми.
И теперь я мотаюсь по всему бившему Союзу, чтоб возить ему эти книги…»

В этот момент Олег положил мобильник и, ухватившись за конец фразы, «вернулся» в компанию: «Сергей у нас - журналист, и, кстати, тоже собирает книги и всякие раритеты для своих материалов. И для будущего музея альпинизма».
«Да?! – типа удивился Натан, - таки я Вам помогу. Я вижу, Ви – хороший человэк, и не грызете людей за то добро, что они Вам причинили… Здесь живет троюродный брат моего двоюродного дяди. Я беру у него разные интересные книги, но Ви тоже можете попользоваться его профессионализмом. У него здесь недалеко лавочка на Лиговке – второй дом от угла и через проходной двор под арку налево. Его зовут Сима Вундермахер. Скажите, что старый Натан имел удовольствие Вас послать прямо до него…»
«Хватит про дела, Натан, - опять включился в общение Олег, - помнишь, в лагерь из Одессы с тобой приезжали два славных парня – Леня Карабинер и Боря Ледорубович? Как их строил наш командир отряда?!..».
«О, да! Это же был сам Ванно Галустов, – Натан достал потертое портмоне, а из него извлек фотографию. – Вот он – храню на память. Все его звали Черный Буйвол. Мощный был дядя. Весь Эсесесер его знал!..» И старые друзья ударились в воспоминания…

Через полчаса мы распрощались. Олег отправился провожать Натана, а я решил не терять времени и навестить его протеже – благо Лиговка была в двух шагах.
Тейтельбойм весьма верно обрисовал дорогу, и вскоре я стоял перед входом в подвальчик, который украшала вывеска «Старые вещи. И очень старые вещи».
На входе звякнул дверной колокольчик, и из сумрачных недр подвальчика появилась фигура, всем обликом напоминающая Тейтельбойма.
«Здравствуйте. Вы – Симон?.. Обратиться к Вам порекомендовал Натан. Сказал, что у Вас есть интересные книги по горной тематике…»
«Шо Ви такое говорите? – сказал троюродный брат близнецового качества. – Ви видели нашествие Батыя на Русь?! Так после него оставалось больше, чем после визита Натана». Симон печально посмотрел на меня, и, видя, что я никак не реагирую на эти скорбные известия, поднял вверх указательный палец и продолжил: «Но был бы я хорош в этой сожженной Москве?! Чтоб у Симона ничего не осталось, и нечем было смотреть в глаза покупателю?!...». С этими словами он вытащил из-под прилавка несколько книжек и передал их мне.

- Вот посмотрите, какая редкая книга. Это же Семеновский, прижизненное издание. А потом его того, во имя светлого будущего, и пожизненно - никаких изданий.
А вот еще более редкая книга - про Эльбрус, с великолепными иллюстрациями Александра Малеинова. Вторая альпиниада РККА, 1935 год. Тот из братьев Малеиновых, который нарисовал значок "Альпинист СССР", снимал фашистский флаг с Эльбруса, и похоронен под горами Безенги... Ни РККА нет, ни Малеинова - а книга есть.

- Но если у вас есть вторая альпиниада РККА, берите и про первую. Тут с дарстаенной надписью - участнику Юркевичу, 1934-й... А за вулканы?! Посмотрите - это же издательство Сойкина, 1916 год! Он всю Российскую империю просвещал за вулканы...

Мы немного поговорили, я сказал, что ищу вещи для будущего музея альпинизма.
«Так я Вас сейчас сильно обрадую, - воскликнул Симон, и достал с полки за спиной конверт. «В 63-м году в Ленинград приехал знаменитый альпинист Тенсинг. Мне было тогда 10 лет, и я бы ни за что не понял, зачем оно мне это надо, но мой отец сказал, что надо. Надо посмотреть на этого легендарного человека, чтоб потом вспоминать всю жизнь.
Мы пошли в какой-то клуб, где выступал Тенсинг. Сознаюсь, я плохо помню, я его не слушал. Я думал за мороженое, которое папа пообещал после того, как. А потом все рванулись за автографами. И какие-то люди всех стали сдерживать и не пускать, потому что желающих было очень много. Папа сказал, что я имею шанс съесть два мороженых… Ви видели сперматозоид?..
Так я оказался рядом с Тенсингом. А он оказался в ситуации – у него закончились чернила в ручке. Я дал ему свою, он расписался на фотографии, я сказал «Шалом Вам, ребе гуру Эвереста», взял назад ручку и убежал. Потом выяснилось, что это был единственный автограф с той встречи – а фотографии он раздавал уже просто так…»

Симон сделал паузу, хитро прищурившись, глянул на меня и сказал: «Если Ви купите мне два мороженых, я, так и быть, отдам в Ваш музей и фото, и ручку…»
Мне оставалось только выяснить, какую марку он предпочитает…