«Конкурс BASK» Транспортировка, Я ВЫЖИЛ.

«Транспортировка»

Я выжил! Выжил! Живу.
Капля талой воды, слегка розоватая от крови, висела и никак не могла оторваться от промокшей, выцветшей ткани его капюшона. После многочасовой, адской работы
всё было готово. Верёвка, несколько часов назад, спасшая мне жизнь, отстёгнута
от обвязки и прикреплена к его ногам. Скоро я останусь совсем один. Одиночество не пугало, скорее, я его ждал. Тяжело было находиться в узкой трещине с тем, кому уже никогда не радоваться горам, солнцу, всему тому, к чему он возвращался каждое лето. Угнетало, непонятно откуда, навалившееся чувство вины. А ведь я не знал даже, как его звали. Несколько дней непогоды превратили разорванный ледник в «минное поле», закрыв все трещины. В такую трещину, изломанную, сужающуюся, он и ухнул, вниз головой, вместе с рюкзаком. Ребят было трое на четыре рюкзака. Вот их-то они и таскали по плато ледника Ирик, «челночили». Где-то высоко над головой было тепло и солнечно, летали горные галки в, залитом густой лазурью, небе. Вспомнились строки: «…погибшие лётчики в небе над Родиной, сами стали небом над ней». Здесь же, в сумрачном, замёрзшем, серо-голубом мире разорванного ледника, время текло по другим законам и возвращало в события прошлых лет…
Десять лет, прожитых в Приэльбрусье, это много или мало? Для Эльбруса, седого
Исполина, возраст которого исчисляется миллионами лет - миг. Для человека, начальника
снеголавинной станции на Чегете, спасателя, альпиниста, горнолыжника – целая жизнь.
Жизнь, до краёв наполненная неизъяснимой красотой гор и вселенской печалью в дни
Транспортировочных работ. Год назад, на майские праздники, когда Эльбрус, как по расписанию, превращается в преисподнюю, искали двух японцев. Я был последний, кто в тот злополучный день вывел свою группу из белого плена. Попутно собирая «горевосходителей», уныло бредущих в разных направлениях. Восемнадцать часов непрерывной работы по пояс в снегу. Короткие остановки, восстановить дыхание, перевести дух. Глоток холодного чая, пара сухих «Суси», по-японски и вперёд. Кто бы мне тогда сказал, где он этот «перёд» находится. Всё бы отдал, ведь только по направлению к «нему» не было трещин. Вышли. Слёзы, объятия, дрожащие губы, оставшихся на Приюте одиннадцать красноречиво говорили о том, что надежда увидеть всех живыми еле теплилась в их сердцах. И угрюмый гид Хироуока: « Я знал, верил, спасибо. Гуд Джаб.». Тогда-то и выяснилось, что двое ушедших «в самоволку» на гору японцев, не вернулись. Спасработы начались. Время пошло. Через трое суток одного мы нашли. По второму зажигают свечу каждый год, на скальном гребне, приезжающие из далёкой Японии, мама и папа.
Много раз задавал себе вопрос, почему мы выжили. Самый простой ответ – повезло.
Но и у везения есть свои отправные точки. Опыт, знание рельефа, никто не травмировался
на спуске. Да и мужики оказались не робкого десятка, не сломались, выдюжили. Сильные духом японские и русские ребята. О каждой из этих отправных точек могу говорить часами, но разбор полётов и обмен опытом оставим до лучших времён. Пока же на горе
оставалось около тридцати альпинистов, в том числе группа советских туристов из пяти человек, тренирующих себя на предмет приобретения бесценного опыта выживания в экстремальных условиях. Цена определилась очень скоро – жизнь. Все умерли от переохлаждения. Выжил один японец Акиро, одетый в костюм из гортекса. Продрогший
до костей, с трясущимися синими губами, но всё же живой. Ещё одному иностранцу повезло не меньше. Испанец пролежал двое суток, на высоте пять тысяч метров, под Южным гребнем, со сломанной рукой, полностью занесённый снегом. Нашли мы его по воткнутым в снег лыжам, что и стоило ему жизни. Ну и, конечно же, гортекс, флис, термобельё, двойные пластиковые ботинки. Мелочей в горах не бывает.

Самую большую группу пытались спустить гиды КСП Эльбрусского района. Вывели на третьи сутки в соседнее ущелье. Две холодные ночёвки, без еды и питья и, ни одного обмороженного или заболевшего, благодаря экипировке. Будет о чём внукам рассказать.
Но тогда всё только начиналось.
…Время текло предательски медленно. Казалось, оно совсем остановилось. Что-то
наверху не заладилось и поднятое на два метра тело замерло. Торопить было бессмысленно, ведь там Витя Автомонов, лучше него с этой работой не справится никто,
спасатель высочайшего уровня. Оставалось только ждать. Ждать и смотреть на сдвинутые
к виску очки, на замёрзшее, покрытое изморозью лицо и на ту самую каплю. Смотреть в другую сторону, почему-то, не получалось. Перебирал в памяти случаи, когда сам находился «на волосок» от гибели. За долгие годы таких случаев было не мало, но вопрос - почему же я до сих пор живой, остаётся открытым. Может всё то же пресловутое везение. Но жизнь доказывает, что не может всегда везти. Никому и никогда - аксиома. Опыт - безусловно, но и на старуху бывает проруха. И всё же, выходя на крутой лёд или фирн, всегда брал «шакал» на изготовку, как томагавк, а не как тросточку. Ведь знал, случись, что и у меня будет только две секунды и один выверенный удар, остановить скольжение. Это знание всегда заставляло брать с собой запасные рукавицы и носки, репшнур, пару ледобуров и солнцезащитные очки. Нет мелочей в горах, цена каждой ошибки – жизнь.
Ведь если бы ребята «челночили», связавшись между собой, всё бы обошлось. Я всегда знал цену простейшим ошибкам в горах. Меня мало трогали надменные взгляды и разноязыкие усмешки клиентов, которых я заставлял связываться на леднике, в «кислой»
на мой взгляд, ситуации. И только беспомощно висящий в трещине «бергштайгер», возвращал их с небес на землю. Куда они сами себя вознесли, опираясь на собственный горовосходительный опыт. А в награду, дальнейшее беспрекословное выполнение всех команд. Вершину под ногами. Счастье на лицах. И крепкие объятия в аэропорту: «Мы расстаёмся не с лучшим гидом, мы расстаёмся с другом, братом. Мы тебя ждём.
Приезжай».
…Где-то глубоко, гулко ухнуло, дрогнуло, затрещало, посыпались сосульки. Внутри,
что-то сжалось. От страха, наверно. Машинально схватился за «инструмент», вбитый
по самое «небалуй» в ледяную стену, проверил самостраховку на ледобуре. Отпустило.
Он уже никому не скажет таких красивых слов. Как и группа словаков, застигнутых
врасплох на Северном склоне Эльбруса, под перемычкой. Цепь ошибок неизбежно привела к трагедии. Все замёрзли. Последний замёрз руководитель, с протянутой рукой и открытыми глазами, собирая размётанную в снежной кутерьме группу. Не утоптали площадку. Палатку разложили входом к ветру, не загрузив предварительно ни рюкзаками, ни кем-нибудь. Её вырвало из рук, побежали ловить. Видимость нулевая. Вернуться не смогли. И всё. Одна допущенная ошибка, как снежный ком, в считанные минуты превратила ситуацию из разряда сложных в неразрешимую. Что и привело к трагическому концу.
Почему я до сих пор жив. Может потому, что много тренировался, всё подмечал, запоминал, учился, Благо было у кого. А главное, всегда помнил: «Не всё могут короли», уж в горах-то точно. Будь разумно смел и твёрд духом, если уж ты ходишь туда, куда не ходить не можешь. Вчера ещё крепких и красивых парней из Бундесвера, скрючивало от холода на всё той же перемычке. И Светка - московский одуванчик, первый раз на горе, дрожащая, но улыбающаяся, обламывающая замёрзшие сопли с их носов как доказательство безграничной стойкости и несгибаемой воли. И коня на скаку и Эльбрус играючи… Девушки в горах – это отдельная и очень красивая тема. Но об этом в следующий раз.
…Сверху посыпались льдинки, звеня и ударяя по лицу холодными иголками. Тело мальчишки слегка просело, возвращая меня из светлого прошлого в сумрачную реальность. Начинаю замерзать. Пока Автомон, Проха и Каванина, вытягивали его через пролом, стало совсем темно. О чём они думали, поочерёдно вырубая туриста изо льда.
Наверно о том же. Спасработы, сколько их было, за последние годы, кто считал. И каждый раз на пределе сил и на грани фола. Только цена этого самого фола в горах,
бесценна. Спасатели они ведь тоже люди, из такого же «теста», только по круче, наверное.
Делать бы гвозди из этих людей, было бы больше в мире гвоздей!
Ну, вот и солнце. Здравствуй! Посидели, покурили, упаковали. На подходе основные транспортировочные силы Московского турклуба. Мальчишку ещё нужно до канатки дотащить и вниз спустить. Молодцы, друга в трещине не оставили. Денег на дорогу собрали, сбор провели, потренировались. Имеют право. Гордые, с сознанием выполненного долга вернутся домой. А спасибо нам Палыч скажет, наш Батя, начальник КСП, Махинов А.П., и руки пожмёт. Сидит сейчас на Чегете, с трубой и рацией, так спокойней, да и мы под присмотром. До новых встреч в горах, друзья.
Почему я всё так и выжил, с таким послужным списком?
Наверно потому, что нужен для чего-то на этой земле. Хочется в это верить.
И главное потому, что дома подрастают мои мальчишки, которые меня всегда ждут, и которых я тоже научу любить и уважать горы.