Памирский марафон-2009. Зарисовки с натуры

Но до Вершин ещё далеко. Мы все еще даже не на Центральном Памире - из окна УАЗика видны только снежные шапки холмов Восточно-Памирского нагорья. Дорога как дорога – обычное горное бездорожье – двухколёсная колея то пересекает галечную долину, то траверсирует травянистые холмы, а то и заставляет переезжать бурлящие горные речушки.

Всё. Дальше дороги нету. Таков приговор водителя. «Как это – нету?» – вопрошает сознание – дорога как дорога, а до места нам ещё пять с половиной километров. Азиатские переговоры и дорога вновь «появляется» – ещё на четыре км. Высота 3600. На часах 17:00. Внизу в трехсотметровой глубине течёт Танымас, видны верхушки ив. А у нас – по 60 кило груза на каждого. Голова слегка кружится от высоты, усталости и ощущения Начала.

В щели под занавесом, закрывающим нас от посторонних глаз, что-то мелькает и исчезает.

Бесконечные рукава Танымаса

Появляется пастух с сыном и ишаками. Бедные ослики – их всего трое - за одну ходку сносят вниз к Танымасу едва ли не больше груза, чем восемь здоровых мужиков.
А на утро выпал снег… Мы совсем низко – всего 3340, но утром наши вещи покрыты влажными белыми крупицами. Что же будет дальше, если уже здесь так холодно?
Первый этап нашей жизни – челнок. Кроме закопанных неподалёку от лагеря продуктов на последнюю часть похода у, нас всё ещё по 45 кг на каждого. Пытаться уходить «в отрыв» с таким весом – чревато, и мы вынуждены его челночить по долине Танымаса: бесконечные броды через бесконечные его рукава. Отдыхая на берегу после одного из таких бродов, наблюдаю, как переправляется Андрей. Как он обходится одним ледорубом, ведь с палками удобнее?!

- Мужики, вы что, охренели? Вы же Танымас перебродили! - И действительно, брод был сложнее предыдущих – в этом месте рукава реки сливаются в одну струю и подмывают левый берег, из-за чего нужно либо набирать высоту по конгломерату для обхода прижима, либо бродить. Я шёл первым, а после бесчисленных бродов на прошлогоднем Ферганском даже не задумался – река как река, чего тут. Не успевает ко мне прийти ощущение собственной крутости (Танымас, едрить!), как Андрей больно опускает на грешную землю:

- Сейчас воды в реке мало, а через полтора месяца нам нужно будет по этой же долине спускаться. Тогда уж не перебродишь. На следующей ходке будем искать обход прижима.

Поворчав немного (задетое самолюбие давит ;) ), соглашаюсь – куда деваться. Но зато как этот найденный обход оказался кстати потом, на спуске с Коммунизма!

Неделя челнока подходит к концу, и мы выходим по леднику Грумм-Гржимайло на первое кольцо. Двадцать один день запаса - пока что это только синоним неподъёмности рюкзака. Это всего лишь акклиматизационное кольцо, но по напряжённости - вполне приличная шестёрка: две «тройки А», траверс пика Революции, пару перевалов и вершин попроще плюс километраж – за сто двадцать. Ну что ж, как для первой шестёрки неплохо.

Мука.

ГМС им. Горбунова поразила и огорчила одновременно. Ощущение огромного желания создателя станции сделать её классной поразило. Огорчило же сегодняшнее состояние. Оно настолько плачевно, что ночуем в палатках, за её стенами.

Гидрометеостанция им. Горбунова на лед.Федченко

А через два дня на Бивачном у нас проснулся Голод. Как-то на привале Димка огорчённо-мечтательно сказал что-то типа:
- Интересно, а можно ли есть старую муку?
- Ну, наверное, можно, а что? - В глазах Лёшки, сидящего напротив, проснулся явный интерес.
- Да на ГМС справа от входа был целый мешок….

Лучше бы он этого не говорил. Ибо МечтуОЦелойКучеБлинчиков из этой муки убить уже не удастся. На протяжении десяти дней во время восхождения на Коммунизма и после него, по пути назад, к ГМС, нас преследовала Мечта в Лёшиных глазах.

Туда не занесет ни лифт ни вертолёт...
Под маршрутом на пик Революции. Видны ледопады ледника Хабарвив-хац, преграждающие путь к началу подъёма на гребень. На заднем плане Южная вершина пика Революции.

Долгожданный день настал. Сегодня вечером мы будем проходить мимо ГМС. Выпрошенное у Андрея разрешение сходить туда уже имеется. Идём вдвоём – как-нибудь да дотащим.

На очередном переходе, когда до ГМС уже было рукой подать, отделяемся от группы и рулим в направлении станции. Меня такой курс немного тревожит – две недели назад, когда мы ночевали на ГМС, прямой путь преграждался зоной больших неприятных закрытых трещин. А вот и они. Связываемся, но уже через сотню метров становится ясно, что здесь ломиться – по крайней мере неэффективно:

- Лёш, давай назад, к нашим повернём – две недели назад мы эту рвань ближе к морене обходили.
- Да, наверное, ты прав, давай.

У наших, а точнее, у Андрея, видимо, мысли такие- же – машет рукой, мол, сюда идите:
- Какого чёрта вы в ледопад попёрлись? Вы же помните, как мы его обходили?! И вдобавок рацию не взяли. Всё. Никакой муки. Да и некогда, ребята, – уже поздно, а нам ещё два перехода сделать надо.

Мечта о куче блинчиков, впрочем, через три дня воплощается – на Дне Зеленоградской Кухни, на заброске в урочище Топтал мы едим блинчики со сгущёнкой и шоколадный торт. Куча не куча, но понемногу было, и даже несмотря на отросшие усы и бороду, в рот попадало ;).

Тордара.

Андрюха вычислил эту проблему ещё до восхождения на Коммунизма. Впрочем, в 1999 она тоже была и вполне могла проявиться в этом. Тордара. Левый приток Танымаса, вытекающий из ледника Танымас Северный. В июле, в начале похода, мы перешли её, едва замочив ноги. А сегодня мы бежим, пытаясь успеть к реке пораньше. Пораньше не получается и мы наблюдаем её чёрные, стремительно несущиеся к Танымасу валы лишь около двух часов дня. Для брода поздновато. Наше замешательство нарушает Димка, самый рослый участник, над которым мы часто подшучивали, мол, если нам вода по пояс, то Димка даже штаны не замочит:

- А чего там, давайте я первым пойду.

Выбираем место для переправы, страховки… А у меня в мозгу как будто включается кино: июньские Карпаты, Черемош. Шурик, как самый сильный, взглянув на реку, пренебрежительно замечает: «Да чего тут, как два пальца в тёплый чай». А уже через час, после неудачной попытки переправы, мы подтягиваем его на страховке к берегу. Вторая и третья попытки оканчиваются тем же.

Но это же Черемош, спокойная чистая река! А перед нами поток в несколько раз мощнее и по консистенции сравнимый с бетонным раствором. Попробуй такой перебродить. А главное, попробуй вытащить первого, если его понесёт – верёвка гарантированно «засядет» за торчащие из-под воды валуны!

В щели под занавесом, закрывающим нас от посторонних глаз, что-то мелькает и опять исчезает.

Неожиданно просто переубеждаю ребят, что бродить реку не стоит - видимо, тревожные мысли гложут не только меня. Будем действовать как в 1999 году – тут Андрей безусловно прав, река обходится по леднику всего за три перехода.

Спуск.

- Ну, Андрюха, с Днём Варенья тебя! – лицо Вани расплывается в улыбке, видно, что ему приятно говорить тост первым. Позади траверс Революции, перевал Юбилейный, и мы катимся вниз по леднику Витковского к заброске в устье Танымаса. Сегодня у Лебедева праздник. Настроение у всех приподнятое – первая, самая длинная часть похода заканчивается, через пару дней будем отдыхать внизу на травке. Пока что нам дико везло: погода способствовала выполнению наших планов наверху и не мешала отдыхать внизу. Посмотрим, как дальше будет.

Море?
На леднике Витковского.

Наутро понимаем, что, в общем-то, пора и честь знать – ледник в тумане, видимость нулевая, а впереди ледопад, который, впрочем, обходится, единственное, что, этот обход при нулевой видимости надо ещё найти.

Километры спуска проходят незаметно почти до устья. Здесь туман растягивает, и мы наблюдаем ледопад, который обошли, длинную цепочку следов и размытые контуры далёких вершин. Щелканье фотоаппаратами может продолжаться вечно, однако мы, похоже, попали. Попали, т.к. путь нам преграждает небольшое, но вполне реальное снежное болото – ручей, вытекающий из-под ледничка-притока Витковского, подмывает здесь снежные пласты, и мы периодически проваливаемся по колено в холодную воду.

А вот и сам ручей. Шириной всего-то в метр, он является почти непреодолимым: при прыжке опорная нога проваливает его снежный борт, толчка не получается, вторая нога опускается в ледяной поток с не менее ледяным дном, за потерявшим равновесие телом в воду падает рюкзак. При попытке влезть на противоположный борт он обваливается в тот момент, когда, казалось, уже всё… Всё. Приплыли. Мокрый с ног до головы Лёшка при помощи верёвки помогает перекидывать через поток рюкзаки и перебираться нам самим. Высота 4500, не жарко.

Утро следующего дня застаёт нас уже на Федченко, неподалёку от устья Танымаса. До заброски всего 6 километров, но каких! Идём в снегоступах, это уменьшает количество проваливаний, но совершенно их не исключает. Несколько раз влетаю по пояс. О…!

Андрюшка Жаров сидит на снегу с немного растерянным лицом, связочная верёвка натянута, впереди дырка. Н-да, похоже, Лебедев провалился. Поскольку видеокамера провалилась вместе с ним, пытаюсь взять на себя роль кинооператора – снимаю видео на цифромыльницу. Впрочем, действо занимает совсем немного времени, несмотря на усложняющие обстоятельства – Андрея заклинило в трещине, и Лёшке приходится спускаться к нему, чтобы помочь снять рюкзак.

Дальше двигаемся предельно осторожно, ровная снежная поверхность напоминает минное поле, периодически первый «подрывается» на нём, благо не сильно, т.е. неглубоко.

Настроение странное – время обеда, ноги подкашиваются от желания поесть, но на обед останавливаться никто не хочет. Впрочем, не мудрено. Ещё пару переходов – и мы откопаем заветную кучу мешков, именуемых заброской.

Прижим.

Да, не всегда и не всё гладко проходит в таком походе. И ссоримся, бывает, и руководителю в резких тонах возражаем. Хотя ему, руководу, в этом отношении хуже остальных: если он прав, то всё о`кей, это норма. Но если вдруг ошибся (а кто из нас не ошибается?), то хана, плохой он ;).

Один из многочисленных прижимов в верхнем течении Танымаса.

Переправа через один из рукавов Танымаса.

Танымас – небольшая река, но с большим потенциалом. Потенциалом создать проблемы группе, собирающейся пройти её ущелье от урочища Топтал (перед резким поворотом реки на юг, к Кударе) до самых верховий, до ледника Федченко. Главная проблема – прижимы. Их много: пять? десять? Не помню. Помню только, что бродов через рукава реки не счесть. Некоторые прижимы попроще (рукава помельче), некоторые посложнее. Вторые требуют поиска обхода по склону. И не всегда это просто…

Из материалов подготовки к походу. Два первых дня до ручья за рекой Яманджилга мы будем продвигаться по долине (Танымаса прим.) примерно по 6 км. Две ходки вверх и одна порожняя вниз. Всего за день будем проходить около 18 км.

За ручьем начинается обход прижима, сопряженный с набором высоты до 500 метров. Зачелночить с таким набором, как прежде - это явный перегруз, ведь суммарный набор окажется равным 500 * 3 = 1500 м. Поэтому в 3-й день мы просто толкаем заброску за прижим и возвращаемся обратно….

- Блин, ну сколько ж ещё этих саев будет-то?! – Мы обходим тот самый, самый страшный прижим Танымаса. Сам прижим никто из нас не видел, но в том, что он есть, и понизу его не обойти, у Андрея сомнений нету. Более того, у него есть опыт 1999 года обхода этого прижима поверху. Полтыщи метров мы уже набрали, теперь остается траверсировать склон, переходя через бесконечные травянистые и осыпные саи. Некоторые из них довольно глубоки и требуют напряжения не только морального («Достали уже, сколько можно!»), но физического.

- Андрюха, вниз уже скоро?
- Потерпи немного, ещё один такой сай, и всё. Остальные саи будут поменьше.

Мы проходим ещё один «такой сай», потом ещё один… Первым не выдерживает Олег. Он и так идёт ниже остальных, а сейчас уже начинает сбрасывать высоту по склону, подыскивая путь вниз попроще. За ним отрываться от группы начинаю и я: то ли из-за собственной усталости (достал уже траверс!), то ли из-за подсознательной (выработанной многими руководствами) боязни оставить человека одного, то ли из солидарности со своим земляком и Учителем.

Довольно быстро мы находим несложный спуск к реке. Прижим явно позади, дальнейший пусть несложен. Гложет лишь то, что остальные ещё там, наверху. Что думает о нас Андрей, боюсь даже представить. Я бы на его месте… да, нехорошо получилось. Но назад лезть по крутому склону уже не будешь, и мы двигаемся вверх по долине к месту, где по плану должен закончиться траверс.

Передавать разговор после встречи с группой – неблагодарное дело. Мы понимаем свою вину, упрёки Андрея, а ему, естественно, хочется, чтобы такого не повторилось.
Но в нашем непослушании оказывается и рациональное зерно. Уже три пополудни и назад решаем (эх, была-не была!) попробовать пройти прижим низом. В конце-концов, груза у нас уже нету и возвращаться на траверс, если что, будет не так сложно и обидно.

Ко всеобщей радости, прижим оказывается вполне проходимым, требующим нескольких несложных переправ и обхода по склону с набором 20 метров. Правда, то, что этот же вариант будет реализуем и через полтора месяца, после спуска с Коммунизма, станет ясно лишь потом, когда эти рукава потребуют холодной погоды (уровень воды был на 30 см ниже обычного!) и верёвочной страховки.

Болото.

Сегодня мы опять идем вниз. «Низ» у нас – довольно условное понятие. Высоты ниже 5500 м – это уже низ, ниже 4500 м – это совсем внизу, а ниже 4000 м – это просто роскошь, такое за время после окончания челнока у нас было всего пару раз. Ну вот, сегодня мы будем ночевать совсем внизу – около 4200. Мы так привыкли к высоте, что здесь чувствуем себя совершенно комфортно, как на равнине до похода.

Роскошь...
У озера Нижний Хавраз.

Совсем внизу...
На заднем плане - пик Холодная стена, на который проложены маршруты высшей 6Б к.тр.

Они всё ещё "внизу".
На плато перевала М.Гантман, высота ок.5400.

Сначала нам предстоит пройти от средины до конца ледника Сев. Зулумарт, а потом – ещё немного по его долине до реки Саукдары.

Ледник довольно ровный, спокойный – ничего особенного. Разве что заструги, разрушающиеся под каждым шагом, заставляют несколько напрягаться при движении. Необычные же вещи появляются сразу за языком ледника: при попытке перейти один из ручьёв-рукавов будущей реки Северный Зулумарт сначала по колено, а потом по пояс проваливается Андрюха. У нас это зрелище вызывает дружеское «хи-хи», а я жалею, что не успел запечатлеть момент на видео. Впрочем, Андрею не смешно – он искренне удивлён – на первый взгляд безобидный песчаный берег оказывается самым настоящим песчаным болотом. «Зыбучие пески» - такое название для этого места вполне подошло бы.

Памирское "озеро Мерцбахера"
Запрудное озеро на слиянии Зулумарта и Большой Саукдары.

На спуске по Зулумарту нас поджидает второе природное чудо – памирское «озеро Мерцбахера». Подвижки ледника Б.Саукдара в последние годы была настолько большими, что его части не только полностью заполнили широкую долину Саукдары, но и продвинулись вверх по долине Зулумарта. Воды Зулумарта, запруженные ледовой плотиной, образовали огромное ледниковое озеро с плавающими по нему айсбергами. Картина была необычной даже для видавшего виды Андрея. О фотографах говорить не приходится – утром после ночёвки на берегу озера они конкретно «тормозили» группу – не снимать Это было невозможно.

Один из берегов озера образован конгломератом старой передовой морены Большой Саукдары. По-видимому, некоторое время назад уровень воды был выше, т.к. по берегам валялись обломки айсбергов, а конгломерат под ногами слегка «плыл». В одном месте содержание воды в нём было настолько большим, что образовалось «конгломератное болото» – при попадании в него нога проваливалась как минимум по колено. Опять провалился лишь идущий первым Андрей, а остальные обошли это место. Все, кроме отставших фотографов.

И опять видео заснять не удалось. Добровольно же лезть в болото «для истории» никто почему-то не желал.

Кальгаспоры на леднике Бивачном.

Сразу после обхода болотца мы присели подождать отставших. Следы группы отчётливо виднелись на конгломерате, и поэтому даже в голову не могло прийти, что кто-то ещё провалится. Но нужно учесть, что в таком месте увлечённый фотограф видит только объект съёмки и замечает особенности рельефа ровно настолько, чтобы по нему передвигаться к оптимальной точке съёмки.

Что ж, жертва определена, видеокамера готова. Андрюшка Жаров шёл, периодически поглядывая на озеро, останавливаясь и делая снимки. Сомнения в том, что он провалится, таяли с каждой минутой – настолько он был увлечён.

- Ах вы ж гады! – очевидно, испачканные по колено штаны и наше дружное ржание вызвали у него не только положительные эмоции. Не помогало даже объяснение важности заснятого момента для истории и гляциологии. Впрочем, уже через пару минут обида забылась – перед нами виднелось третье чудо природы – огромные кальгаспоры Большой Саукдары.

Ветер.

Похоже, надо вниз. Пытаюсь докричаться об этом напарнику, сидящему, или точнее, пытающемуся удержаться на камнях предвершины под сумасшедшими порывами ветра:

- Понятно, что как Андрюха решит, но я бы валил вниз. Уже явно выше шести, для акклимухи хватит, а морозиться здесь, ИМХО, резона нету.

Андрюха соглашается с тем, что пора вниз. На спуске поглядываю на огромные флаги над Революции – каково там сейчас, даже думать страшно, если здесь такое творится.

В щели под занавесом, закрывающим нас от посторонних глаз, что-то мелькает и опять исчезает.

Высота 6670. Восточный гребень Революции. Погода звенит, ветра нет. Как случилось, что я иду первым, даже не знаю. Широкий и ровный, на первый взгляд, гребень вдруг начинает круто крениться влево, а справа обрываться карнизом. Чёрт! Фирн жёсткий, как лёд. Одной рукой держусь за ледоруб, второй – за край гребня. Дыхание учащается до предела – всё-таки к этой высоте ещё надо привыкать. Хочется отдохнуть, но как расслабить икры? Приходится стоять на передних зубьях, опёршись на клювик ледоруба – в такой фирн его древко не войдёт, а ледобур держать не будет. Вниз лучше не смотреть – до ледника как до Земли с орбиты. Хух, наконец-то выполаживается, можно расслабиться.

Нож на гребне Революции.

…

- Да, с такой скоростью у нас бабульки переходят через дорогу! – мы поднимаемся на главную вершину Революции, и не обиженный природой Лёха снижает свой темп по моей просьбе. Я даже не успеваю отшутиться, как на месте напарника появляется дыра, в которую меня настойчиво тянет связочная верёвка. Сажусь на снег, вбиваю ледоруб и переношу на него тяжесть Лёхи, болтающегося где-то в глубине «революционной» трещины. Удивление в его глазах после появления на свет Божий неподдельное:
- Чёрт, зуб бы дал, что здесь трещин нету!
Дальше идём не просто на натянутой как струна верёвке, а зондируем снег перед собой при малейшем подозрении.

На гребне пика Революции.

…

Приятно быть на высоте акклиматизированным! Строим ветрозащитную стенку на гребне Ленина, а ощущения такие, как будто здесь не 6400, а 2000 метров над уровнем моря. А ведь ещё полтора месяца назад я задыхался на 4800, роя в склоне площадку под палатку. Стенку строим неспроста – не только потому, что дует, но ещё и потому, что на завтра есть прогноз: дуть будет ещё сильнее. Значительно сильнее.

Бивак на гребне пика Ленина.

В щели под занавесом, закрывающим нас от посторонних глаз, мелькает хитрая улыбка и щель исчезает.

Утро даётся нелегко – всё-таки я сегодня дежурю. Рис сварил и воды натопил ещё с вечера, сейчас только разогреть его, попить чайку и вперёд. Выходим затемно, и на фоне рассвета позёмка выглядит особенно завораживающе. Do it, т.е. дует нефигово, спасает только то, что одел практически всю имеющуюся одежду, включая пуховку, синтепоновые самосбросы и балаклаву с шапкой поверх. На Коммунизма было теплее. Ух!

После спуска к биваку решаем валить вниз, ко второму лагерю на 5400. Дует. Да так, что когда однажды мы с Олегом одновременно поворачиваем голову на оклик Андрея, порыв ветра буквально сносит нас на метр с натоптанной тропы. Хорошо, хоть на землю не валит. Связочная верёвка висит в воздухе, изгибаясь в направлении ветра.
За Раздельной ветер заканчивается. Становится жарко. Снимаем лишние шмотки и на бивак становимся на 5600 – чуть выше второго лагеря – не хочется ночевать в мусорнике.

Ветер на Ленина.

В щели под занавесом, закрывающим нас от посторонних глаз, мелькает хитрая улыбка и щель исчезает.
Ночью палатку трусит так, что спать удаётся далеко не всем. В какой-то момент после сильного хлопка решаю, что тамбур уже порвало и если так дальше пойдёт, то надо одеваться и готовиться к тому, что порвёт и палатку. Всё это решаю смутно, сквозь сон, в котором преобладает одна мысль: завтра уже Всё. Главное, чтобы осталось кое-что из одежды и снаряги, чтобы добрести донизу, а там уже всё-равно.
Наутро тамбур оказывается цел. В жертву ветру принесены лишь Андрюшины миска и ложка. Спускаемся. Проходим пустой второй лагерь, проходим «сковородку», ледопад. На подходе к первому лагерю развязываемся и раздеваемся. Замечаем первых людей, стартующих на Гору. Крышу начинает рвать: Люди, это Люди, первые Люди за 56 дней! Портативные колонки разрываются от звуков «Ленин всегда молодой!», Лёха поддувает в пионерский горн (да-да, всего-то 300г, зато вещица какая полезная!), крышу рвёт окончательно и бесповоротно. КаМАЗ, поджидающий нас на Луковой только подтверждает диагноз: мы дома, мы скоро будем дома…