Psycho Vertical

“Безумец”

Я проснулся на рассвете, лежу и жду, пока солнце подберется к моей платформе. Верхняя часть стены уже освещена. Нет никакой спешки. Здесь холоднее, чем внизу, и отсюда уже виден снег на гребне гор. Я поглубже зарылся в свой теплый спальник. Это необычный день - не каждый день ты должен лезть самый тяжелый и опасный участок стены в своей жизни. Я лежал и размышлял над тем, как я к этому пришел - не только о сотнях метров стены подо мной, но о сотнях веревок, километрах скал, льда и снега, которые я прошел перед тем, как оказаться именно здесь и сейчас. Не стоит драматизировать - это всего лишь альпинизм. Наконец солнце осветило всю стену. Я сел, свесив ноги с платформы, наслаждаясь видом, съел последний оставшийся бублик, наблюдая, как внизу тень медленно отступает от света. Как долго летит вниз упавшая хлебная крошка? Я думал о том участке, который мне предстояло пройти. Он начинался с расширяющейся трещины. Ошибка приведет в лучшем случае к перелому ноги. Сразу за ней - уходящая влево тонкая щель, наверное понадобятся копперхеды и топорики. Там надо быть предельно осторожным. Я обдумывал последствия возможного падения.Может быть, я останусь в живых, но, скорее всего, упаду на платформу. Наверное, лучше погибнуть сразу, тогда не придется лежать в полу-бессознательном состоянии, жалея себя. Ближе к вершине, у меня больше шансов на спасение, но только если кто-нибудь увидит, как я падаю.Вся эта щель лезется на малюсеньких кусочках железа, которые едва держат мой вес, так что все они вылетят при срыве, ошибка непростительна: 60 метров полета до платформы. Сухие факты. Странно конечно, но я не ощущал тогда ни тревоги, ни страха, ни эмоций.

Через меня течет река чистой воды. Каждый шаг в прошлом привел меня сюда. И я готов.


Я начал с того, что опустошил все оставшиеся бутылки с водой, и положил их в баул с ранее использованными, превратив баул в импровизированный крэш-пад. Идея в том, чтобы наполовину раскрутить крышки бутылок, чтобы при падении на них воздух выходил не слишком быстро и не слишком медленно, и они смогут нормально поглотить силу удара, при этом не сработав как батут и не отбросив меня от платформы. Я расположил платформу под первым участком. По крайней мере теперь внизу я видел только ее, а не стену. Я также вылил воду из бурдюка, который нес на спине вместо рюкзака, и надул его. Я знал, что буду слишком сосредоточен, чтобы пить. Это сэкономит немного веса, а “подушка безопасности” за спиной создавала иллюзию защищенности. Затем я выложил все свое снаряжение: френды, стоппера, лепестки и скай-хуки, тщательно проверив каждый на наличие повреждений, прежде чем повесить их на беседку. У нас было много общего: уставшие, побитые, все в тысячах маленьких шрамов. Мы успели состариться. Мои руки были все еще слегка опухшими, но это приятная боль. Казалось, это чужие руки.

Так или иначе, в скором времени меня ожидал долгий отдых. Я пристраховал молоток к обвязке, его некогда квадратная голова теперь скруглилась, а деревянная ручка пропиталась потом. Я вспомнил тот день, когда мне его доставили - новый, блестящий, еще ни разу не битый молоток. А сейчас каждая царапина на нем, каждый скол мог рассказать свою историю. Через многое мы прошли вместе, и я был рад, что он сейчас со мной. Я сбухтовал веревки, ненавистное занятие, которым я сейчас наслаждался - разминка для рук. Сначала страховочная веревка, затем веревка для баула. Я бухтовал их и чувствовал каждое маленькое повреждение оплетки. Я надел каску. А ведь еще перед восхождением это была новая каска, а сейчас она вся в царапинах и побитостях, спонсорские наклейки болтаются как куски старой кожи - но это все сейчас неважно. Надеваю ботинки на стертые босые ноги, сначала на левую ногу, потом на правую, как всегда. Зашнуровываю их, вспоминая, какой непосильной мне казалась эта задача, когда я был ребенком. Также, как и читать, и писать. Как бы я хотел вернуться назад во времени, обнять себя и унести с собой то чувство неполноценности, прошептать себе, что однажды, несмотря на все эти мелочи, я стану куда круче, чем мог бы себе представить.

Уже 9 утра, прекрасное холодное утро. На горизонте видны заснеженные горы. Невероятно тихо. Лучшего момента просто не может быть. Я начинаю.



Крюк. Скай-хук. Микро-френд. Я лезу на автомате. Никаких эмоций, страха, сомнений. Только правильный выбор. Лепесток. Кам хук. Еще лепесток. Время тянется еще медленнее, чем метры, но сейчас это не имеет значения. Я лезу как могу. Топорик. Топорик. Копперхед. Тщательно осматриваю щель, прежде чем вбить в нее что-нибудь. что есть силы прыгаю на каждой точке, чтобы проверить ее надежность. Я не смотрю вниз. Я не упаду. Копперхед. Копперхед. Топорик. Я стою на большой гудящей нашлепке. Она держится на соплях, она ненадежна, она грозит убить, мне рассказывали о ней. Я должен оседлать ее, как будто бы она - дикое животное. Осторожно кладу на нее руку и чувствую спокойствие. Это непонимание. Ставлю скай-хук и медленно встаю. Она разрешает мне. Хук. Хук. Микро-хук. Нашлепка кончилась. Спасибо. Некоторое время стою и жду, пока стрелка моего страхометра успокоится. Глубоко дышу, я не должен спешить.
Смакую этот момент. Я чувствую умиротворение, и понимаю, что это не то, что я ожидал от себя. Что-то во мне изменилось. Я спокоен. Мне это нравится! Смотрю вниз и радуюсь. Я стараюсь запомнить все до мельчайших деталей, ведь больше я здесь не окажусь. Я вижу несколько людей на краю Эль Капитана в паре сотен метров в стороне. Спустя такое долгое время, вернулось странное ощущение, что на тебя смотрят. Один из них кричит: “Безумец, безумец, безумец!”, слова проплывают огромное расстояние между нами. Они думают обо мне, и я машу им рукой. Отсюда я уже вижу щель слева от меня. Я знаю, что как только долезу до нее, то буду в абсолютной безопасности. Да будет так. Я выживу. От спасения меня отделяет кусок “зеркала”, украшенного маленькими круглыми нашлепками.

Кажется, их можно отколоть ногтем. Как и я, они едва держатся за стену. Я присматриваюсь к ним повнимательнее. Я должен поставить скай-хук на одну из нашлепок, на ту, что стоит лучше всех. Выберешь неправильную - и конец. Выберешь правильную - и ты на шаг выше. Никаких колебаний - только чистые мысли. Представляю, о чем могли думать другие. выбираю самую надежно выглядящую нашлепку, ставлю хук, встаю, медленно перенося на нее весь вес. Она держит меня, вопреки разуму, отрицающему подобную возможность. Эта нашлепка - часовая бомба. Но я уже держу следующую точку, готовый воткнуть ее в щель. Не дыша, встаю, вытягиваю руку, френд со взведенной до предела пружиной, так и ждет того момента, когда он окажется в щели. Когда-то от следующего шага меня отделяло 8 тысяч километров. Потом 900 метров. А сейчас счет пошел на сантиметры…миллиметры. Я держу раскрытый френд, и как только я его отпущу, он расклинится в щели. И все. Но вместо того, чтобы отпустить его, мои пальцы сжимаются еще сильнее. Я больше принадлежу этому миру. Я наслаждаюсь ощущением пустоты вокруг меня, наслаждаюсь всем что сделал, хорошим и плохим, всем, к чему я стремился и чего хотел, каждым ощущением, что я испытал до этого момента. Я отпускаю френд.

Я лежу в грязи, без ботинок. Уже почти стемнело. Легкий ветерок уносит с собой мой запах, заменяя его запахом растений. Так долго я был один, и хотел лишь найти кого-нибудь, кому бы мог рассказать, где я был и что сделал. Не для своего эго и не для похвал, но лишь чтобы сам мог себе поверить. Но некому было слушать. Я понял, что не был один так долго с тех пор, как я был в материнской утробе. Я думал над тем, чтобы расплакаться, это казалось самым адекватным поступком. Но не надо драматизировать, я хотел плакать от счастья. Я посмотрел на кучу железа и веревок около меня, на мою каску, ботинки и беседку, заметил отцовский стоппер, и подумал, что бы он сказал. Да что бы хоть кто-нибудь сказал? Мне было жалко все мои крючья и хуки и френды: моя жизнь так долго зависела от них, а сейчас они уже ничего для меня не значат. Просто лишний вес, который я должен тащить вниз. Хотелось поблагодарить их, мои веревки, баулы, и свое тело, и я сказал им спасибо. А потом сказал это еще раз, но уже никому конкретно. Я достал игрушечный паровозик Эллы, поднял его над головой, а потом поцеловал.

На прохождение ключа потребовалось менее четырех часов. Все размыто. Прощелкивать страховку - чисто символично, ведь теперь я в безопасности. Как только щель кончилась, я был побежал последний простой участок, трещину, ведущую к карнизу. Мне стоило бы знать, что стена просто так меня не отпустит. Она удивляла и опустошала меня, пугала и подшучивала надо мной. Я расстроился, недовольный от того, что я все еще страдаю из-за стены, разве я еще не настрадался? Разве стена не знала, кто я, и что я испытал, чтобы забраться сюда? Я слишком устал, чтобы понимать, что все это - часть большого плана стены. И у нее был припасен еще один урок для меня. Я долез до карниза, по пути, пробитому крючьями моих героев, Роял Роббинса, Уоррэна Хардинга и Чарли Портера, и многих других. Перещелкиваясь с одного крюка на другой, я все больше осознавал, как они чувствовали себя, проходя этот путь, ведь в этом месте сходились многие маршруты. Я посмотрел вниз на крошечные деревья, находящиеся почти в километре от меня, и почувствовал легкое головокружение, дрожь от страха. Кто-то будет считать меня героем за то, что я прошел этот маршрут соло, но восхождение на такую стену лишь дает тебе осознание собственной смертности. Я только что прошел соло один из самых тяжелых бигволлов мира, но, вероятно, как и мои герои, чувствовал себя униженным и изменившимся. Я перелез через карниз и встал на маленькую полочку. Стена выполаживалась, вершина совсем близко. Даже запахи изменились - с терпкой вони тяжелой работы и страха на простые запахи земли, деревьев и жизни. Я поцеловал скалу и вылез на вершину. Теперь я лежу на земле. Закрываю глаза и слушаю. Мир звучит куда прекраснее, чем я когда-либо мог себе представить. Там, на стене, была лишь тишина, я был в ней, но ей не принадлежал. Как наркоман, только что накачавшийся героином, я не думал ни о чем, что будет дальше. Я превзошел себя. И так я еще долго лежал, познавая новый для меня мир, в котором уже нельзя просто так упасть. Я больше не упаду.

Наконец, я понял, что пора идти. Упаковав один баул и оставив второй, чтобы забрать его позже, я пошел пошел вниз вдоль края обрыва, двигаясь в сторону дюльферов, ведущих к подножию стены. Чувствовалась слабость в ногах, я сильно исхудал за две недели, проведенные на стене. Высвечивая правильный путь по крутым плитам, внезапно я почувствовал ужасную усталость. Я сел и попробовал успокоиться. Но потом услышал что-то настолько прекрасное, что с трудом мог описать. Голоса. Я пошел к источнику звука, на секунду испугавшись, что эти голоса воображаемые. Но затем услышал их снова, а потом услышал смех, и он казался мне криком.

Я споткнулся и наткнулся на двух парней, сидевших в спальниках прямо на камнях. Мы были незнакомы, но мы также были товарищами-путешественниками. Они мне улыбнулись, я улыбнулся им в ответ. Мы были одной крови. “Привет. Ребята, вы не против, если я посплю с вами?” Прошло невозможно много времени с тех пор как я с кем-то разговаривал впоследний раз. “Не вопрос - забирайся на камень”, - сказали они, включая CD-плеер. Из него полилась новая музыка. Мы молчали, пока один из них сворачивал толстый косяк, который они предложили мне раскурить. “Нет, спасибо”, - сказал я. “Почему?”. “Минздрав предупреждает”, - сказал я, и мы рассмеялись.
“Откуда ты пришел?”, - спросил один из них, доставая из камней оставшуюся банку пива. “Reticent”. Никто не сказал ни слова. “И как оно?”, - спросил парень с пивом, открывая банку. “Неплохо”, - ответил я. В конце концов, это было возможно, и я сделал это.

Сайт автора, все фотографии также его.
Оригинал статьи взят с alpinist.com (Кстати, альпинист.ком жив!)
Перевод - Чапай

Комментарии Чапая.
-Кто не знает что такое Reticent Wall - вам Сюда
-Элла - дочь автора статьи