Начало пути

Ноябрь 1973 года Наш руководитель – Витя Самоделов.

_Об этих двух лыжных походах может быть и не стоило писать, если бы они не привели к путешествиям длиною почти в жизнь и растянулись с 1973-го по 2014-ый. Но обо всём по порядку. Когда я пришёл записываться в турклуб с обязательным желанием ходить в горы, Витя был единственным руководителем, который набирал горников, а все остальные были водоплавающие. На ноябрьские праздники он предложил сходить по маршруту: Владимир – Киржач – Суздаль – Владимир. Нам было абсолютно всё равно куда идти, лишь бы смыться из дома на недельку.

Витя взял в прокате шатровую палатку, печка у него была своя, правда тяжёлая как зараза – наверное из 3-х миллиметровой стали сваренная. Сели 6-го ноября в Москве в электричку, и путешествие началось. Первым делом Витя научил нас очень увлекательной игре под названием «откуси яблоко». Он захватил с собой здоровенное антоновское яблоко, завязал на хвостике шнурок, а второй конец шнурка за багажную полку. Яблоко моталось как маятник, и нужно было откусить от него кусок, не касаясь руками. Поначалу это никому не удавалось, но по зубам яблоко било крепко! Наконец, кто-то изловчился и кусанул. Дальше было проще, особенно, если ко рту подлетала надкусанная часть. Хохота и визга было море. Все отрывались с полной самоотдачей.

Из Владимира мы на другой электричке доехали до Киржача, зашли в лес и встали лагерем. К заготовке дров отнеслись с особой серьёзностью.

Теперь всё стало по-взрослому: своя палатка, свои дрова…

Демонстрация студентов 7-го ноября. Приятно взглянуть на счастливые лица людей, вырвавшихся на свободу тем более, что некоторых уже нет – остались только фотки.

А это наши бардихи и барды: Ира и Володя развлекали аудиторию песнями.

После демонстрации нагрузились рюкзаками и двинулись по компасу на Суздаль. Обратите внимание на второго мужика справа. У него настоящий яровский рюкзак! Кстати, мой старший брат всю жизнь проходил именно с таким, считая его более вместительным, и при хорошей затяжке боковой шнуровки наи более плотно прилегающим к телу, что давало хорошую центровку в отличии от абалаковских "колобков".

Единственное, что попалось на пути - это заброшенная церковь неизвестного века постройки. Но внутри было пусто – ни золота, ни сокровищ мы там не нашли.

А потом был путь домой. Автобусом до Владимира, где немного побродили по вечернему городу, и электричкой в Москву. Эх, знали бы вы как не хотелось возвращаться после этой недели вольницы.

Февраль 1974 года.

На зимние каникулы Витя предложил сходить на Кольский полуостров. Так кто бы возражал! Нас собралось двенадцать человек. Первая забота после посадки в поезд, это судьба наших "зайчих", а без "Освенцима" тут не обойтись. Для тех, кто не в теме, "Освенцим" — это сложное инженерное сооружение, применявшееся туристами-лыжниками 60 - 70-х годов для проезда в общих вагонах, в которых на каждой нижней полке плацкартного купе должно было сидеть по три человека в течение всей поездки (для нас около 40 часов), и только счастливцы могли лежать на верхних полках.

Конструкция представляет следующее: в купе на третьи (багажные) полки, поперёк них, клалась связка лыжных палок. Затем сверху делался настил из лыж креплениями вниз, опиравшийся задками на боковую багажную полку, а передками на связку палок в купе. В середину обязательно клали «Манюню» большим ржавым гвоздём, вбитым на конце ("Катя" - вульгарное обращение к лыже, которую на верёвочке, привязанной к гвоздю, катят за собой в качестве запасной, на случай полного кирдыка). Потом лыжи застилались спальниками и получалась вполне комфортабельная лежанка – так решалась жилищная проблема. Вместо того чтобы четверым лишним сидеть всю ночь внизу, они спокойно дрыхли наверху.

Но это была лицевая сторона монеты – так сказать, аверс, а реверсом был провоз "зайцев". Для этого выбирали пару самых мелких девчонок, заталкивали их в самый зад "Освенцима" и накрывали спальниками. Спереди ложились четверо самых здоровых мужиков и закрывали мучениц ногами. В качестве дополнительных хитростей при проверке применялись поездные стаканы с недопитым чаем и открытые бутылки с газировкой, покрывавшие весь столик в купе, ну и, конечно, стойкий аромат мужских носков и этилового спирта, источаемый сверху.

Мало кто из контролёров решался на проверку – ведь для этого нужно было взобраться на столик, при неминуемой угрозе битья посуды. Но если и находился отчаянный, то перед его лицом возникал частокол из концов лыж с торчащим из "кати" ржавым гвоздём. Плюс четыре краснорожих бородатых мужика в тельняшках, источавших тот уникальный аромат, тайна которого до сих пор не разгадана французскими парфюмерами. Чувство долга у проводников обычно сменялось полным пофигизмом.

А вот кто придумал название "Освенцим" для этой душегубки - не знаю. Думаю, кто-то из тех первых "мелких", которым посчастливилось быть пионерками в этом нелёгком деле. Наверное, запах горящего торфа, адская температура и замена воздуха на смесь сероводорода и других газов, не поддерживающих дыхание, навели их на такую ассоциацию.

Могу поделиться только впечатлениями от пережитого, так как однажды и меня судьба не миновала. Печка в вагоне, по обычаям того времени, была раскочегарена на полную катушку, так что температура даже внизу не опускалась ниже двадцати пяти. Я был плотно закрыт сверху двумя спальниками и ощущал на себе приятную тяжесть четырёх пар ног. Уже через несколько минут мозг спонтанно начал вспоминать первые действия при попадании в лавину. Он дал команду мышцам, и моя голова инстинктивно взметнулась вверх, чтобы образовать как можно больше пространства перед лицом. Не тут-то было. Ласковая ступня 46-го размера нежно и мягко вдавила мою голову обратно. Повторная попытка была пресечена на корню. Для надёжности владелец 46-го размера положил ступню на ступню и упёрся пяткой в потолок. Я чувствовал себя цыплёнком-табака, которого распластали на сковородке. Но причём тут моя голова? К этой конечности своего тела я всегда относился наиболее трепетно, потому что я ею ел. Не в силах оторвать даже щёку от полки, я вскоре впал в коматозное состояние. Когда минут через двадцать меня спустили на нижнюю реанимационную полку, я готов был идти на любое бескислородное восхождение.

После душной ночи в жарко натопленном вагоне, мы, наконец-то, выгрузились на станции Имандра. Надели лыжи, навьючились рюкзаками и тронулись в путь.

Этот сурового вида мужчина был заместителем Вити, и мог бы въехать в рожу любому, кто посягнул бы на членов нашей группы.

₂₁

Наша Дюймовочка - медсестричка Алка.

_{Чтобы чем-то был занят рот, я постоянно сосал соску-пустышку, ведь на конфеты и халву рассчитывать не приходилось.}

_Первый день оказался, наверное, самым тяжёлым. К вечеру гудели и плечи, и спина. Но нужно было ставить лагерь и обустраивать быт. А утром, при сборе лагеря начались страшилки. Вокруг палатки ночью ходила росомаха и натоптала следов. Виктор объяснил, что это очень страшный зверь, который даже оленя загоняет насмерть, а потом перегрызает ему глотку. Больше мы ночью поодиночке не выходили, Дальнейший наш путь пролегал к Щучьему озеру в обход с запада Хибинских тундр. Так придумал Витя, чтобы мы подучились ходить на лыжах и акклиматизировались. Щук в этом озере не было, вернее, были, но подо льдом. А ледорубов, коловоротов и снастей по молодости лет мы,конечно, не взяли. Можно было ловить на волчий хвост, но для этого нужна была лунка и хвост, а ни того, ни другого у нас не было.На перевале Южный Портамчорр. На него мы забрались достаточно легко.

А вот спуск дался тяжело. К тому времени я уже неплохо катался на горных лыжах, но одно дело «Слалом» с маркерами, и совсем другое «Бескид» с полужёсткими креплениями. Это две большие разницы, как в Одессе говорят. Да ещё и рюкзак, который при каждом падении норовил тебя накрыть, и забить голову в снег. В общем гвоздей в склон мы наколотили в тот день изрядно, и стали похожи на снеговиков. Хорошо ещё, что брезентуха спасала.

Даже Северный Рисчорр был уже не так был страшен, хотя он тогда оценивался в 1А. Проскочили мы его на ура и по Умбозеру пришли в посёлок Коашва, где по плану устроили днёвку. Отдых – не ишачка под рюкзаком. Шутки, гитара и всеобщее веселье.

Денёк отдохнув, мы пошли к завершению маршрута через перевал Юкспорлак в Кировск. Где-то на этом перевале я трахнулся коленом о камень и вскоре нога перестала сгибаться. И ковылял я на ней аж до самого Кировска, как баба-Яга костяная нога.

А потом опять поезд, опять “Освенцим”, и, наконец, московский перрон, и встреча с шампанским.

P.S. Это мой предпоследний пост на Риске, который повествует о моих похождениях. Последним будет биографический пост про Витю Николаева, который погиб в феврале 1991 года на пике Победы. После чего ухожу в длительный творческий отпуск для написания сборника своих рассказов. Если есть желающие, то можете записываться в очередь. Ещё добавил фотки, которые поправил Серёга Романенков до нужного размера. Не удивляйтесь, что описание "Освенцима" повторяет описание в "Заиндевевшая Кареглазка". Я писал тогда по мере написания, а сейчас расставляю для Сборника их в хронологическом порядке по годам, а из "Кареглазки" описание я убрал. Дальнейшее общение только через личную почту...