Удокан

Через несколько дней после выхода на маршрут жизнь наладилась, вошла в чёткий режим и стала плавной и размерянной: дежурство по очереди у печки, приготовление завтрака, сборы, выход. Первая пара-тройка часов безостановочного согревательного движения, появление солнышка из-за горизонта, обед-отдых 1,5 часа...


Вулканы, каньоны и минеральные зайцы
23 февраля – 13 марта 2010 года


Воспоминания штурмана

Спортивный туризм умирает. «Динозавры» всё ещё бродят по бескрайним просторам Восточной Сибири и Дальнего Востока. Но любви уже нет. Осталась одна усталость. Надежда умирает последней, вот только больно долго длится агония. Больно…
Не очень оптимистично, но можно перейти и к сути вопроса:
Содержание вопроса: Всё равно надо жить, и жить хорошо
Состояние вопроса: А с кем ходить, когда и куда?
Предложение: ОБЪЕДИНЯТЬСЯ!
Четыре человека с Владивостока и четыре – с Комсомольска – на - Амуре. Это всё, что удалось наскрести на один мартовский поход по Удокану. Место, которое казалось с Кодара в 2007 году как бы «так себе», оказалось потрясающим. Говоря на «слэнге» комсомольчан - просто уматно!!! Пастельные тона потухших вулканов и железистый вкус минеральных источников. Огромное солнце днём над плато Эймнах и неизменный пояс Ориона ночью. Километровые мокрые наледи. Каньоны и замёршие водопады. Горячие источники и… мороз, мороз, мороз. Действительно, к холоду привыкнуть невозможно. Даже спирт в градуснике спрятался на дне колбы и категорически отказывался разговаривать на тему теплее пятидесяти градусов. Впрочем, днём зачастую было и под тридцатник. Это уже Африка, блин!
С чего всё началось? Двое суток в поезде, ненавязчивые наезды ментов, пъяные вахтовики, женщины с блестящими грустными глазами, понятые и прочая романтика восточного участка БАМа. Неизменная оранжевая вахтовка Мисюры и дорога на Чинейский геологический посёлок. Изумление от эстакад, мостов на «спичках» и количества безнадёжно и бесполезно зарытых в очередной проект народных «бабок». Но, при всё этом, на участке есть часовня, работает дизилёк, собаки добросовестно тянут свою службу и…. есть люди, и… их не мало.
Помылись в бане, но так, из вежливости. В бане дунул, и - «туман над Янцзы». Зато заброску продуктов в этот день сделали. Каньон Нижний Ингамакит просмотрели сверху. Завтра в него спускаться. Грандиозно и красиво. Страшно? Нет. Скорее незнакомо и немного тревожно. Часовня в начале маршрута - это знак, и знак хороший. Всё будет хорошо.
Первый ледопад прошли играючи. Работал в основном Владивосток, у них опыт работы со льдом, и какая - то спокойная уверенность. Второй - только разведка, но когда Алексей над третьим развёл многозначительно руками… народ грустно посмотрел наверх, на бесполезно пройденный путь. Вот ёлы-палы! А-а-а-а! Блин! Назад!

С истоков каньон проходится легко. Красиво. Наверное, так и выглядят лабиринты Минотавра на острове Крит. Но мороз, ой блин мороз! На Ирину посмотрел – «зимняя роза» какая-то. Пальцы примерзают к фотоаппарату, а фотики начинают говорить по-японски всё, что они думают и об этом морозе, и об этом каньоне и, особенно подробно о тех ненормальных, которым дома не сидится.
Утром на морозе линзы в глазах замёрзли. Запотели. Где-то там минус 45. По каньону тянет «Тягун». Это не песня. Это ветер такой ненавязчивый. А ветер при минус 45 – это… надо вам сказать… песня. Руки в костре не горят, но и не согреваются. Просто психологически приятно. Очень непривычно, что в зимнем походе пить совсем не хочется. Хотя все логично – мы совсем не потеем.
Перевал на озеро Этырко. Близко к небу, далеко от земли, холодно и стаи непуганых белых куропаток. До Чукчуду не дошли немногим более километра. Ставить табор ночью так мерзко. Полнолуние. Если волки под утро не завоют, сам завою. От удовольствия. Нравится мне лыжный туризм.

Над наледями на Чукчуду природа порезвилась конкретно. Пятиметровые бугры лопались (или взрывались) как вулканы. Осколки весом в тонну и больше…. Гидролокалюты, черт их побери! Больше по всему маршруту такого великолепного безобразия не наблюдалось. Эксклюзив реки Чукчуду. Спасибо.

А вот эвенки вымирают. Грустно. По всей реке брошенные полусгнившие стойбища. Развалины хозяйственных построек и аура восточного Мачу-Пикчу. Жалко. Грусть лёгкая. Пива хочется. А вымирать не хочется.
2 марта. Расчудесный день. И вечер тоже. Вымотались, как савраски, замёрзли как цуцики. GPS -ка грустно улыбнулась и попросилась в спальный мешок. Сиё безобразие называется – плато Лурбун и 43 градуса вниз. Но какой закат! Если вы не видели этот закат, «вы опоздали на всю жизнь». Вот такой вот поезд из Ромашково.
Блин, мысли исчезли. Совсем. «Мерло» кончилось. Спасибо всем участникам экспедиции за стимуляцию ассоциативного мышления.
Плато Эймнах. Какое же оно огромное. С полста километров, наверное. А мы только чиркнули по краешку. Но нам хватило. Колорадо отдыхает. У них, бедненьких буржуев, там… снега не бывает. А у нас далеко внизу (попробуй, спустись!) – лесная зона. Это дрова, дрова и дрова. Сухие, трескучие, с искрами и тепло, тепло, тепло…блин, как тепло. В шатре с печкой.
Река Эймнах до реки Чукчуду сплошная наледь. Нет, больше всё же лёд - весёлый, скользкий и мокрый. Скорость. Падения. Скорость падения. Ну, мороз, это уже фигня. Неужели привыкли?
Радиалочка на минеральные источники. Вкуснейшая вода. Вот размешайте ржавые гвозди до растворения в водопроводной воде. Пальчики оближешь!
На Эймнахе появились волки. Любопытненько. Мальчик и девочка. У мальчика размер 45, у девочки – 38. Зубки…но об этом лучше не думать. Хотя и я утром их тоже не чистил. Мороз…
Эймнахские термальные источники – супер! Красиво и легко. И смотреть, и идти. И пить. Лучше смотреть. И не идти. И не пить. Железо. И это железно.
Река Инаричи – сказка. «Сказка», это название каньона на реке. А «Потёмкинская лестница» - это ледопад длинною 3 км и высотой метров 500. «Броненосец Потёмкин», «Потёмкинская лестница» и «Сказка». Сказочник Эйзенштейн. Достались же мы, потомки, предкам! Хотя мы - вариант не самый худший.

Вулканы Инаричи, Долинный, Чепе. Долгая дорога в …между вулканами. Вулкан Аку. Цвет исчез. Стерео тоже. Чёрно – белое изображение и моно звук. Странный чёрно-белый полосатый мир. Шквальный ветер и восемь непутёвых организмов в нём. В ветре.
На реке Сыни зайцы жёлтые, а кончики ушей у них чёрные. А мы летели вниз «блинчиком» по наледям. Над нами вулканы Сыни и Хангура. Просто и Великолепно сверкают. Мы любим тебя, Удокан. Баджал отдыхает. Седой, добрый Баджал… Он нас воспитал, вывел в люди, а мы… вот такие вот…изменники и предатели.
Ну нет на Удокане елей! Лапника нет!!! Когда крутишься ночью в спальнике, такое впечатление, что спишь на собственных костях. Хруст снега жуткий. Хотя, можно подумать, что дома спишь на костях чужих. На Сыни было 8 марта. Объедаловка, обжираловка и попытка напиться медицинским спиртом. Говорил же, гидролиз надо было брать, гидролиз!
А! Понял, почему зайцы на Удокане жёлтые. Воды то нет нормальной. Одна минералка. Тогда на вкус они, интересно, какие? Да пусть себе живут. Зайцы минеральные.
Там где Сыни сливается с Хангурой, а Хангура сливается с Сыни – крас-и-и-и-и-и-во!!! Сливаю эмоции:
а). Маленький каньон на Сыни очарователен. Просто.
б). Замёрзший водопад. Ну, это классика. Прекрасен, как восход солнца на Дальнем Востоке. Вроде лёд, а вода журчит и озерцо внизу. Незамёрзшее. Он, наверное, самый красивый на маршруте. Хотя для таких эстетов как я…. Вот был бы он чуть-чуть покорявее….
в). А дальше каньон совсем не маленький. Пошёл побродить без лыж, искупался пару раз. Лёд какой то безпонтовый. Не держит мои 92 кг. Мелко.
А дальше. Дальше мотали километры до БАМа. Пару перевалов, немного тропёжки. А, ну да. На горячих источниках Пурелага сосны растут. Нет их у нас в Комсомольске. Душу согрели.
Приврал, конечно, маленько. Но, по сути, так оно и было.

Штурман похода Шевцов Дмитрий




Заметки руководителя

"Смок снял рукавицу, чиркнул спичкой и осветил термометр, висевший снаружи у двери. Мороз обжёг ему руку, и он поспешно натянул рукавицу.
- Сколько? – спросил Брэк.
- Шестьдесят ниже нуля. – Кит плюнул для пробы, и плевок замёрз в воздухе, не долетев до земли. – Термометр трудится вовсю. Падает и падает. Час назад было всего пятьдесят два градуса. Я не хотел бы теперь очутиться в дороге!
- А я затем и пришёл, чтобы позвать вас в дорогу!"



Мало того, что «у природы нет плохой погоды», так она, эта самая погода бывает частенько и жутко непредсказуема. 2 года назад, 29 февраля 2008 года, на Верхнеангарском хребте, в русле реки Левая Мама наша группа никуда не могла деться от слоя воды 25-30 см, который спокойно перемещался поверх льда. Да и температура тогда была далеко не зимняя: 7 утра -12О С, 13 часов -2О С, 19 часов - 6О С. Зато все 19 дней нашей «удоканской» эпопеи мы каждой клеточкой наших организмов чувствовали, что такое сибирская зима с её пронизывающим холодом, ветром, пургой и …чарующей красотой. И даже в последний день похода, 13 марта, в 7 утра, термометр наотрез отказался показывать теплее 33 градусов.
Два дня, 8 и 10 марта, можно назвать для нашей группы «испытанием на выносливость». 8 марта, при прохождении перевала Инаричи – Сыни, мы влетели в природную аэродинамическую трубу. В течение часа ветер своими постоянными порывами неоднократно останавливал наше продвижение. А мы уже просто не обращали внимание на ежеминутный рост ледяных сосулек на лице – тёплое и влажное дыхание ритмично трудилось независимо от нашего желания!
10 марта оказалось тем вторым днём, во время которого у меня почему-то очень часто всплывало в памяти высказывание Амундсена: «К холоду невозможно привыкнуть». Мороз и ветер дают неизменно превосходный коктейль для путешественников, и кто испытал эту чудесную смесь, тот никогда не забудет его вкуса. Пик силы ветра для нас ощутился на протяжении всего перевального времени. 1 час 25 минут подъёма, 10 минут на самом перевале, 25 минут спуска. 2 часа непрерывного наблюдения друг за другом на предмет обморожения. И ещё 3 часа спуска на лыжах в «белой мгле», когда все формы рельефа сглажены непогодой под один уровень, когда даже солнцезащитные очки не могут тебе подсказать, где холмик, а где ямка.

Правда, непогода и пурга были ещё 24 и 25 февраля (2-ой и 3-ий день похода), когда мы исследовали каньоны – нам тогда пришлось даже одеть пуховики. Но как оказалось впоследствии, «каньонные дни» для нас были просто небольшой прелюдией грядущих дней.
В ночь с 25 на 26 февраля ветер пытался оторвать палатку от земли нашей стоянки в лесу и перенести жилище на финишную точку маршрута. Дежурный огласил в 7 утра показания термометра, тем самым определив рабочий график дня: «-35О С!» У меня просто язык не мог пошевелиться, чтобы в такой ветер и холодину объявить выход. «Днёвка, постройка стенки вокруг палатки и тропёжка лыжни на следующий день!»
Таким образом запланированное «колечко» с восхождением плавно перетекло в рабочий, шерповский день.


"Смок зажёг спичку и посмотрел на часы. Больше он не повторял этого: мороз с такой злостью накинулся на его пальцы, что прошло полчаса, прежде чем они согрелись."



Но фотографировать очень хотелось. Когда снимались «меховушки», мороз моментально пробирался к нашим рукам через флис и полар, а мы, наподобие тех ёжиков, которые «плакали и кололись, но продолжали грызть кактус», мы доставали фотоаппараты и щёлкали, щёлкали, щёлкали затворами. Правда, кроме тех случаев, когда механизмы наших фотомашин просто-напросто замерзали.
На 7-ой день Димин фотоаппарат перестал распознавать лица. На 8-ой – замёрз дисплей GPS . Ира, проводившая постоянные фотосессии, осталась «безработной» на 10-ый день. Её агрегат наотрез отказался работать и взял себе пару «выходных». Моя любимая «Панасонька» держалась изо всех сил, но бывали моменты, когда батарейки в фотике переставали подавать хотя бы малейшие признаки жизни. Это выглядело так: фотоаппарат достаётся из-за пазухи, вытаскивается из футляра, включается, фокус наводится на объект и … экранчик гаснет.

Для того, чтобы такие вещи не повторялись, батарейки приходилось «ублажать» - помещать их в самые тёплые места, которые только можно было найти на своём теле. Такой приём позволял сделать пару-тройку снимков, после чего процедуру «обогревания» приходилось повторять.


"- Смок, право же, я против этого похода. Воздух холоднее, чем были крюки в аду за тысячу лет до того, как черти развели огонь. Верно тебе говорю, не будет нам удачи. "


Через несколько дней после выхода на маршрут жизнь наладилась, вошла в чёткий режим и стала плавной и размерянной: дежурство по очереди у печки, приготовление завтрака, сборы, выход. Первая пара-тройка часов безостановочного согревательного движения, появление солнышка из-за горизонта, обед-отдых 1,5 часа. После пересечения солнышком зенита наша «жизненная» синусоида тоже начинала движение по убывающей: ходка, ходка, любование закатом при хорошей погоде, выбор места для палатки, разбивка лагеря, бивачные работы, ужин, ночной отдых, дежурство по очереди у печки… Создавалось впечатление (особенно при взгляде утром на термометр), что холода у нас на маршруте катастрофический перебор. Потеплей бы градусов на 20, ну, хотя бы на 15! Наивные! Лишь чуть позже, уже на выходе, 11-го марта, на 17 день похода, нам в полной мере раскрылся философский смысл глуповатого детского анекдота про Вини-Пуха и Пятачка: «Ты бы свинья определилась, что ты хочешь – булочку или пирожок?»
В этот день, с самого утра, ласково светило солнышко, ветерок, наверно просто уставший от интенсивной и сверхурочной работы в предыдущие дни, лениво что-то нашёптывал лиственницам. Температура воздуха на обеде вплотную приблизилась к графе «тропическая». Термометр в тени зафиксировал -13О С! Обедали мы в блаженном расслаблении. Через 5 часов это блаженство взяло реванш – в это время мы вошли в нижний пурелагский каньон. И первый раз за поход мы возблагодарили небеса за низкую температуру на нашем каньонном маршруте – сейчас участок реки на протяжении 500 метров был полностью затоплен водой. Хотели тепла – получайте и воду!


ЭПИЛОГ
"- Знаете, что я решил предпринять? – произнёс Смок свирепым голосом. – Я возвращусь обратно в Штаты. Я женюсь. У меня будет большая семья, много-много детей. Как-нибудь вечером я соберу детей и расскажу им, какие страдания перенёс их отец на Чилкутской дороге. И если они не зарыдают, повторяю, если они не зарыдают, я возьму палку и вышибу из них дух! "


Эпилог или оборачиваясь назад
Приходилось ли утверждаться в роли руководителя в этом походе? Не-а! И это было здорово! Команда, первый раз путешествующая вместе, собранная из двух городов только по отзывам наших общих друзей, да по Интернет-переписке, сцементированная верой и доверием друг к другу, показала себя на уровне слаженной альпиноидской двойки, прошедшей не одну сотню маршрутов вместе. Стоило ли лезть в этот чётко отлаженный механизм? У меня хватило ума не делать этого, а ребята просто полностью мне доверяли. Хотя перст указующий пару раз поднимать приходилось.
Первый раз свою харизму запустил после осмотра спуска в долину реки Лурбун. Стоим мы на краю плато, а до ровного пятачка под палатку и сухой корявой лиственницы, обещающей тёплую ночь в палатке и горячий ужин, 5-6 верёвок. А ведь завтра утром – назад, на плато!

Две минуты на речь (без использования броневика и кепки) перед командой, оставляем заброску из лишних продуктов и спецснаряжения – и назад, в зону леса, прятаться от ветра. Ночевать на плато – не самый лучший вариант сведения счётов с жизнью. Минус 40 и ветер 10-15 м/сек пару дней, и самым счастливым вариантом для нас будет просто сход с маршрута с обморожениями участников согласно медицинской шкале классификации. Уже в глубоких сумерках, увязая по колено в свежем снегу, я ткнул пальцем в место, на котором нашей палатке будет действительно комфортно расположиться. Зато какие классные закатные снимки мы сделали этим вечером на плато!

Второй раз харизма пошла в ход по дисциплинарной части, когда группа на мокрых наледях сделала попытку перестроиться из ровной колонны в не менее ровную цепочку. На ближайшем привале группе было приведено несколько примеров из походной жизни наших друзей и знакомых, когда народ проваливался под лёд, и тема была закрыта. С логикой здесь не поспоришь – одного, впереди идущего проще высушить, чем нескольких чрезмерно спешащих торопыг.
Пару раз пришлось повысить голос в стиле «этот нехороший человек Василий Алибабаевич уронил мне батарею на ногу». Было-было, чего скрывать. Хотя как не хотелось даже рта раскрывать на морозе! И развалившись сейчас на кресле перед компьютером в тёплой квартире, в очередной раз проживая те «морозно-ветровые ситуации», изъяна в таком поведении не нахожу. Ложка дёгтя не была помехой в нашей лыжной бочке мёда.
В принципе, моё руководство в удоканском походе этим и ограничилось.
Растерянность руководителя. Такая вещь у нас в походе была. Один раз. Из-за неправильной карты масштаба 1:100 000 района каньона реки Инаричи. Ещё это место носит название « Каньон Сказочный».
Так вот. На карте показаны 2 речки, стекающие с плато. Мы пошли снизу по правой (по ходу), и через час выкарабкались из каньончика наверх. 500 метров вперёд и … упираемся в крутой обрыв (около 250 метров по вертикали) с левой стороны, и непроходимым траверсом горным отрогом справа. И темнеет.
Глядя вниз, на ледяную дорожку каньона, я подумал про нашу команду, про дрова, тепло, еду, и автоматически в голове возник вопрос: «За что нас так? Какой картограф так поизголялся?» А на самом то деле, наша незапланированная ночёвка была нам подарена свыше. Место под палатку мы сейчас нашли, сушину – тоже. Сильного ветра ночью не было. Зато какие красивые фотографии подарило нам чудесное солнечное утро!

Праздники. Они придавали особый, романтический оттенок нашей походной жизни. Не замечать их было просто невозможно. Даже вредно. Например, 8 Марта, мне, как дежурному, довелось готовить завтрак. А в честь красного дня в календаре и дополнительный котелок кипятка. После утреннего побудочного свистка, мною в ласково-вкрадчивой форме было предложено группе «испить кофею, буквально на днях собранному на плантациях дивной южной китайской провинции Юннань». Спасибо жене за подарок! Как предчувствовала, что цифру 40 на нашем термометре ртуть будет показывать не выше нулевой отметки, а ниже, и небольшая тропическая радость согреет не только наши внутренности, но и души.
Руководитель похода Серый Сергей