Здоровье Залии. Рассказывает Салават Рахметов...

Скажи, пожалуйста, как всё произошло, как так получилось, откуда камень ушел, как вообще оторвался?

Салават: Гюзель вообще в сторонке с Залиёй были. Просто кусок стены отвалился. Я же столько лет занимаюсь, я вижу что, где и как. А тут просто стена и от нее как нашлепка отлетает. Причем мы до этого лазали на этом маршруте раз десять. Я полез последним снимать оттяжки. Залия в это время чуть-чуть отошла в сторонку от Гюзель. Пошла на камушки играться с муравьями. А меня Юра держал. Я лезу и чувствую, у меня уходит все, я даже сначала не понял, я в шоке был. Не мог крикнуть – Камень! Я просто сказал – камень. Но они услышали. Все голову подняли, ну думали – камень и камень, а там такая «дурра» летит. Она упала на полку, эта глыба.

Этот камень мимо тебя прошел?

Салават: Я пытался его зацепить - удержать ногой, у меня даже на верхней части ступни шрам остался. Но она здоровая была, эта штука, бесполезно было. Она вниз ушла, на полку упала, на две части разломилась. Полка с деревом была, обломки рикошетом в сторону, и как раз один кусок на Залию. Еще мелких осколков было много, как еще других ребят не задело, они тоже рядом были. У Залии руку раздробило, ногу сломало, руку сломало, по спине камень прошелся, у нее на спине скользящие шрамы, и ударило в затылок. На нём сразу гематома огромная, кровь. (Как потом сказали - линейный перелом затылка со смещением). Камень прилетел на кисть, и её полностью раздробило. Висела на кожице. Когда я взял Залию на руки, я уже понял, что руки уже больше не будет. Но об этом и думать было некогда - нужно было спасти жизнь, самое главное. Там уже и не в руке было дело. Прибежали в кемпинг, это буквально рядом, прямо на столе наложили жгут. Все помогали, один француз оказался вроде врач, и еще скалолазы, остановили кровотечение, освободили дыхательные пути.

Она сразу потеряла сознание?

CСалават: Да, сразу. Когда я к ней подошел, я думал уже все. Смотреть было страшно. Я прислонил ухо к груди, чувствую, сердце стучит. Говорю – Жива! Взял ее и побежал сразу в кемпинг. Я с ней говорил: - Залия, держись, не уходи, мы с тобой! Мы тебя любим!

Много времени прошло до того момента, как доставили в больницу?

Салават: Не могу точно сказать. Время как бы остановилось. Но, думаю, минут через 15 скорая уже приехала. Ее положили на носилки и увезли. Я сразу за ними на машине. Мне сказали: - Не садись за руль. Какое там, говорю, я сяду, поеду. Но естественно, когда мы попали в город, они от нас оторвались. Они же с мигалками. Где-то, через час, она уже в больнице была.
Лучше не вспоминать, я сейчас вспоминаю и меня прям трясёт… Это как фильмы показывают про войну – 21 июня все хорошо, все гуляют, а потом 22 число наступает, прилетает снаряд, и война начинается. Вот у меня такое же состояние было. Мы лазили, все тихо, спокойно, радовались всему. А тут вот этот кусок отламывается, и как будто страшный сон. Я первые три дня не мог поверить, мне казалось, это ошибка какая-то…

Вам разрешали быть вместе с ней?

Салават: Да. До реанимации она лежала в приемном отделении пока капельницы делали, снимки, и мы были вместе с ней. Врач подошел заявление подписать, чтобы ей ампутировать руку. Мы с Гюзель должны были подписать, это срочно надо было делать. Потому что потеря крови, медлить нельзя. Там уже видно было – руку не восстановить. Мы подписали бумаги. Они буквально в этот же вечер ампутировали, а на следующий день уже спицы вставляли. А потом, когда она в реанимации была, мы один раз в день, два – максимум, могли ее видеть. По одной минуте.

Вам только издалека можно было смотреть или можно было к ней прикоснуться?

Салават: Можно было касаться, но мы боялись ее трогать. Естественно, я подходил, я чувствовал, что надо касаться, чтобы энергия переходила – это же одно биополе… Я там, что только не делал - и молился, и себе дал слово, что не буду бриться, пока Залия мне не скажет – «Побрейся»! Я когда сюда приехал, я был весь обросший. Залия когда начала разговаривать, - говорит - А чего ты не бреешься? Вот такие дела… Да, там много чего было: когда ее снимали с аппарата искусственного дыхания, ей перестали вкалывать обезболивающие и снотворное. Больше 5- ти суток на аппарате нельзя держать, могут пойти необратимые процессы. Начали выводить, гемоглобин в крови стал падать, начались спазмы, судороги. Страшно было смотреть. Врачи сказали, что она приходит в нормальное состояние без снотворного. Единственное что, нужна – кровь, переливание делать. Мы с Гюзель бежим в банк крови при госпитале. А они говорят у нас нет крови. Как,- мы говорим, - Гюзель же сдала? У них с Залией одинаковая группа - 3-я положительная. Кровь, оказывается, еще 2-3 месяца должна лежать законсервированная, там ее или очищают или проверяют. Прямое переливание они не делают – местный закон запрещает. Крови нет, что делать? Звоним в Росно, там переводчик - Гуля, перезвонила в «Красный крест», говорит – там есть такая кровь, все бумажки в госпитале оформляйте, подписывайте. Короче, пока Гюзель бегает с бумажками, подписывает у врачей, я выбегаю на улицу, ловлю такси, подъезжаю к подъезду. Мы через переводчика говорим водителю куда ехать. Надо очень быстро. Парень такой молодец, мы через весь город несемся под 120, туда и обратно, хорошо пробок уже не было, вечер часов 8-9. Мы в мыле возвращаемся с кровью, а врачи, железные нервы у них – Хорошо, - говорят,- Положите.
Вообще там столько всего было. После реанимации нас в общую палату сначала перевели, а там шум крик гам - детское отделение, три койки в одной палате. А Залия только отходит, ей вообще идеальная тишина нужна. У нее по датчикам пульс был 80, а как в палату нового ребенка привезли, с кучей врачей и родственников - шум гам. У Залии пульс под 140-150. Мы попросили нас перевести в отдельную палату. У ребенка же травма черепная, ей покой нужен. Они говорят – у нас нет ничего. Нашли тоже через Росно. Нам сказали, что на 6-ом этаже пустая VIP палата. Там санитарка круглосуточно. Ладно, - говорят, - вот только оплатить надо. Мы оплатили. Я все вещи забрал из отеля, и мы просто жили с Залией. Гюзель сейчас с ней тоже постоянно целые сутки. Сейчас они в центре Рошаля. Здесь нормально, нет проблем с языком. Там нам переводчики из Росно помогали. Помогали все. В какой-то момент в госпитале не оказалось переводчика. Один турок, пришел навестить своего брата, (в реанимации лежал рядом с Залиёй) подошел, говорит – «По-русски немного знаю. Давайте я вам помогу. Если надо где-то остановиться, то я живу в Анталии, звоните». Вот так.

Как сейчас дела у Залии?

Да она еще в Турции сама начала есть. Мы с турками как раз по этому поводу и воевали. Они не хотели давать ей лекарства через рот, только через катетер. Мы чувствуем, что он ей мешает говорить. Отвоевали короче. Вытащили сами. А иначе она бы еще не двигалась неделю. По этому поводу – отдельная история. Дело до консула дошло. Они охрану вызвали, хотели у нас Залию забрать, мы последние 2 дня не подпускали врачей. Мы сказали, что готовы подписать бумагу, что отказываемся от ваших услуг под свою ответственность. Мы ждали, когда нас в Россию заберут. Я сказал Гюзель, я встану у двери, забаррикадирую, а ты звони консулу. Консулу мы позвонили, мужик такой классный оказался - Владимир Иосифович Бирюков, говорит – вы там не паникуйте, вы никаких законов не нарушили, вас никто не имеет права ни в полицию, никуда забрать. Если придут с полицией, вы мне звоните сразу, я с ними поговорю, и сразу в вашу сторону я выезжаю. Охрана ушла. Врачи еще раз пытались катетер вставить, мы отказались. Зато мы научили Залию кушать нормально. Глотать она у нас начала, с ложечки, естественно. И все лекарства она с ложечки пила. Мы планировали во вторник улететь, а нам в понедельник днем говорят, что МЧС забирает парня после автобусной аварии и вас заодно заберут в понедельник вечером. В ночь прилетел самолет в 10 часов. МЧСовцы пришли, посмотрели состояние Залии, с врачами поговорили. Росно уже подготовило все бумаги. Риск, наверное, всё равно был, но тьфу, тьфу, тьфу, она полет перенесла нормально. Самолет был грузовой - ИЛ 76. МЧС молодцы, все сделали оперативно и четко. Посадили нас в скорую, в аэропорту мы даже паспортный контроль не проходили. Взяли наши паспорта, отдали пограничникам, нас сразу к самолету. Нас все провожали - и консул, и из страховой компании, и из Пегаса. Такая прямо делегация была. Консул нас в самолет посадил, попрощались, потом он еще звонил - интересовался, как Залия. И из Росно звонили (они нас все время вели, помогали) – спрашивали как дела. В самолете зафиксированы 2 койки. На одной Залия, на другой парень. Было душно, и Залия немного засуетилась, ей дали маску с кислородом и, по-моему, успокаивающие. И она весь полет спала. Мы должны были прилететь в Быково, но был туман и мы сели в Домодедово. На пересечении Каширки и МКАД нас ждали гаишники, и с сопровождением и мигалками, мы через все пробки проехали. Через минут 40 - 50 мы уже были в клинике.

Руки ноги сейчас двигаются?

Салават: Да, слава богу, ведь у нее первые три дня вообще правая часть не двигалась. Но чувствительность была. Я ногу чуть трогал, пальцы сокращались, она реагировала на холод, на прикосновения, на боль она тоже реагировала. Но двигать не могла. Я с ней поработал, она меня уже слушала, понимала. Я говорил - Залия надо представить, как будто ты что-то пытаешься взять в руки. Руки ей массировал постоянно. Вдруг представляешь, на моих глазах пальчик чуть-чуть дрогнул. Вот, молодец, давай еще раз! Еще и еще, и постепенно она смогла сжимать руку. Так же и с ногой. Я ей говорил – попробуй пальчиком пошевелить, как будто ты ногой отталкиваешься. И то же самое - один пальчик, второй, третий, и так пошло, пошло. Сейчас кризис прошел, только координацию, тонкую моторику нужно еще отработать. Она мелкие вещи не может взять. Крупные уже нормально берет. Раньше я ей говорю – поднеси руку к носу, а она раз и в сторону. Сейчас может и нос, и ухо достать. Восстанавливается, даже ложку держит. Мы даже пытались дать ей порисовать. Рисует, конечно, не так как было, но восстановиться. Врачи говорят, что у детей шансов больше, что все функции восстановятся. Время нужно и больше сейчас с психологами работать.

Ей сидеть сейчас можно?

Салават: Сидеть можно. На ноги вставать нельзя, у нее же с бедром проблема. У нее фиксатор стоит, штатив. Этот штатив фиксирует ногу в одной плоскости. Он фиксирует длину, но может быть смещение по оси. Тогда придется еще раз ломать, и вставлять фиксатор по оси. Аппарат Елизарова в трех плоскостях крутится, но у турок его не было. Здесь же 2 спицы – регулируется натяжение в длину и ширину. И вот такая железяка в ноге торчит. Залия крутится, встать не может, перевернуться не может на другую сторону.
Сначала в Турции ей 2 спицы вставили в ногу, ничего снаружи не было, они были только внутри. Все было хорошо - косточки на месте. Но когда ее начали выводить из состояния сна, у нее спазмы начались, и обломки сместились. Пришлось опять операцию делать - вставлять этот штатив-фиксатор. Опять общий наркоз, Залия опять лежит без сознания под капельницей, опять переливание крови. У нас снова такой удар, мы опять не знаем, что делать. После операции сделали рентгеновский снимок. Между костями – зазор, потому, что их вытянули до длины левой ноги. Срастется или не срастется? Врачи сказали, что надо подождать какое-то время. Потом они опять снимок сделали, там увидели отложения на мягких тканях, которые потом образуют костную мозоль. Сейчас хирург сказал не ставить ее на ноги пока, опасно. Сделаем новый снимок и посмотрим, как срастаются кости.
И ни разу не всплакнула, я хочу сказать. Насколько у нее характер такой, я не знаю, она в сознание, когда пришла, болит все, ей капельницы ставили, кровь каждый день по нескольку раз брали, катетеры вставляли, она ни разу не поплакала, даже не похныкала. Мы ей объясняли – Залия, это временно, надо потерпеть. И она все это перенесла. Мы ее хвалим, говорим, – «Залия, ты у нас сильная девочка, ты молодец, мы тобой гордимся. Мы тебя любим, наши друзья, и весь скалолазный мир тебя любит, переживает за тебя. Надо быстрей на ноги становиться, тебя все ждут». И психолог говорит, что надо больше положительных эмоций. Ни в коем случае не вспоминать что было, только то, что будет все хорошо.
У нее оперативная память сейчас очень плохая. Может забыть, что было 10 минут назад. Но врачи сказали, что это временно, это должно восстановиться.

Получается как с новорожденным ребенком?

Салават: Да, Залия была как новорожденный ребенок. Практически она заново родилась после реанимации. Она сначала только глаза открывала еле-еле, смотрела в одну точку. Когда еще нельзя было до нее коснуться, я мысленно представлял себе, как я с ней общаюсь, как защищаю ее от всех недугов. Что вместе со мной все скалолазы о ней думают, переживают, что вот эта вся энергия идет к Залие, чтобы вытащить ее из этого.
Здесь в клинике Рошаля есть аппарат такой классный. Он имитирует движение, ходьбу. Человек как бы висит, его крепят к специальным «лыжам», и человек может двигаться. И нагрузку тоже можно регулировать. Можно приспустить – будет больше нагрузка на ноги, приподнять – меньше. А еще у них есть такая штучка в виде обуви, они одевают ее на подошву, и она воздействует при помощи давления на определенные точки на стопе, имитируя хождение, даже бег. Чтобы мышцы не атрофировались.

Сколько по времени спицы эти держать надо?

Салават: в Турции сказали- 6 недель должен быть фиксатор. Потом кости должны уже начать схватываться.

Вы все это время будете в больнице?

Салават: Посмотрим, как будет лучше. Потому что если физиолечение будет там, то мы какое–то время будем в больнице. На днях погуляли с ней. В коляску инвалидную посадили. Первый раз выехали на улицу. Покатались во дворе. Наконец голову помыли. Мы боялись раньше это делать потому, что у нее температура была. Она до сих пор держится 37.3 - 37.5, и еще шрам остался. Ну, ничего, восстанавливаемся.

Салават, простите, а вы христиане или принадлежите другой религии?

Салават: Ну, мы не понятно кто такие. Ну, вообще, вообще мусульмане. Гюзель и наша бабушка, как все мусульмане, в мечеть ходили, и в Турции мы просили мулу, чтобы за Залию молился. У нас друг есть, у него мама верующая-христианка, она сходила в церковь. Мне кажется и это тоже помогает.

Судя по всему всё помогает… когда все вместе что-то делают. Приходили очень разные люди в ДДС. Женщины, шикарно одетые, мужчины с водителями вместе, спрашивали, «как пройти к скалодрому, где принимают деньги для Салавата Рахметова». Охрана и администраторы в фойе ДДС были поражены тем, что столько желающих помочь, и, говорят, испытывали гордость за скалолазов.

Салават: Я даже этого не знал. Это не просто кто-то помог, кто-то позвонил. Помогали все. Все-таки, в трудную минуту люди сплоченными становятся.
Большое спасибо всем. Во-первых, тем, кого я знаю близко. Я позвонил моим друзьям, поблагодарил. Я хочу поблагодарить нашу Федерацию скалолазания России, все средства массовой информации, Ирину Тюрину пресс-секретаря Российского союза туриндустрии, все наши интернет сайты – люди узнали о случившемся, общались и информацию получали.
Ребятам из нашей группы спасибо – Юре Деревнину, Сергею Иванчину, Марине Баклановой… первые дни мы были в шоке, они очень помогли, поддержали нас. Спасибо большому количеству людей, откликнувшихся и сдавших кровь, когда это срочно потребовалось.
Я бы поблагодарил … я даже не знаю с кого начать потому, что помогали все… и турецкая федерация помогала, и с Украины ребята, и спелеологи Израиля… Константину Калинкину, Жене Царёву, девушке открывшей счёт в Америке - Екатерине Шенелевой спасибо. Конечно, моим друзьям из Красноярска - Жене Мухитову в первую очередь.
Я просто хотел бы всех поблагодарить и за материальную поддержку и за моральную. Моральная, даже, была основной. Такая была ситуация, что если бы не вот этот дух, сплоченность, для Залии все было бы гораздо сложнее. Я даже не ожидал такого резонанса. Первые дни мы и звонить никому не могли. Только на 4-ый день позвонили Армену Тер-Минасяну. Он же врач, мы хотели узнать, что такое отек мозга, и чего нам ждать. И он уже передал информацию вам. И все, все начали звонить. И из Америки ребята, все скалолазы. Все-таки, скалолазы – это одна большая семья. В трудную минуту всегда поддержат. Да и не только скалолазы. Со всей России, со всего мира люди откликнулись… и по 50 рублей переводили и по 1,5 миллиона. (Всего передали лично и перевели на счёт около 7 млн. рублей). Я просто хочу поблагодарить всех людей, кто знал, сочувствовал, помогал. Большое человеческое спасибо! Еще неизвестно, как бы все обернулось без этой помощи.
Да, Вам всем, спасибо…
Отдельные благодарности туристической фирме Пегас-туристик, её генеральному директору Анне Подгорной, директору филиала в Анталии – Ерену Аданиру (Eren ADANIR), и его заместительнице Селиме Гордун (Selime GORDUN), очень хорошая женщина. Дали нам безлимитный телефон. Мы сначала им не пользовались, в шоке были. А потом он как палочка-выручалочка был. Предоставили нам жилье. Живите сколько нужно, сказали, мы берем все на себя. Говорили, звоните, если нужно мы машину предоставим съездить куда, или отвезти. Переводчикам спасибо и из Росно и из Пегаса.
Гидам из Пегаса – Магомету, Сейфату и Кемрану. Гуле, Оксане и Галине из Росно.
Консульству спасибо. Генеральному консулу Хусанову Мирджалолу Мирджамаловичу. Огромное спасибо консулу Бирюкову Владимиру Иосифовичу и его помощнику Миннулину Булату Рахимулловичу.
Конечно, спасибо турецким врачам, особенно скорой помощи и реанимации.
Вы сильно помогли, что деньги передали, нам пришлось там платить на месте. Светлане Сдобниковой, консультировала нас, с клиникой помогла. МЧС - молодцы все оперативно, все четко.
Спасибо за помощь Станиславу Васильевичу.
Всем спасибо!

Уже больше месяца прошло, как все это случилось, что дальше?

Салават: Да месяц. Сейчас я могу говорить об этом. Да и время появилось, вот рассказать могу, пообщаться. Теперь, конечно, буду в курсе дела держать. Будем работать. Я не расслабляюсь и Гюзель тоже. Это будет не простой и не короткий период. Все восстановится, и хороший протез поставим. Люди помощь предлагают и в этом. Психологически надо, чтобы Залия больше общалась с детьми. Мне хотелось бы, чтобы она общалась с ними на равных, снова влилась в жизнь и не чувствовала дискомфорт. Чтобы не было в ней вот этого комплекса. Чтобы она на свою травму не обращала внимание. Мне хочется, чтобы она все равно каким-нибудь спортом занималась. И параолимпийские есть же виды спорта. Почему бы и нет. Она девочка активная, физически сильная. Надо же спортом заниматься. Даже я сейчас выступать перестаю, но тренироваться я все равно продолжаю. Я чувствую, что это мне нужно. Форму физическую надо все равно поддерживать. Карьера, бизнес…. все таки - главное здоровье и общение. Быть авторитетным и любимым человеком в обществе это важнее, мне кажется. Я понял - куда лучше, когда тебе верят, уважают и любят. Звонил мой тренер, Архипов Сергей Маркович. Он сказал, - «Вот все что сейчас происходит - вся помощь, Салават, это заслуга твоя. То, что случилось – всякое в жизни бывает, но то, что сейчас люди вот так сплотились, тебе помогают…. Твоя заслуга не в том, что ты спортсмен, чемпион мира, а может даже твои человеческие качества. Был бы ты другой человек, был бы хоть олимпийским чемпионом, может, такого бы и не было. Взаимоотношения куда важнее, чем какой- то коммерческий успех или статус». Сергей Маркович такой человек, я его всегда любил, люблю и уважаю. Можно сказать, что он мой отец. Нашу секцию создал, все ребята, которые через него прошли, уже в спорте выступать закончили, прошло 10-20 лет, все равно общаются, встречаются, звонят друг другу…


Евгения Аскинази, Дмитрий Шушпанов, Федерация скалолазания России.