«И я, можно сказать, с пелёнок бегал по аэродрому и как-то, добегав до 12 лет, услышал от папы вопрос, который сначала всерьёз не воспринял: будешь прыгать с парашютом? И я согласился, думая, что это будет в будущем, ведь по идее прыгать можно с 15-ти. А он мне указывает в угол, мол, вон твой парашют, надевай – и в самолёт! Вот так моя парашютная жизнь и началась.

И постепенно, обучаясь азам, увеличивая количество прыжков, уже в 14 лет, напрыгав несколько сотен, я начал выступать на соревнованиях. Сначала это был классический парашютизм, где прыгают на точность приземления и индивидуальную акробатику, выполнил мастера спорта в 2002 году, так что я вроде как самый молодой мастер спорта по классическому парашютизму в России (улыбается).

Я сам из Перми, я жил и занимался спортом там, выезжая на соревнования в разные города России и за рубеж, так как был в молодёжной сборной России, и узнал, что в Москве есть институт (РГУФКСМиТ), в котором профессионально обучают парашютистов-специалистов. Мне очень захотелось туда попасть, потому что вся моя жизнь была связана с парашютным спортом, а это была возможность получить высшее профильное образование. И, будучи студентом второго курса пермского политехнического университета, я подал документы и заявление на перевод, переехал в Москву и начал учиться.

Начинал, как все, бедным студентом, подрабатывал укладчиком парашютов, зарабатывал этим на прыжки, добрые руководители аэродромов помогали, поддерживали энтузиазм начинающих, давали бесплатные прыжки.

Постепенно понемногу рос, получал образование, прыгал, а в 2008 году у меня появилась счастливая возможность попасть в аэродинамическую трубу. Аэродинамическая труба для совершенствующегося молодого скайдайвера – неважно в каком направлении парашютного спорта – очень мощный тренажёр, и такая пусковая ступень, способная довольно быстро улучшить навыки владения телом в условиях свободного падения.

Через два года я сменил свою парашютную спецификацию с классического парашютизма на фрифлай – труба позволила научиться летать абсолютно во всех положениях, неважно, вниз или вверх головой, на боку, на животе, делая всевозможные акробатические элементы!»

Чтобы люди прыгали хорошо и безопасно, нужно неукоснительно придерживаться правил, может быть, где-то даже в ущерб своим ощущениям от прыжка, но когда все действуют в соответствии с правилами – это абсолютно безопасно.

«На любом аэродроме, который дорожит безопасностью, дорожит своей репутацией, выстроена система, где все следят за каждым человеком, который надевает на себя парашют и идёт в воздух, – продолжает Дмитрий. – Это очень чёткая система, которая позволяет выявить людей, не способных работать по правилам и подвергающих себя и других неоправданному риску. Например, в тандем-мастера не может прийти человек с улицы – это всегда должен быть очень опытный спортсмен, у которого за плечами тысячи прыжков, годы в спорте, у многих медальки и рекорды, и при этом за ним держится определённая репутация. Если человек хороший, хорошо прыгает, хватает звёзды с неба, но при этом чересчур любит риск, то такому, скорее всего, откажут.

В тот момент, когда он пристёгивает к себе другого человека, тандем-мастер должен понимать, что берёт на себя ответственность за его жизнь, которая считается наивысшим приоритетом. Ты можешь пожертвовать красотой видео, своим удовольствием от прыжка, но ты должен доставить человека на землю живым, здоровым и, желательно, с кучей приятных ощущений!»

Дмитрий Дёмин пришёл прыгать с парашютом в 20 лет: «Я тогда учился в институте, несколько лет до этого думал о том, что надо бы прыгнуть с парашютом. Ходил, глядел на небо, мне было ужасно страшно, но, в конце концов, собралась большая компания институтских друзей, и мы все сказали: «Да! Завтра мы все едем!».

В итоге на аэродром «Кузнечики» под Подольском поехали только мы с крёстной и прыгнули с большим круглым десантным парашютом, который весил килограмм 30! Я ударился об землю и понял, что не испугался. Пожав плечами, я подошел к старшим товарищам, у которых уже было целых три прыжка за спиной, спросил, когда же будет страшно, а они ответили, что самый страшный прыжок – второй.

Я прыгнул второй раз – мне не было страшно, снова подошёл к ним, а они отмахнулись, мол, не приставай, страшно не страшно, не хочешь – не прыгай. Так я пошёл учиться прыгать, и страх пришёл только когда, уже став относительно опытным спортсменом, я должен был не просто выпрыгивать, а отделяться от самолёта, вылезая и держась за него, а потом выпрыгивая. Причём это было совершенно иррациональное чувство: ведь что вообще может произойти? Упадёшь? Но ты и так упадёшь, секундой раньше, секундой позже! Но это был тот самый страх, который мне пришлось если не перебарывать, то перепрыгивать точно».

Сколько я наблюдал этого волнения даже у достаточно опытных парашютистов, которые в первый раз надевали вингсьют! Конечно же, неизвестность – люди не понимают, что их ждёт. Надевая вингсьют, мы лишаем себя свободы. Если я застегну крыло, мои руки будут фактически связаны, и я не смогу действовать так, как я действую без вингсьюта, когда открывается купол. Это пугает многих, но для этого есть правила, определённые законами аэродинамики, алгоритмы действия, которые приводят к безопасному раскрытию. И, конечно, первый прыжок очень сильно отличается от последующих: прежде всего это эйфория, ведь люди начинают по-настоящему летать и понимать, что такое полёт. Пусть он не очень качественный, но всё равно это полёт!»